— Лиз, где тот парень, которого я первым вырубил? Пообщаться с ним хочу. — Она что-то шепнула одному из приближенных и тот парень, что ткнул меня колом в бочину, двинулся вперед.
— Пошли. — Маленький, тощий, лет тринадцать, лица не разобрать под сальными патлами и голос полный презрения и ненависти. Сказал, как выплюнул. Милый провожатый. Может немного поиграть с его нервишками?
Лидер наемников нашелся связанным в соседнем ответвлении пещеры. А сторожил его недавний товарищ. И только он… На заметку прописать люлей тому, кто это организовал.
— Че как? — Парень чуть ли не подпрыгнул с места, услышав мой голос.
— Связан, без сознания! Все как приказывали. — Трясется, но оружие держит. Явно сильно напуган. Лет четырнадцать и неплохое телосложение. Полная противоположность моему провожатому. Мда. Такому лучше здесь не присутствовать, когда я начну…
— Парень, бегом к Лизке, скажи, что меня нет на ближайшие полчаса… — Договорить я не успел. Как ветром сдуло. Явно не рад был здесь находиться. Боже… я…я ведь не хотел запугивать людей, я просто…запугивал и шантажировал всех кого встречал…
Ладно, спокойно, уверен еще не поздно создать образ хорошего парня… сразу после того, как закончу допрос с пристрастием… походу поздно.
[Рассечение]
[Исцеление]
[Рассечение]
[Исцеление]
[Рассечение]
[Исцеление]
[Рассечение]
[Исцеление]
И вот, вместо здорового мужика, посреди лужи собственной крови сидит человеческий обрубок и тихонько постанывает. Исцеление, вовсе не означает полное восстановление. Можно ведь просто рану кожицей покрыть и сказать, что так и было. Остались сущие мелочи. Достав из инвентаря пару маленьких кусочков лиан, я срастил их с его глазами и губами, лишив возможности видеть и говорить. Все равно глупо ожидать, что кто-то начнет давать ответы сразу по началу допроса, а посему… начать стоит с пыток и запугивания… Интересно у чертей уже есть для меня отдельный котел в аду? А похрен, мораль удел сильных и мертвых. И если до первых мне далеко, то ко вторым спешить желания не имею.
— Проснись и пой солнышко, настало время [Насладиться] утром. — Удар ногой под ребра. — Можешь не отвечать, я знаю, что тебе нечем. — Еще один в пах — Да и вопросы я еще не задавал. — В лицо — Если честно, я их даже еще не придумал. — Вновь ребра, дабы освежить раны. — Но не переживай, я позабочусь, чтобы ты дождался окончания допроса
[Исцеление]
— Приятно, правда? Чувствуешь, как боль сменяется приятной прохладой от восстановления всех повреждений, да? А знаешь, что это значит? Не утруждайся раздумьями, я сам отвечу. Это значит, что тебя можно будет ломать снова и снова. В кромешной тьме. Без возможности позвать на помощь или увидеть, что тебя ждет. Лишь новые вспышки боли. Как думаешь, насколько тебя хватит. Не пытайся кричать, я верю, что ты определенно выдержишь ещё пару заходов.
— Эй, парень, поработать не хочешь? В меня ты прямо-таки с энтузиазмом мечом ткнул, так чего тут тушуешься? — Он сделал шаг назад и перехватил оружие вспотевшей рукой.
— Он уже готов говорить. Зачем это все это.
— Экономлю время. В тот момент, когда он посчитает смерть важнее жизни, тогда и только тогда я смогу поверить его словам. Ибо лишь мертвецам нет смысла лгать.
— Ты действуешь как чудовище. Хуже чем чудовище.
— Я действую как тот, кто хочет выжить, а не лежать, уткнувшись лицом в землю и дожидаться спасения. Хотя… а хочешь, сыграем? Я прямо сейчас исцелю все его раны и отпущу. А мы посмотрим, как он берет тебя в заложники и, уйдя на безопасное расстояние, убивает… ой, оговорился, я хотел сказать «как он благодарно все рассказывает, извиняется и присоединяется к нашей маленькой компании, чтобы сила дружбы могла вновь победить». Так что, играем?
— Да.
— Чт! Серьезно? А у тебя стальные яйца и пустая голова. Я в деле!
[Исцеление]
Парень так и не понял, в какую ловушку угодил. Пыток и запугивания было мало, чтобы сломить, но достаточно, чтобы мужик начал бояться меня и считаться со словами. Со всеми моими словами. И хочет того или нет, сейчас его мозг не сможет придумать ни одного стоящего плана побега. Разумеется, кроме единственного услышанного.
Стоило конечностям возвратиться, как наемник, пошатываясь, рванулся на парня и, заломив тому руки, отгородился от меня, используя его тело как прикрытие. Вот только… моралью я не обременен…
[Метание]
[Исцеление]
И числом снарядов тоже… Первый кол прошил насквозь руку наемника и врезался в грудь парня, заставив обоих кричать от боли. И разойтись.
[Метание]
[Метание]
[Метание]
[Метание]
[Исцеление]
Наемник прибит к земле кольями, но разве это повод останавливать урок?
— Попробуем еще раз? Парень? — Малой валялся на земле, держась за рану и тихонько скулил. По его щекам текли слезы. — Ему ведь уже не меньше тринадцати. Пусть и не муж, но больше не мальчик. В его возрасте я собственноручно казнил отряд дезертиров…или это было годом раньше?
— Я не стану лечить тебя пока не прекратишь ныть. Плакать и верить в людей могут только дети, а у тебя больше нет права быть ребенком, если хочешь выжить. Я не требую от тебя начать подозревать всех подряд прямо сейчас, но слез показывать перед врагом ты с этого момента не будешь. Согласен? — Он со злобой посмотрел на меня, но, утерев заплаканное лицо, пожал протянутую руку.
[Исцеление].
— Плакать нормально. Мама говорила, что слезы помогают нам справляться с трудностями. Позволяют выпустить лишнюю воду из переполненной бочки прежде, чем она лопнет.
— Красиво сказано. Видишь здесь маму? И я не вижу. А вот мудаков, желающих растоптать слабаков с избытком. Решай сам, чей совет сейчас важнее. — Задумался. Это радует. Не безнадежен.
Тело, прибитое к земле, стихло.
[Исцеление]
— Здесь я решаю, когда окончен допрос. Сам говорить начнешь, или еще помочь? — Без лишних движений, дабы раны не беспокоили, он заговорил хриплым, изнеможённым голосом. И сложно преуменьшить ценность полученной информации.
Всего в паре дней пути отсюда на север находится охотничье поселение. Не более сотни человек, зато уже облюбованное гильдией «попаданцев», в которой и состоит мой добровольный информатор. Про способности товарищей сказать ценного ничего не смог. Ранг мелковат. Отметил отдельно Грегора, Русса и Муна. Эта тройка составляет силовой костяк гильдии. И все же… все это мусор на фоне главного.
Клятва.
Не навык, не артефакт, и даже не разовый предмет, а постоянный, всегда доступный источник гарантий. Всякий раз, поминая Богов в разговорах, мы привлекаем их внимание. Потому поклявшись на Имени Бога можно быть уверенным, что ни одна из сторон не прибегнет к обману.
Парис — бог войны и правосудия с радостью выступает в качестве божественного гаранта и карает лжецов и обманщиков. Да хрен бы я ушел с прошлой работы в маркетинг! Сука! Отставить сожаления! Лишь отвлекают от цели.
И ведь все сказанное легко прошло проверку на месте. Дважды два, пять, да? Хе-хе. Звучит забавно, а от прошедших событий до сих пор кожа покрыта мурашками. Стоило подопытному произнести эту очевидную ложь, будучи связанным клятвой, как мизинец с его левой руки осыпался трухой. Бога не было видно. Бога не было слышно. Но присутствие его давило подобно тискам. И самое главное, ценой лжи оказалась неизлечимая травма. А заодно я узнал, что взывать к божественным сущностям по пустякам плохая идея.
Место на левой руке, некогда бывшее безымянным пальцем неприятно зудело…
— Теряя время в размышлениях о былом-
— Я согласна. — Два слова рыжеволосой бестии выдернули меня из раздумий над заколотым телом врага.
— Это я знаю. Предложишь чего? — Сделав еще несколько попыток извлечь колья из трупа, я сдался. Бесполезно. Сидят как приросшие. Ну и хрен с вами.
[Исцеление]
Остатки крови исчезли с моего тела.
— Рабский контракт. Я приму его, если гарантируешь нам безопасность. — Она демонстративно достала из инвентаря ошейник. На табло ошейника гордым, хоть и слегка кривоватым почерком было выскоблено «Сука».
