вчетвером, впятером. Редко, когда больше, но крупные семьи, которые сами по себе представляют общину, живут вместе. Иногда по-дружески кого-то зовут. Ты же был в Полянах, Бавлер.
— Был. Но я не заходил в дома к людям.
— И зря. Очень зря, — поспешила ответить Ония. — Ты не представляешь, как тесно они там живут. У тебя комнаты какого размера получаются?
— Около тридцати метров. Может, чуть меньше.
— А там человек лег в кровать и все, он меж четырех стен, — проговорила девушка. — Иногда кому-то удается пожить более свободно, более просторно — но это означает лишь поставить еще одну кровать для супруги. Или для ребенка.
— Ты шутишь? Я же видел дома! — почти крикнул я.
— Надо не смотреть, а заходить, — снова повредничал Аврон.
— Но я… — и тут на ум пришла история с бабкой. — Слушай, я же когда с Фелидой там был, бабка выходила… Дом и правда маленький.
— И скорее всего два входа. Или четыре, с разных сторон. Комната такая же, как у тебя здесь, в Рассвете, но там еще стоят перегородки. И живет по восемь совершенно разных людей.
— Это… — я не вспомнил ни одного подходящего ругательства. — И люди живут там?
— Да как ты не поймешь, — горячо произнесла Ония. — У людей в том мире, по ту сторону реки нет ничего. Они за жизнь цепляются. Денег мало, еды чуть больше, но если вдруг родится ребенок, то семья не протянет и года!
— Это в Полянах?
— Везде! Поэтому люди идут в солдаты. Чтобы заработать на хлеб. Нет там никакого патриотизма. Им и не пахнет. Жалование платят семьям солдат, чтобы те могли хоть как-то существовать. Зачем деньги солдату, которого и так кормят?
— Ты-то откуда это знаешь? — нахмурился Аврон.
— Слышала напрямую от солдат, отряда, который отходил на пару дней к Полянам. На отдых.
— Хороший отдых, — продолжил мой помощник. — Шлепать от фронта на отдых в такую даль!
— Зато у нас было спокойно. Но суть не в этом. Бавлер, люди в Рассвете не из-за того, что нет войны или не нужны деньги.
— Я думал, что у них есть все, о чем они мечтали.
— А ты знаешь, о чем мечтали люди в Пакшене? — Ония буквально наседала на меня.
— Я… я… нет.
— Люди хотят мира, — сказал Аврон.
— Свободы, — продолжила Ония и тут же добавила еще: — А свобода для большинства, если не всех — твой Рассвет. Если нужно жилье, а для жилья надо работать двадцать лет — это не свобода. Свобода, это когда тебе дали жилье, пусть не идеальное, но хорошее, а ты делаешь то, что тебе хочется, но на пользу людям. Есть выбор из хорошего. Приложить силы к тому, чтобы, если ты сам хорошо живешь, хорошо жили и другие.
— Вот теперь ты перегибаешь, — ответил ей Аврон.
— Даже я никогда так не идеализировал Рассвет, — поддакнул я.
— Ребята, вы чего! Даже мой отец здесь счастлив, — сказала Ония. — Кирот по-своему счастлив, хотя живет отдельно от всех.
— У него свое мировоззрение, — сказал я.
— Пускай! Люди могут работать, не думая о заботах. Они выбрали дело по вкусу и на нем сосредоточились. Не все.
— И все же, — я не удержался и перебил Онию, — я бы очень хотел посмотреть, как живут люди. А еще нам придется найти стекольщика, чтобы тот плавил песок. Стекла нам понадобится очень много.
— И новые рабочие места, — продолжил Аврон.
— Да уж… Похоже, что план придется немного подкорректировать, — я достал свою карту Рассвета и пересчитал дома.
С десяток двухэтажных домов. Это больше ста помещений. Если в каждом живет по пять человек, выходит, что пять сотен могут разместиться уже в них. Но строится еще и едва ли понадобятся те десятки домов, как я того хотел.
— Нет, не будем менять планы, — отказался я. — Сперва смотрим, потом делаем.
— Бавлер, раз уж мы начали говорить начистоту, — Аврон, не успели мы выйти из дома, решил высказаться: — По стандарту производства строятся в два этажа.
— С чего ты взял? — спросил я.
— Я общаюсь с людьми, — коротко добавил он. — Изучаю, исследую.
— Похвально, — кашлянул я. — Но почему в два этажа?
— Чтобы сверху жить, а внизу работать.
— И стеклодувы тоже? Кожевники? — я взялся перечислять те производства, в которых обилие ароматов может навредить. — Тебе бы хотелось жить в таких ароматах?
— Не очень-то, — нехотя признался Аврон, — но все же так было бы правильно…
— Правильно, потому что так делают в других местах?
— Ну… да.
— Так, — к нам вернулась Ония, которая успела выйти. — Вы чего застряли?
— Мы обсуждаем, что есть правда, — отозвался я.
— Давайте наружу, здесь надышали… душно! — и она оставила открытой дверь.
— Нет, такие вещи не стоит обсуждать на улице, — добавил я. — Скажи, ты бы хотела жить над комнатой, где занимаются кожей? Или металлом?
— Будет пахнуть, — наморщила переносицу Ония. — И другие не захотят.
— Но… — начал Аврон.
— Нет! — перебил я.
— Погоди, — попросила меня Ония. — Дай ему высказаться. Пожалуйста.
— Хорошо, — смирился я. — Слушаю тебя.
— Но все равно ведь не сделаешь?
— И объясню почему, — добавил я, не выражая никаких эмоций.
— Ладно, — сказал Аврон. — Чтобы не добираться до рабочих мест. Плюс там всегда тепло. И печи наверху не нужны!
— Ты точно учился, общаясь со знающими людьми? — спросил я.
— Бавлер! — воскликнула Ония.
— Да что⁇
— Жестоко!
— М? — удивился я. — Аврон… Я имел в виду…
— Брось. Я все понял, — мрачно ответил он и собрался уходить.
— А ну стоять! — гаркнул я на всю избу.
— Теперь ты решил поиграть в правителя по-настоящему⁇
— Аврон! — снова воскликнула Ония. — Будь повежливее! Вы же не всегда так цапаетесь?
— Он обычно начинает! — почти выкрикнул Аврон. — Давайте как-нибудь без меня!
— Куда ты? — крикнула ему вслед Ония.
— Мне все надоело! Пойду… отдохну! — он выскочил наружу, правда, не хлопнув дверью.
— Он многое делает, — начала Ония, когда ушел Аврон. — Ты мог бы быть с ним помягче.
— Знаю, что следовало бы, — ответил я, вздохнув. — Но такое с ним в первый раз. Обычно он так резко не реагировал… на мои резкости.
— Он хочет помогать больше. Быть более значимым, — попробовала объяснить она.
— Но не всегда делает правильно.
— Ты тоже не знаешь, когда делаешь правильно. А тут просто… перебор.
Я снова вздохнул.
— Не люблю тяжелые ситуации.
— А это для тебя тяжело?
— Пожалуй, — я пожал плечами.
— Потому что ты думаешь шире. Не как Аврон. Он ведь твой ровесник.
— Иногда я думаю, что после обучения в монастыре мне чуть больше, чем шестнадцать, — вынужденно признался я.
— Спроси у Мьелдона. Кстати! — воскликнула Ония. — Что он тебе сказал по поводу лесов?
— Сказал, что узнает в Монастыре. У него что-то может быть. Но все правы. Нельзя так грубо работать в одном-единственном месте.
— Ты что-нибудь придумал?
— Есть пара мыслей. Как всегда. Пока только мыслей. Мы пойдем к тем людям или нет? — спросил я. — В доме и правда душно. И, да, я не буду строить жилье над рабочими квартирами. Там — только работа.
— Я согласна, — улыбнулась Ония. — Не все, что делают в других местах, можно делать в Рассвете. Твои идеи тоже не идеальны. Мне не нравится, что люди живут один над другим.
— В один этаж строиться… — я причмокнул. — Нет, не очень.
— Экономия! Кироту бы точно понравилось. А вот на официальных сооружениях экономить не стоит.
— О чем ты? — я даже раздумал выходить наружу, хотя внутри было действительно душно. — Что за официальные сооружения?
— Например, для собраний Совета. Твоя изба удобна, но тесна. Нужно официальное здание, где ты бы мог эти собрания проводить. Или, если много людей может прийти.
— Но людей можно собрать и на улице!
— А зимой? А если дождь? — привела пару существенных аргументов Ония. — Погода не всегда будет тебе благоволить.
— Черт… — выругался я. — Дело говоришь, но… я не хотел никаких больших сооружений.
— Тогда надо что-то придумать. К тому же, ты все равно хотел создавать гильдии. Почему бы не построить для них отдельное здание. Там будут залы собраний для гильдий и общий зал. Большой, человек на двести или триста. Залы, приемные, — забормотала она, перечисляя разные варианты.
— Я тебя понял. Стоит. А ты видела таверну? — я быстро переключился с одной темы на другую и поспешил на выход. В избе все же было очень и очень душно.
— Прекрасно выглядит. Мати должна быть счастлива.
И мы пошли инспектировать процесс строительства таверны. Аврона снаружи не было. Но мимо шел Перт:
