стало опасение за её организм. После открытия основы её проведение осталось всё так же недоступным, поэтому рутифакторы Всеобщей Церкви постановили, что она не доживёт до двенадцати лет. Она ничему не обучена, и практически не разговаривает. Из-за всего этого цена назначена в сто монет со ставкой в двадцать пять. Прошу заметить, что этот раб, скорее всего, будет убит, если не будет куплен сегодня.
Зал, как и прежде, утопал в полумраке. Ни один светильник не моргнул, как и мой. Я подавил желание купить эту девочку. Неважно, что церковь решила избавиться от обречённого на смерть дитя ещё до того, как его можно будет жестоко убить на потеху толпе — важно то, что из-за этой девчонки все мои планы могли быть разрушены. Куда мне её девать, когда я уплыву на остров ксатов? Только выбросить в подворотне или прирезать, что равносильно. Нет, я не мог позволить себе отказаться от поисков семьи и их облегчения — даже если придётся обречь слабого и беззащитного на верную смерть.
* * *
На следующий день моё настроение было настолько скверным, что я за утро сказал только три слова: здесь, скоро, и уйду. И все они адресовались слуге, когда тот спросил о завтраке. Я не мог определить, из-за чего я чувствовал себя настолько паршиво: из-за той девочки троптоса, или из-за первых прочитанных страниц приобретённой книги? Но парадокс в том, что я-то и не хотел выяснять причину.
Я направился к ратуше. В столь раннюю пору там уже выстроилась очередь в семьдесят голов. Я уже было готовился приуныть, но по очереди шёл остроухий администратор из ратуши в компании нескольких ребятишек с деревянными табличками на груди. За жалкие десять золотых можно было вместо себя оставить сменщика. И даже если подойдёт очередь, то подросток с табличкой просто встанет около одной из стоек администрации и меня обслужат без очереди.
Лысый маг значился последним, так что вскоре я пришёл к дому оценщика — где не вполне закономерно попал в очередную очередь. Для меня она казалась удивительной, но перешёптывание разумных вскоре всё объяснило. Последние несколько недель к оценщику заходило слишком много разумных, кварцевые кристаллы оценки источились. По факту — в них кончился заряд, их только выбрасывать.
Постепенно очередь двигалась, но подходили всё новые разумные. Вскоре уже я стоял около двери и ждал, когда мастер освободится. Дверь открылась.
— Вы один? — спросил оценщик, торопливо высунув голову в проём. Я кивнул в ответ. — Прекрасно, проходите. Всем остальным прошу меня простить, очередные кристаллы практически кончились, осталось ровно на одну процедуру. На днях придёт караван из Трайска с приемлемым кристаллом, и я смогу принять всех остальных. Прошу меня простить.
Очередь начала возмущаться, но ратон даже не думал их слушать и захлопнул за мной дверь.
— Только одну? — спросил я.
— Если у вас несколько вещей, то я не смогу вам помочь. Вам придётся подождать каравана.
— Я сам скоро уезжаю. Есть что по лиаратиям? У меня целый список.
— Давайте его. Вы воспользуетесь оценкой?
Я задумался. Как бы мне ни хотелось оценить пояс Кагаты, но вчерашний кукольный спектакль прочно засел в голове, свербя желанием поскорее разузнать летоисчисление ратонов.
Вскоре на круглом столе, расписанном огромной печатью, лежал купленный вчера набор камней сигнального контура, а уже через минуту карточки с данными оценки прислонились к кристаллу переноса вместе с моей ладонью. Следом выскочило оповещение системы. Я мельком увидел его и сразу закрыл, подавив в зародыше смятение. Я держался изо всех сил, общаясь с оценщиком по поводу лиаратий, но мысленно мечтал поскорее оказаться на улице. Лишь пройдя полпути до ратуши и остановившись у первого встречного ларька, чтобы выпить кружку горячего чайного напитка с вермутом; только когда я встал у высокого уличного столика и отпил из кружки; только убедившись, что мне никто не помешает думать — только тогда я открыл лог-файл, вкладку с личным имуществом.
Дата создания: 2593 год от обретения знаний
Именно эта строчка значилась у вчерашнего комплекта. И отгрызи мне скверна остатки хвоста, отбей роговые отростки, выколи последний глаз и вообще побей до потери пульса — эта строчка объясняет очень многое.
Там, в заброшенном дворфийском поселении на одном из каменных гобеленов изображены пять разных гоминидов, предков нынешних рас: коренастые обезьяны, широкоплечи обезьяны, обезьяны с человеческими ушами, острыми ушами, и ушами длинными. Сначала я думал, что дворфы совместили отображение ксатов и ратонов, но теперь я уверен наверняка — изначально рас было лишь пять. И это доказывают изображения на стенах шатра орков, стоящего на скверном континенте. История лесных и тёмных эльфов под вопросом, но равнинные эльфы уж точно появились не сразу. Конечно, если вообще гипотеза о происхождении от этих гоминид хоть сколько-то верна.
Все боги, кроме драконов, исчезли три с половиной тысячи лет назад, и тысячу лет равнинных эльфов не существовало. А когда они появились, то несли в себе гены людей. Ведь у Каира и Улы, кровных брата и сестры, отцы из разных рас. Я даже морально готов узнать, что давным-давно у людей и лесных эльфов массово рождалось потомство, унаследовавшее от фуаларал чуть заострённые уши и увеличенную продолжительность жизни.
Меня вдруг посетила настолько безумная мысль, что я невольно провернул голову строго на восток. К академической мастерской-лаборатории тёмного эльфа по имени Хлар’ан. Его слова о том, что Сэт’ах изучают и используют скверну, нынче приобрели смысл совершенно иной.
Из Фраскиска караван выехал на двадцать третий день свободного налима, прибыв в Магнар на день опосля положенного. Караван задержали обильные дожди, характерная черта конца первого весеннего месяца. Дорогу сильно разбило, зато никто не вздрагивал от мыслей о зимовнике минотавров, всё ещё расхаживающем недалеко от Гварского тракта.
Из-за нашего опоздания выезд в Настрайск перенесли. Теперь караван стартовал ранним утром тридцать пятого дня, а в город прибывал на тридцать девятый. Я успевал в академию. Сейчас же, вступив в караван пассажиром и забрав алхимический набор из гильдии торговцев — я поторапливался в «Гнездо совы». За стойкой посетителей встречал не улыбчивый Еларон, а один из его помощников.
— Добрый вечер, — парень за стойкой низко кивнул мне. — Прошу прощения, третьего дня как хозяина хватил удар, он не встаёт с постели. Сердечное потрясение. Лекарь сказал, что душевный покой излечит рану. Вам как обычно? — я в ответ кивнул. — Тогда после ужина, ближе к девяти вечера, вас проводят мыться.
— Я знаю, где баня стоит.
— Прошу простить меня, та баня сгорела. Там…
Парня
