вскрикивал от боли, тогда защитник академии проверял место удара и решал, продолжать поединок или нет. Новички не желали прекращать спарринг и дрались даже на дрожащих от усталости ногах, едва удерживая меч в руках. Чуть поодаль стоял матон с вертикальным шрамом на губах.
— Лик’Тулкис, — Клаус кивком приветствовал меня. — Ты готов? — я в ответ молча кивнул. — Добираться до места будем на телегах. Еду везём с собой. Источники воды в лесах есть.
— Кто-то из магистрата уже ходил туда? — я взглядом показал на дальнюю часть академического городка.
— Магистрат недоволен происходящим. Но это последствия войны, ты ни при чём. Сам архимагистор засвидетельствовал прибытие этой своры. Это его слова, Лик’Тулкис, сказанные лично: «Нашему гостю баул свитков не поможет». Воспринимай прибывших как угрозу.
— В их броне «Щит магии»?
— Вероятней всего, в щитах. А в броне «Вторая броня».
— Скверно, — я угрюмо вздохнул. Если случится некий инцидент, то мне придётся крайне туго. А он непременно случится. Не сразу, но по окончании нуррасии макиры.
— Слова магистрата в силе, — продолжил Клаус. — Я и восемь других матонов станем твоими сопровождающими. В нужный день ты получишь от меня то, что должен получить.
Мне хотелось пошутить про обретение огромного наследства и избавления от долгов, получение гарема и живительного пенделя — но было как-то не до смеха.
— Что именно?
— Скажу нужный в день. Помни — магистрат приложил все усилия, чтобы гарантировать твою безопасность.
Клаус повёл меня по мощёным улочкам среди каменных заборов и разноцветных зданий, в дальнюю часть академического городка. За местной свинофермой, где хряки съедали очистки и остатки еды, охраняемые матонами восемнадцать разумных разбили палаточный лагерь. Недалеко от кострища была воткнут высокий шест со серым стягом и чёрным изображением полной луны и полумесяца. Под ним стоял нутон с переломанным несколько раз носом, выбритым правым виском и длинной копной волос, перекинутой через правое плечо. Наёмник о чём-то живо беседовал с двумя другими нутонами, один из них с идеальным пробором в белобрысых волосах, а русые волосы другого были зализаны назад.
Я обвёл взглядом лагерь. Четырёхместные палатки из серой овечьей шерсти хлопали полотном на ветру. Перед входом в каждую положили несколько досок, чтобы стирать грязь с сапог. Поодаль от палаток стояло десяток телег с выпирающим из-под тентов содержимым. Лошадей наёмники отогнали в Настрайск, чтобы они весь провиант не сожрали. В нужный день их пригонят обратно. Я же поеду вместе с матонами на телегах академии.
— Ликус, господин матон, — Хубар мило улыбнулся, приветствуя нас двоих. — Очень рад, что вы смогли прийти вовремя.
— Рад приветствовать блюстителя церковных интересов, и надежду академии на лучшую долю, — Касуй Миастус едва не сплюнул, но сдержался. Приложив ладонь к груди, он едва заметно кивнул мне. Я ответил тем же, растянув губы в злорадной усмешке. Теперь ясно, что именно хотел сказать Хубар через строчки: «Поздравляю с окончанием экзамена, Ликус. Наш общий знакомый достаточно воспитан, чтобы лично поздравить тебя. Не сразу, я получу своё, но он приготовил тебе подарок».
— Ну, здравствуй, ксат, — наёмник хищно прищурился. Кажется его звали Тиний, но плевать.
— Здравствуй, наёмник. Вы меня не разочаруете?
— Не надейся на это.
— Прошу, оставьте ваши ссоры до нашего возвращения, — церковник вытянул руку, привлекая внимание. — Мы все в сборе, давай те же начнём. Я, трихтоних Хубар, соборным съездом Всеобщей Церкви на южном материке, назначен главенствующим лицом на нуррасии макара вместо сулина Лик’Тулкиса.
Хубар отогнул воротник белой робы с пятнами грязи на золотой кайме подола и сначала передал мне, сулину, сложенный вдвое лист бумаги. Я уже знал его содержимое и сильно не вчитывался. Потом бумага ушла Касую, но и тот особого внимания строчкам послания не уделил. После благородного на лист задумчиво посмотрел наёмник и, буркнув, что не умеет читать — переда послание Клаусу. Матон даже не удосужился посмотреть на бумагу. Он медленно мотнул головой и продолжил в привычной манере пародировать статую, иногда осматривая округу.
— Скажи, Хубар, зачем такая спешка? — спросил я. — Я бы и так доставил в церковь все документы. Зачем тебя отправлять с нами?
— Причина здесь проста и сложна одновременно, Ликус. Собор решил, что я должен набраться опыта. Но главная причина в том, что высшее духовенство подозревает великий всплеск.
— Ну и что это за херня? — наёмник с едва скрываемым раздражением посмотрел на Касуя. — Мы, ваше благородие, договаривались совсем на другое.
— После вашего недавнего веселья в Магнаре не тебе, Лифий, говорить о договорах, — Касуй ответил острым взглядом, но тут же хмыкнул и хитро подмигнул наёмнику. Тот мечтательно чмокнул губами и усмехнулся. Благородный повернулся к церковнику. — Мы не смеем упрекать церковь или отказываться от своего священного долга помощи в борьбе с мировой напастью. Но смею ли я надеяться, что нас известят о новой угрозе?
— Никому ничего не грозит, поверьте мне. Великий всплеск касается скверны. И магосов, и сулинов. Великий всплеск — это когда все скверные места на всех континентах исторгают порождения, будто бешеные. Но волноваться не стоит. У высшего духовенства лишь подозрение, ничего больше, — Хубар приложил руку к груди и чуть кивнул благородному и предводителю наёмников. — Смею вас заверить, великий всплеск — очень редкое явление. В последний раз он случился двадцать семь лет назад, осенью.
— Это очень полезные сведенья, Хубар, — я говорил без сарказма, я был полностью серьёзен. — Именно поэтому ты получишь от меня документы и сразу же умчишься в академию?
— В Настрайск, Ликус. В городскую ратушу, к маяку дальней связи. Он ближайший, в академии и в церквях его сейчас нет.
— Тогда я предоставлю отчёт в тот же день.
— Я буду безмерно благодарен, Ликус, — Хубар кивнул мне, и ещё раз окинул собравшихся изучающим взглядом. — У всех есть защитные обереги и зелья?
— На всех и каждого, и не по одному, — в глубине голубых глаз Касуя, как и прежде, блеснул огонёк тщеславия.
Я уже было хотел ответить церковнику, что я и так готов защитится от скверны в любой момент, но Клаус заговорил раньше:
— У нас есть всё.
Наёмник хищно прищурился, смотря на матона.
— Мне кажется, или сторожевой пёс не должен говорить?
Клаус положил руку на эфес меча, медленно повернув голову в сторону Касуя.
— Есть ли в его словах оскорбление академии?
— Никак нет, ни в коем случае, — благородный испуганно замахал руками, грозно зыркнув на наёмника. — Он задал вопрос непристойным образом, простите его. Но ведь и не вы должны были отвечать.
— Я ответственен за сохранность академии и её учеников. И я отвечаю за необходимую защиту, даже вашу, Касуй Миастус.
— Премного
