пнул мусорный контейнер. – Может её копы схватили?
– Да нет, – покачал головой Горо. – Я не видел суеты у бобиков. Этот Юки шарится где-то тут…
Он бросил на начальника многозначительный взгляд, – да, маски тоже меняли выражение лица, как оказалось, – а затем скосил глаза на мусорный контейнер. Чумной доктор быстро понял намёк. Всего пара секунд, и вот уже оба мецената тыкают пистолетами в кучу помоев под крышкой бака. И снова не находят меня.
Парни переглянулись, а затем не сговариваясь перевернули контейнер на бок, чтобы содержимое вывалилось на улицу.
Ничего. И там меня нет.
Хансо что-то сказал. Горо ему что-то ответил. Я понятия не имел что именно. Мог разобрать только раздражённые интонации. Звук полицейской сирены и увеличивающееся расстояние между мной и преследователями не способствовали разборчивости речи этих двоих.
Парни вновь принялись меня искать. Они пинали коробки, заглядывали за углы. Проверяли под ступеньками крылечек.
Ничего.
Холодно-холодно, ребятушки-меценатушки. Вы так Юки не найдёте.
И тут один из них догадался поднять голову и оглядеть подоконники домов.
А вот сейчас как-то резко потеплело. У них. Я похолодел. Так-то меня и найти могут.
Но я не полез по подоконникам. Ловкость не та, чтобы справиться быстро. Так что, хоть донатер и мыслил в правильном направлении, он поднял голову не там, где было потребно.
Я забирался наверх аккурат в том переулочке, в котором находился в момент нашей последней стычки. В том самом, с ровненькими стенами без окошек и с большим расстоянием между домами.
И как же я тогда умудрился выполнить этот финт ушами? Ну разумеется, нагло насилуя местную физику. А что? Я виноват, что она – такая горячая штучка?
Начиналось всё банально: я забежал немного по вертикальной поверхности, оттолкнулся, а затем выставил перед собой синай и сам вытянулся в струнку. Суммарной длины моих тела и оружия с небольшим запасом хватало для того, чтобы упереться стопами в одну стену, а кончиком бамбукового меча – в другую.
В реальной жизни уж либо я сдох бы столько времени держать планку, либо мой верный клинок сломался бы под моим весом. И это если бы силы трения хватило бы, чтобы удержать мою тушку от падения. Но мы же в игре! А это позволяло… некоторые вольности. Например, я вполне мог потихонечку ползти наверх, время от времени переставляя ноги и меч, а вой сирены скрывал ритмичное постукивание бамбука о стену.
Я успел преодолеть три четверти расстояния до крыши, когда эта парочка наконец-то нашла меня. Нет, они не догадались, куда нужно смотреть. Просто когда сканировали подоконники, в какой-то момент кто-то краем глаза заметил прекрасную рыжую цундерку там, где ей быть не полагалось.
План побега под кодовым именем “Жо” провалился. Пришло время рискованного плана “Па”.
Я в план “Па” не верил от слова “совсем”, потому что он опирался на механику, которой в этой игре могло и не быть, а протестировать “Реалистичную Школьную Жизнь” на функциональность подобных неочевидных и редко когда нужных фишек я не успел.
Как бы на этом не сэкономили ушлые азиаты…
Но у меня просто не имелось других вариантов. До крыши далеко. До земли – тоже. Горо и Хансо уже вскидывают стволы, чтобы репрессировать мою прелесную аватару. Оставалось только оттолкнуться в сторону, попытаться долететь до одного из окон и ввалиться внутрь квартиры, выбивая собой стекло.
Думаю, будь у меня показатели паркура пониже, я бы уже сдох бы. Слишком уж слабо я оттолкнулся. Моя траектория движения быстро из горизонтальной начала становиться чересчур уж похожей на вертикальную под названием “строго вниз”. Но повезло, и я сумел зацепиться за один из подоконников тремя этажами ниже и уйти в перекат прямо посреди фризфрейма.
Фризфрейм и звон разбитого стекла. Думаю, всё же, я получил урон от падения.
А затем уход в затемнение. Я выпрямился, прижал бюст предплечьем и извлёк из инвентаря сигаретки. Имелось время немного подумать и осмотреться. Меценаты так быстро досюда не доберутся. Да и полиция, впрочем, тоже.
Всё же, расщедрились япошки. Я влетел в окно случайно взятой квартиры и теперь она прорисовывалась у меня прямо на глазах. Сначала я стоял посреди унылых серых стен, находящихся в мощном затемнении. Затем появились мутные текстурки обоек, грубые модельки мебели, стоящий буковкой Т манекенчик человека. Далее, по мере подгрузки, мыло исчезало, мебель обретала более чёткие очертания, появился радиоприёмник и телевизор. Похожая на человека моделька домохозяйки телепортировалась к гладильной доске.
Включился телик. Искусственный интеллект вселился в тело приятной анимешной милфы и заставил её начать работать утюгом по ткани, организовавшейся секундой позже.
Кого-то подобные моменты бесили. Но не меня. Я с пониманием относился к тому, что компьютер просто не способен удерживать всё в памяти: оперативной или моего жёсткого диска, который уже несколько десятков лет зовётся диском больше по привычке. Напротив, мне даже льстило подобное внимание к моей персоне: ради всего одного меня система из ничего придумывала человека. Его судьбу. Его вкусы. Его родственные и дружеские связи.
Ради такого дела я согласен постоять с десяток секунд со сдвинутой на бок маской и покурить хилку. Подождать.
Наконец непись смогла заметить меня и отреагировать: она подпрыгнула испуганно на месте, бросила утюг и отскочила к стене, боязливо прижимая ручки к груди.
Я в несколько шагов оказался рядом с гладильной доской, поставил утюг в безопасное положение и выдернул из сети. Затем скосил взгляд в сторону телика, по которому крутили информацию о дерзком ограблении ювелирки и сделал самое разумное, что только мог
