Войдя в салон, я пристроился возле окна, расплатился за проезд и от нечего делать, стал рассеянно разглядывать пассажиров. На одиночном кресле прямо подо мной сидела девушка, и мой блуждающий взгляд постоянно натыкался на русую макушку с аккуратным пробором и нырял в глубокий вырез ее маечки, оттопыренной аппетитными округлостями. Немного погодя я убедился, что в этот вырез бросают взгляды и другие пассажиры мужского пола, стоящие неподалеку, уж больно интересный открывался ракурс. Лица девушки я увидеть не мог, для этого пришлось бы наклониться, но лежавшие на коленях руки были красивыми, с тонкими пальцами и длинными наманикюренными ногтями. Кресло впереди девушки занимал парень, который всю дорогу возился со своим мобильником.
На очередной остановке, в автобус заскочила бабка, и шустро вклинилась в узкую щель между мной и, стоявшим рядом мужчиной, потеснив нас обоих. Я не сразу понял смысл ее маневра, однако его поняла кондукторша, мгновенно оказавшаяся рядом. Бабка, со скорбным видом, долго рылась в потертой кошелке, но нужной суммы так и не собрала. Кондукторша укорила ее, что стыдно, мол, в таком возрасте забегать в автобус и прятаться, как какая-нибудь шантрапа малолетняя, но выгонять не стала. Просто забрала найденные бабкой деньги и, не дав билета, отошла.
Кондукторша — молодая девица, вообще оказалась на редкость деловитой, шустрой и боевой. Я некоторое время развлекался, наблюдая, как она снует туда-сюда, покрикивает на вошедших пассажиров, распределяя их более равномерно по салону, не давая накапливаться перед входом. Когда на очередной остановке в автобус сунулись два паренька босяцкого вида, она мгновенно заступила им дорогу, и поинтересовалась финансовыми возможностями. Опыт не подвел, парням действительно нечем было платить, и они ретировались, сопровождаемые её презрительным взглядом, обозвав на прощание «парчушкой».
На Речном вокзале девушка с вырезом вышла, и я с удовольствием плюхнулся в хранящее тепло ее тела, кресло. К одиннадцати часам утра, автобус, уже будучи полупустым, вырулил с Вокзальной магистрали к остановке на площади. Раздвинулись гармошки дверей, выпуская остатки пассажиров. Я вышел последним, за компанией потрепанной молодежи.
Привокзальная площадь была, как всегда, полна народу. Автобусы, маршрутки и недра метро, всасывали в себя отбывающих, выбрасывая им навстречу пополнение. В ожидании поездов, встречающие и отъезжающие, слонялись вдоль рядов киосков, от скуки скупая разные ненужные вещи, с пустым любопытством, разглядывая в витринах сувениры и книги. Проголодавшиеся, поедали сомнительные шашлыки, копченых кур и чебуреки в многочисленных кафешках-рыгаловках, расположившихся тут же на площади, пили пиво в тенечке раскинутых зонтиков. В ключевых точках площади, маленькими кучками, торчали профессионалы нехитрого привокзального бизнеса — сдатчики квартир и комнат, скупщики золота и валюты, по совместительству скрытые сутенеры. Менты, не выходя из своего уазика с распахнутыми для сквозняка дверцами, лениво высматривали в толпе гостей с востока и пьяных сограждан, готовых отзывчиво откликнуться на их просьбу: "Предъявите ваши деньги". Бродящие неподалеку, в поисках бутылок и алюминиевых банок, бомжи с авоськами, не привлекали их сурового внимания.
Пробираясь в людском водовороте, я пересек площадь и спустился по лестнице к зданию вокзала. Внутри народу оказалось еще гуще. Сбившиеся в галдящую кучу люди, глазели на большое электронное табло, на котором появлялась информация о прибывающих поездах. Другие сидели, лежали, жевали, читали в зале ожидания. Кому не хватало мест на лавках, располагались на собственных вещах. Я пробрался сквозь пеструю, пахнувшую потом и парфюмом толпу и спустился на уровень вниз, где в одной галерее странно соседствовали ручные и автоматические камеры хранения, комната милиции и бар с биллиардом.
Народ толокся в основном у окошка ручной камеры хранения. У автоматических ячеек — никого. Судя по индикаторам, все они, были заняты. Пятнадцатая ячейка, действительно, открылась ключом с цифрой восемь. Я извлек из ее недр средних размеров сумку, осмотрел. Матерчатая, черного цвета, с пластмассовой ручкой и длинным регулируемым ремнем, одним словом, самая обычная сумка, такая же, как и у меня, только посолидней. Я огляделся. Неподалеку какой-то смурной дядя глядел в мою сторону — то ли ждал, пока уйду, чтоб занять освободившуюся ячейку, то ли еще чего. Я перекинул сумку через плечо и поспешил наверх. Открывать сумку и смотреть что в ней не стал, решив, что спокойно смогу сделать это дома. Так, с сумкой на плече, я покинул душное, но зато прохладное здание вокзала и вновь погрузился в пылающую жару площади.
За время моего отсутствия, ничего не изменилось. Все также суетливо сновал народ — покупая, поедая или просто слоняясь от скуки. Только вот милицейского уазика, торчавшего до этого посредине площади, больше не было.
Так, куда теперь? Я остановился. К остановке маршрутных такси или в метро до Речного вокзала? С Речного на "двадцатке" можно доехать прямо до дома. А с вокзала до дома не доедешь — только с пересадками. Рассудив, что ходить мне не привыкать, а по дороге можно зайти в магазин, купить чего-нибудь съестного, я отправился к скоплению маршруток. Заметив, что к остановке подъехала моя маршрутка, ускорил шаг, лавирую между людьми. Обогнул группу сдатчиков квартир, тут же сделавших мне свои предложения (ведь человек с сумкой, не просто так тут болтается). Обогнул, неспешно прогуливающуюся девушку, все ускоряя ход… двух мужиков… Тут мне внезапно заступили дорогу… Короткий, мощный удар под дых, вышиб из нутра весь воздух. Меня подхватили под руки и, ничего не соображающего от боли, потащили в другую сторону, к припаркованной у дальней обочины белой "газели" с гостеприимно сдвинутой в сторону дверью. Слабо сопротивляясь движению, я попытался повернуть голову, чтоб посмотреть нет ли где поблизости ментов, но в бок больно уперлось что-то острое и злобный голос прошипел в ухо:
— Тихо, падла! Вякнешь че-нить, завалю!
Вот тут я, хоть и плохо соображал, от боли и внезапности происходящего — испугался. Похоже, влип очкарик… Точно влип… Не фига себе — называется, сходил за сумочкой…
Распахнутое нутро "газели" быстро приближалось, там уже появились какие-то рожи в лыжных шапочках-масках, готовясь принять пленника, оставалось только перейти дорогу… Завизжали тормоза и сверкающий на солнце черный внедорожник вклинился между "газелью" и нашей группой. Левая передняя дверца распахнулась и с водительского сиденья в нашу сторону наклонилась блондинка в темных очках и голубой спортивной курточке. Сзади негодующе гудели маршрутки. Похитители попытались обогнуть неожиданное препятствие, потащив меня влево, но BMW (а это был BMW), тоже сдал назад, снова преграждая им дорогу. Девушка держала одну руку на руле, а вторую направила в нашу сторону, словно выцеливая. Я не мог понять — что у нее в руке. Что-то черное, округлое.
— Ты чё творишь, сука?! — тихонько заорал ей детина, тот, что с ножом, теряя самообладание, — А ну вали отсюда, блядская белочка! А то щас…
Он выдвинулся из-за меня, в подтверждение своих слов показывая ей нож. Еле слышно пискнуло, и бандит грохнулся на асфальт, как куль, как будто из него мгновенно выбили жизнь, с деревянным треском стукнувшись головой о поребрик тротуара. Второй, отпустив мою руку, шарахнулся прочь.
— В машину, быстро! — скомандовала девушка. Я узнал голос. Сделал шаг к машине и тут понял, что онемело правое плечо и бок. Совсем не чувствовались. Правая нога подломилась, и я неуклюже повалился вперед, прямо в открытую дверь.
— Черт! — Мира резко наклонилась и, ухватив меня за руку, с невероятной, силой, потащила в салон. Выпучив глаза, я смотрел мимо нее в противоположное окно — из "газели" высунулись два автоматных ствола. Загрохотали очереди, пули с визгом рикошетировали во все стороны — BMW оказался бронированным. Стекла слева покрылись сеткой трещин от прямых попаданий. Народ с воплями стал разбегаться во все стороны. Я кое-как вполз в салон, оказавшись головой чуть ли не у Миры на коленях, задницей к выходу. Девушка вдавила педаль газа и машина, мгновенно разогнавшись, понеслась по дороге, петляя между маршрутками, незапертая дверца отчаянно болталась. Бандиты не стали стрелять нам вслед, видимо поняв, что толку не будет. Газель тронулась и свернула на перекрестке. Где-то вдали раздались вопли милицейских сирен. Мира сделала какое-то движение рукой, и дверца сзади, хлопнув, закрылась. Кое-как, я выпрямился в кресле — правая рука и правая нога по-прежнему не слушались, глянул перед собой и ужаснулся: BMW несся прямо на дорогу с односторонним встречным движением. Светофор горел красным, и можно было видеть, как на лицах водителей, стоявших в три ряда машин, удивление сменяется ужасом. Девушка резко крутанула рулем и здоровенный внедорожник, не доезжая нескольких метров до перекрестка, буквально впрыгнул в узкий боковой проезд, во дворы. Как мы его проскочили, не разбившись в лепешку, я так и не понял. Мотнуло так, что я треснулся головой о боковое стекло и совсем перестал соображать.
