опустил взгляд на свои босые ножки. – Но сами посудите, офицер Кучики, как она всё воспримет. Дочь вернулась чёрт знает когда. Небось опять решит, что я занималась чем-то непотребным.
Полицейская ласково коснулась моих волос.
– Но если ты не вернёшься сегодня, она разве не подумает то же самое, но ещё хуже.
– Подумает… но ведь вы мне можете помочь! – я состроил самую умильно-няшную мордашку из возможных и посмотрел на копессу.
Хочу сказать, что у меня отлично получилось. Не просто бровки домиком, а полная чибификация организма.
Непись чувствовала подвох. Но не могла с уверенностью сказать, в чём он состоит.
– И как?
– Очень просто. Приведите меня домой за ручку. Сдайте маме. и не забудьте рассказать ей, как я вам сегодня помогла. Я ведь не многого прошу.
Офицер Кучики подозрительно прищурилась.
– Ты просто хочешь нас познакомить с ней…
– Ну позязя!
– Нет.
– Позязя!
– Нет.
– Поз…
– Не-е-ет! – ударила ладонью по приборной панели непись. – Точка! Я в этой авантюре не участвую!
– Я так и знала, что вам на меня плевать! – выкрикнул я, после чего дёрнул дверную ручку. Та не поддалась. – Всем на меня плевать! Я просто была нужна для поимки преступников! Вы меня использовали!
Лишь через три неудачные попытки выйти, я вспомнил, что на макмаффине двери надо не толкать, а поднимать вверх. И только после этого я смог выскочить на улицу.
– Я всего-то хотела, чтобы мои заслуги признали! Чтобы меня похвалили! Рассказали о том, какая я хорошая!
– Юки…
– Но я не заслужила этого! Не заслужила ничего! Всем на меня плевать!
– Юки!
Я уверенно шагал прочь по улице и громко жаловался на жизнь. И, хочу сказать, жаловался так убедительно, что мне стало самому за себя обидно до слёз. Серьёзно. Два ручья текли из глаз. При желании этим можно было бы напоить всех страждующих в средней африканской деревне.
– Плевать! Плевать на всех! Не вернусь! Ни в школу! Ни домой!
– Юки!
– Буду жить в лесу! Там меня ценят!
– Да кто тебя там ценит-то?
– Лисы!
– Да постой же ты!
Наконец полицейская поймала меня за руку, силой развернула и прижала лицом прямо в грудь, – хе-хе – а затем начала ласково гладить по голове.
– Прости меня, Юки. Я не знала, что для тебя это так важно…
– Нельзя так с людьми! – я поднял руку и ударил кулачком в плечико копессе. – Нельзя! Вы сами меня такой делаете! Сами!
– Я знаю, дорогая, знаю.
– Что я должна сделать, чтобы меня любили? Я сегодня пятерых преступников поймала! Пятерых!
– Семерых, – поправила меня офицер Кучики. – Из-за аварии на дороге, которую ты устроила, полицейские смогли ещё двоих взять.
– Тем более! Но всем плевать!
– Мне не плевать…
– Плевать! Плевать-плевать-плевать!
– Не плевать. Я докажу.
– Как?
– Я расскажу твоей маме о том, как ты нам помогла…
Вот я и добился своего. Всего-то и требовалось, что начать немного подражать своей сестре в те моменты, когда ей что-то очень-очень от меня нужно, а я в очередной раз забыл о том, насколько манипулятивной дрянью она может быть.
Спасибо, Леночка, тебе за науку.
– Юки?
Так, а это что за голос?
Я аккуратно выбрался из мягкого тёплого логова и выглянул из-за плеча копессы.
Там стояла моя видеоигровая мама.
Я её узнал не сразу. Туфельки, чёрные чулочки с кружавчиками, к которым цеплялись уходящие куда-то под короткую облегающую юбочку ремешки. Ногти накрашены столь ярко, что я мог различить их цвет даже в темноте и с расстояния в полтора десятка метров. Аналогично и с макияжем. Это отнюдь не повседневное. Так мажутся, когда собираются куда-то на свидание. Да и волосы собраны не в скучный пучок, а во что-то высокое, сложное, с игривым вьющимся локоном, спускающимся вдоль левой щеки.
Выглядело всё это не вульгарно, а именно что эффектно.
Меня только одно смущало… я не видел никаких предпосылок к тому, чтобы родительница так расфуфырилась.
Глава 129. Кто-то заколдовал маму!
– Мама? – неуверенно переспросил я.
Офицер Кучики тотчас же поняла намёк. Резко развернулась, обняла меня за плечо и гордо подняла подбородок.
– Это ваша дочь? Вы должны ей гордиться. Сегодня она оказала неоценимую помощь городу.
– Правда? – матушка на секунду растерялась, а затем подбежала к нам и склонилась передо мной, уперев ручки в коленки. – Вот. Ах, ты моя
