взмыла над стенами.
Ненадолго появилась возможность оглядеть внутреннее убранство крепости: за воротами стоял обширный плац и казармы, следом, в полукилометре по дворам стояла ещё одна стена. Среди многочисленных построек стояли толпы культистов, во главе с крупными Храмовниками и Говорящими с воронами. Но никто из них более не представлял для меня даже потенциальной угрозы. Даже толпой…
Глория ворвалась на плац, топча и поедая многих ублюдков в чёрном. Я спрыгнул с неё раньше и обрушился прямо на головы защитникам стены, обезглавив сразу четверых лучников.
Следом был маг, его я пронзил в сердце и толкнул под ноги тем, кто попытался рвануть за мной вслед. Тот лысый, наверняка Магистр, был моей целью. Одного за другим я обезглавливал стрелков, которые даже не понимали откуда в их тылу завёлся враг. Спустя секунд десять по лестнице начали взбираться мечники со щитами, что с криками:
«Защитим господина Сороса!» — бросились в самоубийственную атаку.
Не успел первый из них выхватить меч, я рубанул его по запястью. Толкнув умывающегося слезами фанатика вниз со стены, быстро перехватываю второй клинок и бью между глаз следующему. Мгновение спустя катана впивается в бок третьему.
Следующие уже бегут в паре, стараясь заблокировать проход, но я щупальцами обвиваю их ноги и резко развожу в сторону. Оба клинка впиваются в открывшиеся глотки падающих культистов.
Лысый, как я понял его звали Сорос, даже не заметил моего приближения, с садистским удовольствием испепеляя очередную группу штурмующих.
Вонзив катану в голову солдата, ударил мыском ботинка в основание рукояти, тем самым подбросив её на уровень своего рта и схватил клинок зубами. Лишь в самый последний миг, Сорос обернулся.
«А? Ты кто?» — только и произнёс он, как лезвие подчинённого вошло в горло под левым ухом, отправляя лысую башку в полёт. Вместе с фонтаном крови из тела Магистра вырвалось облачко пурпурной энергии, втянувшееся в меня через ноздри.
Такого уже давно не происходило при убийстве «смертных» фанатиков. Выходит, что лишь более сильный по уровню развития культист способен сделать меня сильнее?
Те из ублюдков, что не сражались за Глорией, а наблюдали за моими похождениями, ужаснулись. Не каждый день они видели, как тело одного из сильнейших темнобожников используют в качестве живого щита.
А именно это я и сделал, ухватившись щупальцами за конечности обезглавленного Сороса, в которого полетели картечь и арбалетные болты. В отличии от стен, эти два орудия использовались в ближнем бою куда активнее ибо перезаряжались медленней, но стреляли на убой, тогда как луки брали количеством стрел, выпущенных за минуту.
Когда я бросил под ноги пехотинцам всё то, что осталось от их командира, некоторые из них заплакали. Ни то от скорби, ни то от ужаса. Ведь для них я и правда был монстром даже больше, чем для остальных людей.
И мне это чертовски нравилось! Пусть боятся, срут в свои штанишки при упоминании моего имени! Мне никого из них не жалко, ни безусых юнцов, ни стариков в накидках! Я буду убивать каждого, кто впустил тьму в своё сердце!
В мою сторону рыпнулось несколько пикинёров и тут же словили пули в голову. Подхватив их оружие, я принялся рубить фанатиков в капусту несколькими клинками, одновременно.
«Глория! Тарань ворота!» — кричу заигравшейся в мясника жабе.
Та обернулась, хрустнула чьими-то доспехами и, не обращая внимание на стрелы и болты, в два прыжка преодолела расстояние до ворот, с разгона врезавшись древесными рогами в затворы, удерживавшие их от открытия.
Громадные двери распахнулись, впуская всадников, коих возглавляла Алиса. Многих в первые секунды подняли на копьях в небо, многих застрелили, но так или иначе, оборона первой секции Цитадели была прорвана и было лишь вопросом времени, когда все до единого ублюдки в пределах плаца кончаться.
Крича про любовь, заблудшие души и искупление, вбежал Голем, разрубая секирой стальные доспехи. Вскоре, скорректировавшие огонь канониры, начали бить прямиком по казармам, преодолевая стены. Здания, служившие позициями для стрелком, загорелись. Одно из ядер угодило в склад, уничтожая десятки фанатиков пламенным грибом и раня сотни разлетающимися осколками.
Мои сабатоны к тому моменту уже промокли от крови убитых. Щупальца пришлось спрятать, но и двумя руками сечь вражескую падаль было несложно. Воспользовавшись «Союзом Огня и Молнии», я очистил перед собой сотню метров пространства от всего живого и увидел, что до внутренних ворот осталось не так уж и много.
Над головой пролетела техника Энаса. Что-то связанное с драконами. Именно на них были похожи его стрелы, уничтожившие часовню, где засели маги. Башня рухнула на казармы и перекрыла несколько улочек для пехоты, облегчая задачу.
«Вынесите их! Запускайте коней!» — отдаю приказ.
Ряды наших всадников расступаются, пропуская вперёд повозку набитую пороховыми бочками. Жалко конячек, но их жертва не будет напрасной. Дрессированные скакуны бросились в сторону ворот, накрытые световым куполом Гарольда, что не давало культистам возможности их убить раньше, чем полагалось.
Когда до стены оставалось полсотни метров, врата, неожиданно для всех, отворились сами. И из них вышло войско всадников, каждый из которых превосходил наголову рыцарей Пурпурного Дракона. Хвала всему сущему, их было лишь несколько сотен, но вёл их за собой…
Адепт, что седлал немного-немало, Келпи — существо, что ещё менее дружелюбно к человеку, чем Болотный Дьявол, ослеплял количеством тёмной энергии в своей душе. Он носил повязку на правом глазу, а волосы кое-где побила седина. В руках Магистр держал громадный меч, чем напоминал мне нашего капитана… только более извращённого.
Мы не успели ничего предпринять, как он замахнулся, отправляя в полёт волну тьмы, что взорвала повозку, разбрасывая жаренную конину по всему плацу.
«Кажись, я что-то слышал об этом парне! — воскликнул кто-то из рыцарей. — Это Гарибальди, Меч Хаоса — второй по силе адепт во всей внешней стене!»
Ещё один выпендрёжник с дурацкой кличкой! Как же они меня достали! Нет бы просто дать мне сразиться с сукой в башне!
* * *
Губы Рене коснулись змеи, служившей детородным органом статуе Аммаста. Двухметровый каменный ворон с головой козла восседал на каменном троне у самой вершины Цитадели, как бы наблюдая за происходящим.
Поклонившись Господину, Рене опёрлась на зубец стены и нашла глазами Эспена, что рвал на части её сослуживцев.
— Ты возмужал за годы разлуки, милый. Хотя внешне ты всегда был красавцем, но твой дух воистину преступил через природу жалкого червя, — томно вздохнула Песнь Бездны, поглаживая косу. — Я одолею тебя, милый паразит, и верну себе душевный покой. Возможно, я буду даже сожалеть о твоей смерти некоторое
