когда мы с Сакурой оказались укрыты от великого множества взглядов неактивированных игроков. От фактора, о котором мы с Ленкой тупо забыли из-за того, что тесты проводили преимущественно за закрытыми дверями или в присутствии количества неактивированных столь малого, что защищающий их от колдовства парадокс попросту оказывался не в силах сопротивляться ауре такого количества магуев и их приближённых.
Плащ медленно лёг мне на плечи. Я выждал пару секунд для пафоса, а затем картинно отбросил одеяние в сторону и выпрямился, удерживая в руках поломное оружие.
– Знаешь, – услышал я голос сестрицы, – я поняла, что заклинание сработало только потому, что ты на моих глазах спрятался под плащ. По ощущениям ты меня всё ещё лапаешь.
– Храни этот гнев, Сакура, – громко ответил я ей. – Ведь чем его больше, тем больнее эта чоппа стукает тех парней!
Глава 158. При чём тут Потикъ?
Я красиво и пафосно крутанул в руке меч, затем перехватил его за рукоять и отвёл в сторону.
Однако эффект оказался не тот, на который я рассчитывал. Почему-то народ массово смотрел не на меня, а куда-то ниже и левей.
Я проследил за их взглядами. Там на земле обнаружились шмотки, которые недавече носила Сакура. Пожалуй, мне стоило оставить их под плащом, но я так увлёкся попытками выглядеть стильно и круто, что совсем не учёл столь важную деталь.
Пришла моя очередь вешать каплю рядом с виском.
– Да вы, твари такие, меня шутите?
Словно этого мне было мало, как со стороны Кентаро я услышал сухую фразу:
– Первая печать снята.
Первая печать. Пимико покинула храм. И её засекли люди Рэна. Им было велено избегать прямого столкновения и концентрироваться на уничтожении любого транспорта, каким могла бы завладеть императрица. Однако я не то, чтобы сильно доверял этим идиотам. Думаю, времени у меня мало.
Этот бой придётся спидранить.
– Слышали, кретины! Первая печать снята, а потому…
Я схватил себя за ворот и рванул полу сорочки в бок. Причём, сразу же в режиме боя. Больше тянуть было нельзя.
Мерзенько тренькнув, пуговицы полетели в сторону противника, да положили разом троих за счёт меткого попадания в лоб. Не думаю, что это был ваншот. Скорей, простое сбивание с ног.
– Томные взгляды! – громко возопил я, проводя пальчиком левой руки по рюшечкам бюстгальтера.
И “томные взгляды” я получил. Великое множество. Вся моя стата, да ещё и заапанная лисьей харизмой, плюс контекст ситуации, и без того подкинувшей множество различных пикантных специй к этому вне всякого сомнения острому блюду, работали на полную мощь.
Реки крови пролились прежде, чем я сорвался с места и, яростно вопя в унисон с неслышимой никем, кроме меня, Сакурой, отвёл меч в сторону, для первого могучего удара, с которым я собирался ворваться в толпу.
С громкими криками “Ура” и “Во имя цвета Сакуры” за мной рванули союзники. Уверен, с их стороны пролилось не меньше крови, но то было не опасно, ведь слабые капилляры в носу не стоили им и единички драгоценного ХП.
Я домчал до первых рядов противника прежде, чем с вражеского войска спало оцепенение. Те немногие, кто в силу нелюбви к женскому полу и воле генератора случайных чисел – или потому что в самый ответственный момент отвлеклись – всё ещё были способны к самостоятельному передвижению, ничего не смогли мне противопоставить просто потому, что им мешали одубевшие от ударной дозы эротизма сопартийцы.
За один взмах меча я снёс не меньше пятерых. Их тела полетели вверх, словно бы от удара булавы Сауроныча – или Ксяхоу Дана, если называть более привычные мне аналогии – безвольными куклами. Середина двадцать первого века на дворе, а кто-то до сих пор рэгдолл не способен приручить, право слово. Впрочем, так ли это значимо, если я ваншотил!
Ваншотил, как батя! Тут не имелось никаких сомнений, ибо мечишко мой оказался поломен! Быть может в чьих-нибудь ещё руках он бы не ставил местное подобие баланса в красноречивую позу так откровенно, как в моих, но мы с сестрицей выжимали из этого дела максимум.
Деревянный клинок буквально пылал огнём. Довольно фальшиво выглядящим, но ему это шло. Ну и не важно, что я видел в этой же игре костерки поубедительней. Не удивлюсь, если данное решение принималось сознательно. В рамках подчёркнуто анимушной эстетики этакая “аурность” оружия была куда как предпочтительней натуралистичного пламени, которое, надо полагать, смотрелось бы куда как менее пафосно.
Я рвал и метал. В моих движениях преобладали широкие шаги и размашистые движения. Я старался дотянуться до как можно большего числа людей. Порой и вовсе перекатывался поглубже в толпу, чтобы затем выпрямиться, прокрутившись на месте.
Я не тратил времени на блоки, реалистичное фехтование или парирование. Я просто бил. Давил максимум из своего замаксенного аги. Я не защищался, а атаковал на опережение, уничтожая противника прежде, чем тот успеет коснуться меня оружием.
От меня нельзя было сбежать. Нельзя было скрыться.
Я просто обеспечивал соприкосновение меча с телами врагов.
За урон отвечала Сакура. И, да, у неё тоже имелся геймплей. Весьма своеобразный.
В-третьих, её призраку нужно было находиться как можно ближе ко мне. Чем она дальше, тем больше резался урон.
Во-вторых, ей требовалось испытывать сильные эмоции. Гнев вполне годился. А гневаться сестричка умела. Игра уже показывала свою
