подумайте, — пацан все-таки всхлипнул, — просто мамка у меня болеет, а младших братьев кормить надо. Я кузнецу хотел в подмастерье пойти, но он жадный очень, все знают, что он цены задирает, втрое от нормальных, да он один у нас тут, людям деваться некуда, вот к нему и идут. Кстати вот, я почистил.
Пацан вытащил из котомки кандалы и протянул мне. Их я не узнал. Из закопчённой груды металла они превратились чуть ли не в хромированные, отливающие глубоким, явно не стальным отблеском.
— Охренеть, а что это за металл не знаешь?
— Нет, до этого такого не видел. С металлом тут плохо все. Иногда медь завозят, да дрянное железо уже в слитках. Хорошей стали здесь не найти.
— Слушай, а как же работа в таверне? Не кормит?
— Дядька Дуболом не дает нам пропасть, кормит, да еще по две медяшки в день платит, но нам все равно не хватает.
— А если ты из таверны уйдешь, Дуболом не обидится?
— Я же говорил, у меня два брата, старший Сашка меня как раз сегодня подменяет.
— Тогда сделаешь вот что, сегодня мы с тобой до вечера заняты, а завтра скажешь дядьке, что теперь Александр будет работать там вместо тебя, а сам возьмешь точило, другой какой инструмент есть, пойдешь на кроличий холм и бросишь клич, типа: «Починяю примус!»
— Чего?
— Оружие говорю. Подточить, рукоять починить, в дубинку гвоздей вбить, чтобы урон увеличить, да мало ли что, делай все что сможешь, цену не задирай и будешь в шоколаде. Там, конечно, скорее всего такие уже появились, но работы на всех хватит. А подзаработаешь там, опыта наберешься, и через пару лет, глядишь, свою кузню откроешь.
— Меня кузнец убьет, если я попытаюсь кузницу открыть.
— Это да, — вынужден был согласиться я, но знаешь, никто не вечен, займись пока починкой, а дальше видно будет. И кстати о починке, не забудь, я первый твой клиент, жду от тебя алебарду, а сейчас пожуем и за работу, надо подзаработать, пока народу на пустоши не набежало. Извините, уважаемый, у вас есть в продаже чего-нибудь перекусить?
— Мою трость можешь перекусить. За медяк. Если сможешь конечно.
— А, твою мать, — процедил я, это опять ты, пердун старый, чего куда не подойду, там ты везде?
— Понравился может, раз ты ко мне каждый раз приходишь. Да ты не обижайся, если поесть хотел, то рагу есть из крольчатины с овощами.
— Два дайте и пучок моркови.
— Ого, да ты тот еще затейник, с морковками баловаться понравилось? А пучок не многовато?
— Это для овцы, — процедил я.
— Знаешь, сынок, я человек старый, так что давай без этих грязных подробностей.
Я вырвал две миски из его рук и под дурной смех старого козла, быстрым шагом пошел от дерева в сторону пустоши.
— Пошли, там поедим, здесь идиотов слишком много развелось.
У ворот смех продавца морковок был уже не так слышен, да и зрелище здесь открывалось поинтереснее. Сломанная телега осталась там, где и была, второе колесо не выдержало попыток ремонта и тоже развалилось, зато вместо одной группы, тут копошился уже десяток. Все были будто клонированы, по четыре-пять игроков и с переносной защитой в виде коробов или зонтиков без ручки, сколоченных из крепких досок и обшиты негорючим материалом, как я представляю, кроличьими шкурками, коих к этому времени должно быть нафармлено не один миллион. Особо удачная конструкция была у одной из групп и напоминала перевернутые носилки или паланкин, в которых в стародавние времена махараджей носили. Они легкой трусцой носились по пустоши в поисках поредевших толп элементалей.
Плохо дело, они наверняка заинтересуются, что это за овца груженая флягами с водой носится туда-сюда, и если даже не убьют из интереса, то точно заинтересуются ее маршрутом и главное конечной точкой ее путешествия. Надо их как-то отсюда убирать. Я задумчиво глянул на свой топор и снова убрал его в сумку.
— Так Гриша, — я отобрал у него тарелку с рагу и продолжил, — потом поешь. Ты же хотел подзаработать? Сейчас у тебя будет такая возможность. Ты пойдешь вон к тем хорошим людям и скажешь им вот: что ты местный, хотя они и так это поймут и что здесь, в этом месте небезопасно, время от времени и довольно часто, в этом месте проходят огненные штормы, которые и превратили эту землю в выжженую пустыню…
— Но это неправда, огненные штормы проходят гораздо дальше на севере, до сюда они не доходят, так мне отец рассказывал, а сам он от столичного волшебника слышал, когда тот прилетал исследовать дальние рубежи пустошей…
— Это отличная история, — в свою очередь, перебивая его, — но этим добрым людям знать ее не обязательно. Рассказываешь, что я тебе сказал и говоришь, что знаешь, где таких штормов не бывает и что там полным-полно элементалей. За показ этого места требуешь с каждой группы по два медяка. После чего, посылаешь их на хрен в противоположную сторону от нашего места. Отведешь метров на триста в сторону и там оставишь. Понял?
— А если они не захотят слушать?
— Тогда, — я почесал репу в раздумьях, — тогда покажешь им вот это.
Я вытащил из сумки поднятую со скелета кожаную куртку, вернее, то, что от нее осталось. Единичка в прочности на ней была не просто так, ее страшно было в руки брать, казалось, что она вот-вот развалится.
— Покажешь, и скажешь, что ты одну группу уже предупреждал, они тебя не послушали и вот все, что от них осталось. Они не только сами погибли, но и потеряли прочность всех своих вещей, включая оружие. И когда, именно не если, а «Когда» они погибнут, то после возрождения, смогут купить свои обноски у тебя всего за три медяка. Это на них подействует, вот увидишь. Деньги делим пополам и все будут довольны. Все, пошел!
Я запихал в пасть Долли пук морковок и взялся за рагу. Оно было холодным, но все еще достаточно вкусным. Хлеба и зрелищ, что еще нужно современному человеку?
— Мнебыбабубы… — сам себе ответил я, — но искать где-то бабу, когда уже есть шикарная девушка, это
