люди живут в небоскребах-тюрьмах, а технологии используют для контроля и подавления.
Хочу назад, в свою мастерскую. Хочу слышать шипение сварочного аппарата, чувствовать запах машинного масла и металла. Хочу заниматься своим делом, не думая о заговорах и тайных организациях.
Но я знаю, что пути назад нет. Наверное, я должен что-то делать? Но что? Я всего лишь механик, маленький человек в этом огромном мире. Что я могу противопоставить могуществу GAB и его «Инквизиции»?
Я открыл глаза и посмотрел в окно. За стеклом раскинулся гигантский мегаполис, уходящий ввысь, к облакам. Где-то там, на верхних этажах, живут те, кто дергает за ниточки, кто решает наши судьбы. А здесь, внизу, живут такие, как я. Люди, которых лишили будущего, заперли в виртуальных клетках и заставили играть по своим правилам. Я уже молчу о людях живущих в трущобах нижних уровней. Там наверняка все намного хуже.
Меня отвлек от мыслей писк коммутатора. Звонил Антон.
— Да?
— Серега, — голос Антона прозвучал напряженно, — я кое-что нашел. И это… нехорошо.
— Что случилось? — спросил я, чувствуя, как внутри зарождается тревога.
— Помнишь, ты рассказывал про Камиллу Воронову? — Антон выпрямился и посмотрел на меня. — Я решил покопаться в сети, узнать о ней побольше. И… нашел кое-что интересное.
— И что же? — нетерпеливо спросил я.
— Камилла Воронова — не просто правая рука Евгения Владимировича, — Антон понизил голос, — она… она его дочь.
— Дочь? — я опешил. — Но… как это возможно? Она же…
— Не годится Евгению в дочери? — Антон горько усмехнулся. — Это еще одна тайна «Инквизиции». Ходят слухи, что они используют бугатиум не только для создания технологий, но и для… продления жизни.
— Продления жизни? — я почувствовал, как по спине пробежал холодок. — То есть… Они оба могут быть старше, чем выглядят? Намного старше?
— Возможно, — кивнул Антон. — И это еще не все. Я нашел информацию о том, что Камилла Воронова лично участвовала в нескольких… сомнительных операциях «Инквизиции». Операциях, связанных с… исчезновениями людей.
— Исчезновениями? — я почувствовал, как к горлу подступает комок. — Ты хочешь сказать…
— Я не знаю, Серега, — Антон покачал головой. — Но мне кажется, тебе нужно быть предельно осторожным. Эта женщина… она опасна.
Я молча кивнул, чувствуя, как тревога сменяется волнением. Камилла Воронова, дочь главы «Инквизиции», обладающая неведомой силой и участвовавшая в исчезновениях людей… Что ей нужно от меня? И что будет, если я откажусь сотрудничать?
— Серега, — Антон окликнул меня, — я серьезно. Не доверяй ей. И… если что-то случится…
— Я знаю, — перебил я его. — Я буду осторожен.
Мы снова замолчали, каждый погруженный в свои мысли. Вяло распрощавшись, я приуныл. Открывшаяся информация о Камилле Вороновой перевернула все с ног на голову. Теперь я понимал, что ввязался в нечто гораздо более опасное, чем просто ремонт старых механизмов.
Я оказался втянут в паутину интриг и тайн «Инквизиции», организации, которая не остановится ни перед чем, чтобы достичь своих целей. И мне нужно было решить, что делать дальше.
После разговора с Антоном я понял, что мне нужно взять паузу. Информация о GAB, «Инквизиции» и Камилле Вороновой навалилась на меня, вызывая смятение. Я чувствовал себя загнанным в угол, не зная, как поступить, куда бежать.
И тогда я вспомнил о виртуальной капсуле. Я ощущал, как реальность вокруг меня сжимается, превращаясь в тесную и душную клетку. Вся эта информация навалилась на меня тяжелым грузом, вызывая чувство бессилия.
Мой мозг лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации. Я не мог просто сидеть сложа руки, ожидая, когда «Инквизиция» придет за мной. Но и бороться с ними казалось безумием.
И тогда я понял, что мне нужно время. Время, чтобы переварить полученную информацию, чтобы понять, как жить, чтобы обрести уверенность в себе.
Виртуальная капсула манила меня своим призрачным светом, обещая забвение, отдых от гнетущих мыслей и возможность погрузиться в мир, где я мог быть кем угодно и делать что угодно.
В виртуальности я не был простым механиком, запутавшимся в паутине интриг могущественной организации. Там я мог стать героем, спасителем, тем, кто вершит судьбы и меняет мир.
Я жаждал этой иллюзии контроля, этой возможности забыть о своей слабости и почувствовать себя сильным, могущественным, непобедимым.
Я задушил в себе мыслишки о том, что это трусость. Бегство в виртуальность — не выход, наверное. Но мне надо было расслабиться. Я мелкая сошка для сильных мира сего. В реальности правила меняются мановением волшебной палочки, которой нет. А в виртуале — законы Вселенной незыблемы. Наверное.
Я сел в капсулу, с апатией смотря на поверхность захлопывающейся дверцы. Я в виртуале, открываю папку с играми и нажимаю на иконку «ЭЗБ».
— Лирой, добро пожаловать в «Эхо забытых Богов»!
Передо мной снова аватар с характеристиками.
Появилась очередная приписка:
'По итогам предыдущей сессии, Вам начислено:
+1 к ловкости
+1 к мудрости'
Ловкость — понятно, бежал от паука аки окаянный. А мудрость за что? За отказ от сферы? Это мудро было?
Обещал же себе, что перед игрой обязательно почитаю гайды и игровые форумы. Но сейчас мне было не до этого. Я зашел играть. Я — Лирой! Пошли они все лесом — планы, гайды и всякие инквизиции. Я — маг, который так и не поступил еще в Академию.
Былое настроение потихоньку возвращается. Я нажал «Играть».
И снова знакомая подворотня. Вечер.
— Эй, нуб! Кошелек или смерть? — прохихикал чей-то голос.
На шее ощущался холод стали. Скосив глаза на обладателя ножа, я заметил красный ник игрока. ПКшер[1]! Только этого мне для счастья не хватало.
Так! Я зашел играть! Развлекаться! Вот и будем развлекаться.
На губах растянулась недобрая ухмылка.
[1] ПКшер — игрок, убивающий персонажей других игроков.
— Ну что замер, нуб? — прошипел голос, и клинок неприятно надавил на кожу, — Выбирай!
Я сглотнул. Денег у меня не было, даже медяка. Заклинаниями так же не богат. Единственное, что было у меня — кусок мела против нежити и призраков, зажатый в потной ладони.
— Денег нет, — пробормотал я, лихорадочно соображая.
ПКшер расхохотался. Злоумышленник был высок и широкоплеч, его лицо скрывала тень капюшона, оставляя видимыми лишь тонкие губы, растянутые в ухмылке.
— Нет денег? А
