— Я наметил пока два варианта, — сказал Дойл. — Первый, так сказать общедоступный, хотя и не в нашей империи и тоже с некоторыми нюансами.
— Ментальные маги, — констатировал Гарри.
— Маги разума, — согласился Дойл. — Я не особо верю в то, что это сработает, однако, я считаю, что стоит попробовать, прежде чем браться за более рискованный вариант.
— И что же это за второй вариант? — спросил Гарри.
— Обретение памяти при помощи божественного вмешательства, — сказал Дойл. — Я имею в виду, вмешательства того самого бога, с которым у вас неплохие отношения.
— Я не чувствую себя особо религиозным человеком, — заметил Гарри.
— Возможно, вы просто этого не помните, — сказал Дойл.
— Мне кажется, такое я бы запомнил.
— Возможно, вам кажется, — вздохнул Дойл. — Но вы так и не посмотрели в бумаги, которые я вам дал.
— Я посмотрю, — сказал Гарри. — Но в первую очередь меня интересуют ваши выводы и планы.
— Возможно, — снова сказал Дойл. — Вы и не поклонялись этому богу. Но вы с ним довольно тесно сотрудничали, и, судя по всему, он в кам неплохо относится.
— В каких же делах мы сотрудничали с богом? И зачем бы богу потребовалась помощь обычного сме…. игрока?
— Вы знаете, откуда берутся боги?
— Допустим, что понятия не имею.
— Боги — это игроки, вышедшие за рамки, — сказал Дойл. — То есть, вполне возможно, что вы общались с этим…э… субъектом еще до того, как он доказал Системе свое право на божественную сущность.
— И чем же мы тогда занимались?
— Спасением мира, как обычно, — сказал Дойл. — Мне еще не удалось выяснить подробности, и я даже пока не знаю, что там был за мир и от чего его спасали, но, мне кажется, это вполне простительно, если учесть, что делом я занимаюсь всего полдня.
— И в чем тогда риск?
— Боги, как правило, непредсказуемы и у них свои пути, — сказал Дойл. — К тому же, у этого бога вряд ли есть склонность к целительству, однако проявления божественной эманации сами по себе могут спровоцировать каскад воспоминаний.
— Иными словами, я увижу его ауру и сам всю вспомню?
— Как-то так, — сказал Дойл. — Может быть, ваша встреча послужит триггером. Но в таких делах сложно что-то гарантировать, сами понимаете.
— Мне подходит, — сказал Гарри. — Где ближайший храм?
— Э… — сказал Дойл. — Особенность этого божества в том, что у него нет храмов. Он покровительствует таким своеобразным вещам, которыми люди предпочитают не делиться на публике, поэтому его последователи молятся ему поодиночке и где придется.
Гарри решил, что он заинтригован.
— Я заинтригован, — сказал Гарри. — И что же это за бог?
— Его называют Мстителем, — сказал Дойл. — Это божество неминуемого кровавого воздаяния. Покровитель несправедливо угнетаемых, неправедно обиженных и всякое в таком роде.
— Мне подходит, — сказал Гарри. — Но если у него нет храмов, то где мне искать его служителей?
— Служителей, в том смысле, в каком, например, служителями являются жрецы Всеотца, у него тоже нет, — сказал Дойл. — Кто-то когда-то пытался построить такую структуру, но божество дало понять, что крайне отрицательно относится к подобной иерархии.
— Так как же мне к нему обратиться? — поинтересовался Гарри. — Молиться, поститься, слушать радио «Би-Би-Си»?
— Это вряд ли сработает, — сказал Дойл. — Вы представляете себе, сколько в системны мирах обиженных, угнетенных и жаждущих мести? Там такой поток входящих, что ваша молитва просто затеряется, как песчинка в пустыне.
— Но у вас же есть план, — сказал Гарри.
— Да, есть, — согласился Дойл. — Но он мне не нравится.
— Я вам заплатил, — напомнил Гарри.
— И поэтому продолжу, — сказал Дойл. — Существует ритуал божественного призыва. Это довольно муторный и кропотливый процесс, однако, воспользоваться им может кто угодно, и даже совсем необязательно, чтобы он в этого бога верил. Наличие храма и жрецов при этом совсем необязательно, хотя и может помочь создать явившемуся на призыв богу нужное настроение. Смысл ритуала в том, что бог всегда его слышит и обязан явиться на зов, исполняя часть своего божественного контракта. Ритуал универсален и может быть использован для призыва абсолютно любого божества, включая и Всеотца, но боги, как правило, очень недовольны такими вызовами и могут обрушить кары на головы призывателей еще до того, как те начнут говорить. Всеотец бы точно обрушил, но вообще это, конечно, индивидуально.
— Да, звучит рискованно, — сказал Гарри.
— Теперь о минусах, — сказал Дойл. — Загвоздка в том, что для вызова какого-то конкретного божества необходимо использовать вещь, когда-то ему принадлежавшую. На этом этапе, как вы понимаете, отсеивается примерно девяносто девять процентов желающих, потому что божественные артефакты на дороге не валяются, и обнаружить новый божественный артефакт, принадлежавший конкретной персоне, задача практически нерешаемая. А уже известные артефакты, как правило, находятся в крупных храмах и под неусыпной охраной верующих.
— Если вы не знаете, где находится нужный нам артефакт, зачем вы вообще об этом заговорили? — поинтересовался Гарри.
— Я знаю, — сказал Дойл. — Это было на удивление несложно выяснить. Его хранят…
Словно выбрав наиболее подходящий для своего драматического выступления момент, двери трактира распахнулись и на пороге питейного заведения обнаружились три личности, которых Дойе еще днем охарактеризовал, как латентных самоубийц. Все трое носили легкую серую броню, позволяющую растворяться в тенях, и у всех троих в руках были арбалеты производства концерна «Коренной и Рукисила», пожалуй, самого известного производителя оружия в системных мирах.
В правой руке Гарри держал бокал, так что ему пришлось стрелять с левой. Он уложил двоих еще до того, как они успели спустить тетиву.
Третий успел.
Гарри уклонился от болта, и тот, просвистев мимо, воткнулся начавшему разворачиваться лицом к дверям Дойлу в грудь. Гарри быстренько пристрелил третьего арбалетчика и поставил бокал на стойку.
Он повернулся в Дойлу, и воображение уже рисовало лопающиеся кровавые пузыри на синеющих губах смертельно бледного детектива, так и не успевшего сказать ему самое главное, но Дойл испортил драматургию момента, распахнув плащ и продемонстрировав надетый под него панцирь.
Болт таки пробил броню, но потратил на это большую часть своего импульса и нанести смертельную рану детективу так и не смог. Дойл поморщился, глотнул исцеляющего зелья, и его полоска здоровья, сократившись было на треть, вернулась к нормальным значениям относительно здорового человека.
— Ненавижу это все, — сказал Дойл, бросая пустой пузырек на пол. — Лечит раны, убирает боль, но от него моментально трезвеешь, и весь предыдущий вечер идет насмарку.
— Но это лучше, чем быть мертвым, — заметил Гарри.
— Воистину так, — согласился Дойл. — Полагаю, нам лучше уйти до прихода стражи.
Гарри бросил на стойку пару золотых монет и они отправились к выходу. Никто им не препятствовал.
Прежде, чем вручить свои судьбы ночной улице, они оба подготовились. Гарри достал правый пистолет, а Дойл вооружился коротким мечом, совсем не таким зазубренным, какой висел на стене в его кабинете.
Они вышли и осмотрелись, используя всю мощь своего прокачанного восприятия. Засады не было.
— Странный вечер, — заметил Дойл. — Я вышел из бара и я трезв. Это для меня нетипично и просто вопиет о потерянном зря времени.
— Куда мы направимся?
— К городским воротам, — сказал Дойл. — Меня видели в вашей компании, так что у меня дома или в офисе может быть засада, а нам все равно лучше убраться из столицы.
— Почему не порталом?
— А у вас есть портальные свитки?
— Нет.
— И у меня нет, — сказал Дойл. — А у городского магистрата нас может ждать очередная группа желающих.
— А у ворот, значит, нет?
— Мы же не к главным пойдем, — сказал Дойл, углубляясь в темный переулок. — Всегда есть пути, известные только посвященным и настоящим знатокам города, а такие на вас пока не охотятся. А дилетанты, с которыми приходилось иметь дело до сих пор, вряд ли догадываются о существовании этого прохода. Кроме того, чтобы им воспользоваться, надо быть в хороших отношениях со сторожем, и я как раз один из тех немногих людей, при виде которых он не спускает собак. По крайней мере, не сразу.
