в большинстве своем, именно перед смертью осознаешь всю жизнь. Она не пролетает перед глазами, как мультик. Ты, сука, чувствуешь все эти упущенные моменты, прошлые и будущие. Ты видишь шумные застолья, за которыми тебя никогда не будет, потому что ты умрешь. Ты видишь детей, с которыми никогда не встретишься. Смерть. Ты был рожден, тебе даровали эту величайшую ценность — Жизнь. Бесконечную в своих возможностях. И на что ты ее потратил? На пиво перед телевизором? На что?
Здесь же… здесь был выход. Единственное верное решение.
Приняв это крайне заманчивое предложение больше не будет этих проблем.
Изменение исправит все ошибки, подарит возможность начать все с чистого листа.
Это длится и длится. Голоса в голове, составляющие их личность не умолкают и в конце концов остатки разума сдаются, сломавшись под напором новых, совсем недавно совершенно чуждых мыслей.
Когда во второй раз приходит человек с обожженным лицом и снимает тугие повязки из паутины, затыкающие им рты, ему вторят пять голосов:
— Я готов служить, Хозяин. Во славу Улья!
Коктейль Молотова — одно из самых дешевых и крайне эффективных орудия причинения смерти и разрушений. Огонь с Каменного Века въелся в подкорку Homo Sapiens-а, как нечто жуткое, ужасное. Он уничтожает, он — это опасность, он — это боль. Да, может показаться, что его приручили — газовые конфорки, спички и зажигалки. Это иллюзорный поводок верности, который оборвется в любой момент, перекинувшись на достаточно хорошо возгораемый предмет. А человеческая плоть довольно неплохо горит, чадит, коптит, смердит, но горит. Чернеет кожа, слезают пласты мышц и обугливаются кости. Огонь — превосходное оружие и зажигательные смеси истинные приемники лесных пожаров, обращающих в бегство все живое.
Есть много рецептов. Люди очень изобретательны во всем, что касается всевозможных смертоубийств.
Бензин плюс скипидар в пропорции один к одному. Легко загорается, сильно горит и довольно долго.
3/4 бензина и 1/4 машинного масла.
2/4 бензина, 1/4 масла, 1/4 этилового спирта + десять-двадцать грамм сухой смеси алюминиевой пыли и железных опилок в тонкостенной стеклянной ампуле.
К бензину добавляют 10–20 мл гудрона.
Равные части бензина, керосина и лигроина, запал — тонкостенная ампула с серной кислотой, бертолетовой солью и сахарной пудрой.
Бензин и ацетон смешать в пропорции 1:1, добавить 50 мл скипидара, потом постепенно растворить в смеси дроблёный пенополистирол до образования густого сиропа.
70 % бензина, 10 % парафина, 20 % масла.
Но классикой, чаще всего используемой, все же является наиболее простой в изготовлении. Чем проще и дешевле в изготовлении, тем масштабнее можно их варганить. Литровая или пол-литровая стеклянная бутылка, из-под водки или пива. Заливаешь смесь, плотно втыкаешь в горлышко пропитанную ей же тряпку, желательно длинную в плюс-минус сантиметров пятнадцать. Поджигаешь ткань и швыряешь в цель, желательно находясь при этом на достаточной дистанции. Стекло вдребезги и жидкая начинка плотно обнимает все до чего может дотянутся, дабы тут же вспыхнуть ярким и крайне обжигающим пламенем.
Ага, кто-то из моих бойцов, разгуливающих в автономном режиме без моего непосредственного контроля, по дурости своей, напоролся на одиночку-поджигателя.
Первого из тройки просто сожгло нахуй. В справке говорилось, что иногда эти ног до головы покрытые ожогами ублюдки могут иметь в своем распоряжении чертовы самодельные огнеметы. Этот имел. И, сука, похоже реально умел их делать по-настоящему убойными. Распахнуть дверь, выставив вперед автомат, и тут же улететь в противоположном направлении, сбитый с ног тугой струей жидкого огня.
— ГОРИ! ГОРИ!!! — пироманьяк захлебывается болезненно каркающим хохотом.
"Клон" катается по земле и вопит от боли. Остальные открывают стрельбу.
Пули выбивают бетонное крошево с потолка и стен. Помешанная на огне мразь как-то уходит с линии стрельбы и в дверной проем летит бутылочка из-под этилового спирта, сто, может, двести миллилитров. Она разбивается о косяк и обдает химер каскадом стеклянных осколков, вспарывающих кожу. Но за этим следуют капли самодельного напалма. И плоть сходит с лиц "клонов" вместе с глазными яблоками, вытекшими из глазниц, лишая меня возможности наблюдать за происходящим.
Доходчиво показали мне мое место.
Сука.
Это вызов.
Теоретически я могу вообще никак на это не реагировать, как-никак произведена разведка боем и шороху мы вполне себе навели. Да, это факт, но…
Я жажду реванша.
Я — здесь Хозяин.
Я — здесь Власть и Сила.
Я — вершина пищевой цепочки.
И если я утрусь и уйду… да, об этом никто не узнает. Но, сука, Я об этом знать буду. И это главное. Принципы — крайне расплывчатое понятие, но иногда без них никуда. Они помогают приблизительно очерчивать рамки допустимого. Нет, это не что-то сродни своеобразного кодекса. Это мысленная зарубка в памяти, позволяющая оценивать самого себя со стороны. На поползновение в свою сторону отвечай горой трупов. Держи свое слово. И так далее.
Новые "клоны" уже давно готовы, разве что одеждой не оснащены, а манипулировать Мхом Плоти так, чтобы он визуально напоминал какую-нибудь ткань, я еще не способен. Несколько десятков голых мужиков, размахивая болтами и потрясая всех прохожих своим видом, на всех порах мчатся туда, где прекратили существование их предшественники. Кто-то из обывателей, какой-то рослый мужик, пытается остановить одну химеру — вопрос, нахуя? Гора заметно подзаплывших жиром мышц падает на асфальт, захлебываясь кровью из вскрытой резко отросшими когтями, глотки. Ногтевые пластины затвердели и заострились, дабы пропахать его плоть до середины шеи, разворотив кадык с куском гортани. Крики. Непонимание. А голый чувак, уже забрызганный кровью перестающего конвульсивно дергаться, зажимая рану широкими ладонями, человека, продолжает движение.
Тот самый полуподвал.
Сырая прохладная тьма проглатывает их, одного за другим.
Обугленные трупы "старичков". Одиночка пытался их кремировать. Не успел.
Реакция у него хорошая. Почти сверхъестественная. Резкий разворот с уходом в сторону. Теперь его можно рассмотреть чуть лучше. Высокий и тощий мужчина, возрастом за тридцать годиков и лицом узника концентрационного лагеря, заморенного голодом в бетонной коробке карцера. И ожог на половину лица — пустая глазница, отсутствующий фрагмент щеки вместе с подбородком и скулой, сплошная растрескавшаяся черная корка. Закутан в рваное черное пальто. Что-то вытянутое топорщилось между лопаток, когда он стоял к химерам спиной. Резервуар. Из широких рукавов тянулись тонкие полупрозрачные трубки, словно от капельниц, туго обвивающие тщедушные запястья, дабы войти в непонятные куски металла, прикрепленные к внутренним сторонам ладоней. А вот и его огнемет. Сухой щелчок и по катетерам прокатывается волна бесцветной жижи. Он словно швыряется огнем из рук.
Первые два "клона" просто перестали существовать. Они лишены защиты от огня и голодное пламя просто
