Как ни странно, его крикам внемли, буквально через несколько минут ставни приоткрылись и из дверей появилась Карина.
— Что случилось? — недоуменно спросила она.
— Ничего особенного, просто мятеж на уровне «ой, страшно». Извини, что я тут пошумел, но лучше бы ты собрала свои манатки, закупилась по полной консервами и гречкой...
— Гречкой? — при этом слове лицо девушки еще больше вытянулось.
— Ну не гречкой, что здесь вместо нее из круп? Бомжпакетами с тараканами, макаронами с мхом, короче, всем таким, что можно приготовить в любых условиях, только используя кипяток.
— Да зачем???
— Затем, что, как меня учили в детстве родители, при любом переполохе масштаба города, первым делом с прилавков исчезают крупы, сахар, соль, питьевая вода и туалетная бумага. Карина! В инфостанцию уровня ворвались вооруженные недобрые дядьки в масках и вангую, первым делом, если их быстро не захерачат, то отрежут снабжение. Впрочем, если вечером начнется мародерство, тоже не удивлюсь. И то, и это означает завтра закрытые магазины или пустые полки в них.
— То есть в прямом эфире ты видел захват студии? — изумленно протянула Карина, когда Годяй, видя, что его не понимают, коротко пересказал девушке про инфовизор и утренний взрыв.
— Не я один, полгорода уже в курсе. Так что пошевеливайся.
Девушка задумалась, нервно теребя кофту.
— Ну!
— Не нукай, не запрягал. Кстати, зачем ты меня представил своей девушкой, не подскажешь?
— О-ооо, это тут при чем?!!
— При всем. Короче, бойфренд недоделанный, сделаем так: сначала я закончу работу и заодно наберу нам продуктов на трое суток, только потом пойду домой. Ты же меня подождешь, всего пара часов осталась. Как убить время, думаю, знаешь, всяких наливаек в районе — пруд пруди. Только помни — придешь пьяным, я в магазине ночевать останусь! И не смей хмыкать, меня это бесит.
Годяй внимательно посмотрел на девушку и, пожав плечами, пошел по улице. Карина еще хотела что-то крикнуть ему вслед, но осекшись, просто несмело махнула вслед рукой и медленно скрылась за ставнями.
На этот раз Годяй долго думал, как убить оставшиеся два часа. Бухать не хотелось, внутри пятой точки, как запоздавший к ночной вылазке глист, вертелась мысль о том, что зря не стал уговаривать Карину срочно забаррикадироваться в родном отсеке, не ввязываясь в сомнительную заварушку бунта неизвестно кого с сочувствующей толпой против действующей власти. Он смотрел подобное по телеку, но никогда не понимал, почему бунтуют, а потом воюют и умирают одни, а другие, подбивающие их на эти действия, либо превращаются в следующих, далеко не всегда со знаком «плюс», правителей, либо, увидя предвестники поражения, сматываются подальше от Родины, причем не с пустыми карманами. По крайней мере раньше, если верить прочитанному, таких борцов за справедливость в случае поимки обычно вешали или еще до восстания на всякий пожарный ссылали гнить в тюрьмах, но в последнее время эти типы, хоть и не удовлетворены результатом, остатки жизни проводят больше на охраняемых дачах с квартирами, а то и вовсе на маленьких и уютных островах и частных поместьях, где давно чужими трудолюбивыми руками отстроено уютное гнездышко.
Но сейчас он понимал только одно: в этом чужом городе им нет никакого смысла держаться чей-либо стороны, поэтому надо либо уносить ноги, либо затаиться в самом глухом углу. И где, интересно, этот самый глухой угол для игроков, попавших в Пришельск менее полугода назад? Да и куда, собственно уносить ноги, если по условиям игры до заветной поверхности осталось пробыть на уровне всего лишь пару дней? Остается только одно — сидеть тихо, как мыши, в родном отсеке и жевать перед инфовизором местный попкорн из раздувшихся личинок загадочного степного жука, обсыпанного кукурузной крошкой.
Занятно было смотреть на реакцию жителей на фоне разгоравшегося противостояния. Одни упорно делали вид, что все происходящее их не касается. В конце концов, есть правительство с полицией, пусть оно и занимается последствиями разборок банд, а у них свои незавершенные дела, к тому же обязанность зарабатывать себе на жизнь никто не отменял. Другие представляли из себя обычных зевак, с невероятной скоростью плодящих самые фантастические слухи, части которых безоговорочно верили, исходя из собственного мнения о жизни. Эти предпочитали кучковаться по интересам на улице и в соцсетях. Третьи были яростными сторонниками изменения к лучшему и вечными оппозиционерами любых действий власти. Они тоже сплотились в группы, ожидая призыва, куда бежать, чтобы вложить свое справедливое кипение в указанный котел народного негодования.
Были и четвертые, с надеждой думающие, как грядущие изменения коснутся и их, любимых, дав шанс возвысится после череды бессмысленных и неудачных жизненных поступков, и пятые, но, как видно, хоть точка кипения на уровне уже подошла к критической черте и, как бы, цепочка событий последних суток полностью способствовала выпуску пара, решающий аккорд в этой цепочке, ведущей к взрыву всеобщего недовольства, еще не прозвучал. Когда Годяй дошел до этой мысли, он вдруг вспомнил периметр в ожидании боя. Там было проще — перед тобой враг и жди сигнала. А тут, да еще когда тебя абсолютно ничего не связывает с этими людьми... «Идет бычок, качается, вздыхает на ходу. Вот доска кончается, сейчас я упаду». Вот ни грамма не детский стишок. Осталось дождаться Карину и начать действовать.
— Начинается! Идут! — донеслись до него крики, едва только время на напульснике показало 17.00.
Годяй выглянул из-за угла, разглядел вдали шествующую по улице толпу и сразу шмыгнул обратно, нервно смотря в сторону дверей магазина. «Что за люди такие, не могли чуток попозже пойти флагами размахивать» — недовольно подумал он. «Таскаться с тяжеленной сумкой в толпе, то еще развлечение».
— Годяй, что застыл, как соляной столб? Мне все это одной, что ли нести? — донеслось с пандуса.
— Да иду уже...
Для того, чтобы не пересекаться с демонстрантами, он выбрал параллельную улицу, но и на ней уже близко от поворота, из которого они вышли, было видно начало колонны. Хорошо, еще лента тротуара работала, не пришлось пешком тащиться. Так они и передвигались, иногда перебегая с тротуара на тротуар, а чуть сзади уже шли первые ряды митингующих, пока дорогу не преградил кордон полиции. Тут и движение по ленте отключилось. Годяй, чертыхаясь, взвалил на плечо сумку с продуктами и стал обходить место оцепления, но на соседней улице они попали в новый затор. Еще одна подошедшая колонна растекалась по ближайшим
