что творится в поселке и ближайших пещерах. Он одержим своей целью и не видит больше ничего вокруг себя. Пока говорил, увидел на его лице нетерпение и досаду. Будто пост управляющего уже давно тяготит его.
Мири подвела меня к небольшому деревянному сараю, на полу которого валялся всякий хлам.
— Подбери себе что-нибудь, — брезгливо кивнула она на ворох старой одежды. — Смотри, чтобы на вещах не было крови. Почти все подземные твари слепы. Зато у них неимоверно острый нюх. Почуют кровь — всем хана. Понял?
— Да…
— Потом найди старика Ли. Он заведует продовольствием. Купи жратвы на седмицу. Помни, никто из нас кормить тебя не будет, даже если будешь подыхать от голода. Встреча через час у выхода из лагеря.
Не дожидаясь ответа, Мири ушла.
Тяжело вздохнув, я заглянул в сарай. Ну и запахи… На некоторых вещах действительно видны характерные бурые пятна. Спина покрылась холодным потом. Чувствую, как к горлу подступил неприятный ком. Заскочив за сарай, я долго и самозабвенно выблевывал все, что было у меня в желудке.
Пока приводил себя в порядок, задавал себе закономерный вопрос. Если вещи, испачканные в крови, нельзя брать в подземелье, зачем тогда их хранить? Не проще ли их сжечь?
— Не думаю, что ты найдешь там что-нибудь полезное, — голос старика Ли заставил обернуться. — Только смерть к себе притянешь.
— Но Мири сказала…
— Она специально это сделала, — перебил меня целитель. — Даже если бы ты выбрал что-то из этого мусора, на выходе они все равно заставили бы снять это.
— Но зачем?
— Это некое посвящение у разведчиков. Копаясь в тряпье мертвецов, ты много думаешь. Настраиваешься на работу. Осознаешь свою никчемность. В таком состоянии тобой легче манипулировать и командовать.
— Кажется, начинаю понимать…
— Все новички понимают, — заверил старик. — Этой традиции много лет. Надеюсь, в этом сарае твоих вещей не окажется… Идем со мной.
— Хотелось бы верить, что ваши надежды оправдаются… — пробормотал я, следуя за целителем.
Ровно через час я был уже на выходе. На плечах старый плащ из парусины. Голову прикрывает поношенная панама из грубой кожи. Это все, что мы смогли подобрать мне из нулевых шмоток. Но и на том спасибо. В руках котомка, полная еды. За вещи и еду старик содрал с меня двадцать эсок. Форменный грабеж, но лучше так, чем никак. Когда услышал цену на это барахло — понял, почему Ли был со мной так приветлив.
Когда расплачивался со старым скрягой, думал о своем везении. Там, в пещере, ни Лютому, ни Фроди так и не пришло в голову обыскать меня. А ведь в котомке лежали скрижали и эссенции, полученные за просушку мха…
Здесь у меня тоже никто ничего не проверил и не спросил. Хотя еще не вечер… Кто знает, как поведут себя в пути господа разведчики…
На выходе еще никого не было, и я решил перекусить. Среди продуктов, проданных мне стариком Ли, нащупал небольшой сверток. Это ведь еще вчерашние бутерброды, что собирал мне Крош…
Сердце больно кольнуло. К горлу подступил комок. Я, спрятавшись за большой камень, медленно опустился на землю и закрыл лицо руками… Рыдал молча, яростно вытирая ладонью горячие слезы…
— Я отомщу… Я обязательно отомщу…
Идет третий день с момента спуска под землю. Начало этого странного путешествия вспоминаю с содроганием. Разведчики запугали меня настолько, что казалось, смерть подстерегает под каждым камешком и за каждым углом. В общем-то так оно и есть… Обитатели подземелий, начиная с растений и заканчивая животными, отличаются крайней агрессивностью.
Первым делом чуть было не угодил в грибницу лиловых поганок. Эти коварные полурастения-полуживотные охотятся подманивая добычу своим мягким сиреневым светом. Когда жертва склоняется, чтобы рассмотреть невиданную красоту, поганки выпускают облако ядовитых спор. Мерзкая отрава действует практически мгновенно. Далее происходит не менее мерзкий процесс растворения и поглощения жертвы. Правда, вид этого омерзительного действа меня и спас. Грибница как раз переваривала пещерного червя.
Уже потом понял, что Мири была начеку и не позволила бы мне погибнуть… Просто она дала мне возможность лично и без подсказок удостовериться в уровне опасности места, в котором нахожусь.
Умирающий пещерный червь произвел на меня неизгладимое впечатление. Короткое бочкообразное тело. Толстая грубая кожа. Сочащаяся ядом пасть, усеянная острыми похожими на крюки зубами. Я был в шоке… Особенно в свете того, что мне придется ползать по норам, которые выгрызают в камне подобные чудовища.
Подземелье буквально кишело тварями одна опаснее другой… Черные крыланы, висящие вниз головой на потолках пещер, обладающие острым слухом, готовые в любой момент накинуться на добычу. Скальные крысюки размером с волкодавов, всегда атакующие стаями. Достаточно одной глубокой царапины, и из темноты на запах твоей крови приползет каменный живоглот. Кроме того, здесь обитали белые виперы, звероцветы, хладуны, шестилапы и еще множество всяких тварей, перечислять которых не хватило бы и дня…
Постепенно мой мозг начал адаптироваться к стрессовой ситуации. В голове возник некий пока еще очень хрупкий барьер, помогавший воспринимать потенциальную опасность не так остро… Отстраненно…
Первое время спутники потешались надо мной. Но потом насмешки сошли на нет. Все-таки из обещанных трех часов я продержался три дня.
Откровенно говоря, выдерживать темп скаутов было не такой уж непосильной задачей. Шли они медленно. Тихо. Стараясь как можно меньше нарушать покой подземелий.
— Подземелья не любят посторонних звуков и запахов, — шепотом объясняла мне Мири. Как-то так вышло, что именно она взяла надо мной шефство. Дэг и Чад в моем «воспитании» участия не принимали. Не считая грозных рож, которые они корчили, когда я делал что-то не так.
— Нашумишь — погибнешь, — говорила она. — Разведешь огонь — погибнешь. Глубокая рана — смерть.
К слову, огонь здесь был без надобности. На стенах густо рос мох, излучавший мягко-зеленый тусклый свет. Наверное, единственное безобидное здесь растение.
Было довольно прохладно, но лучше потерпеть холод, чем отправиться на корм подземным тварям, которые сразу же сбегутся на дым костра.
Вчера пришли сообщения о просушке второй партии мха. Благо застали они меня лежащим с закрытыми глазами. Мы как раз поели, и Дэг объявил привал на час.
В общей сложности в котомке у меня лежали триста двадцать две эски и двести двадцать восемь «глины». Слава Великой
