На построении выяснился еще один факт, курсанты, прибывшие для обучения в центре, носили форму всех родов войск и госструктур. Были полицейские, были и спасатели, мелькала то тут, то там черная форма моряков даже несколько летунов затесалось. Учебные отряды были не большие редко больше пятнадцати человек, маловато для отряда в обычном понимании, но на безрыбье и рак рыба. Главное же подмеченное мной отличие, нашего отряда от других, отсутствие шеврона на левом рукаве. Пока полковник толкал речь с трибуны перед нами, видимо нагоняя аппетит, потихоньку поинтересовался у рядом стоящего сержанта, по виду так морпеха.
- Слушай друг, а нам почему шевронов не дали? Кончились что ли на складе? Или пока не положено? Мы просто только с утра приехали еще толком не в курсе дел.
- Да не, не кончились, нас пока не определят на какой факультет, их и не дадут. А насчет: в курсе, не в курсе, так я сам только вчера в обед приехал. Тоже не фига тут не знаю.
О чем вещал полкан, было не разобрать. Осенний ветерок срывал его вдохновенную речь и уносил ее в небо. Вроде как напутствует и стращает одновременно. Наконец прозвучало: Приятного аппетитно! Слева.., по группно.... шагом марш! – И мы наконец то отправились изучать меню местного комбината питания. Кормежка и впрямь была не плохая, румяные упитанные поварихи, норовили наложить порцию побольше, да и вообще вели себя весьма приятностным образом. Пожелания приятного аппетита, да от всей души, пожалуй, очень хорошая приправа, наверное, одна из лучших. Картофельный суп, да гороховое пюре с тушенкой блюда пускай и не самые изысканные, но такие вкусные, а главное горячие и сытные!
Сколько раз материл про себя очередной прорыв во время обеда. Твари словно сговорились не давать нам нормально принимать пищу, по крайней мере горячей. То обед пропустишь, то ужин, а то и вовсе пару дней сидишь на сухпае когда разрыв завязавшись, в конце концов разродится порталом. Самый бесящий момент, ждешь его, ждешь, а твари словно дразнят нас, прячась по ту сторону. Ну ничего тут оторвусь, за все время. Глядя на других непроизвольно сдерживал себя. По скорости поглощения обеда, наверное, можно было понять, кто недавно с фронта, а кто тут уже давно сидит. Мы со Словяном налетели как две голодных саранчи, умяв первое в один присест, а вот пюре поглощал уже спокойней, сообразив, что на нас косятся со всех сторон.
После обеда, невиданное дело, был адмиральский час, который мы провели за покупкой разных мелочей в местном ЧПОКе. В народе данное заведение расшифровывали по-разному, мне больше понравилось «чрезвычайная помощь оголодавшему курсанту». Бритвы, мыло, расчески, платки, нитки с иголками наконец. Все это было необходимо, все это либо заканчивалось, либо терялось рано или поздно. Ну и конечно вода в пластиковых бутылках, в казарме мы так и не нашли другого источника, кроме как водичка из-под крана, жутко воняющей какой-то химией и отвратительной на вкус. Да и тапочки надо было бы уже сменить, а то мои поистоптались. «Ограбив» ЧПОК на такие нужные мелочи, мы успели еще сгрузить нашу добычу в тумбочку, прежде чем очередной вопль дневального, известил о необходимости выйти построиться на плац, для перехода на занятия. Прихватив ручки и тетради, мы как школьники бегом отправились на место построения. Потоптавшись на плацу еще полчасика, как же без этого? Нам наконец дали добро расходится по плану, узнать бы еще что за план и где он висит, мы во главе с нашим старлеем отправились в соседнее двенадцатиэтажное здание учебного корпуса. Наш класс под номером семьсот тридцать четвертый, как и положено располагался на седьмом этаже. Лифт наш командир, ждать не стал, уж очень большие дядьки с большими звездами были впереди в очереди к нему. Ничего, не развалились, поднявшись по лестнице к себе на этаж ножками.
Синие стены с окантовкой из магнитофонной ленты, словно перенесли нас назад в прошлое, лет так на двадцать, а то и на тридцать. Раньше Центр готовил сугубо земных специалистов, теперь вот перепрофилировался на обучение «М» спецов. Но все равно, некоторая печать старины все еще ощущалась, дух ли старины или пыль времен, такое эдакое висело в воздухе. Сам класс, встретил нас бардаком и разгромом. Листы бумаги и пособия по электротехнике, смешивались с радиотехническими учебниками за восемьдесят лохматый год. Понадобилось четыре часа усердного труда, под руководством старлея. Он лично принял участие в наведении чистоты и порядка в этом царстве хаоса, прежде чем можно было присесть и наконец - то поговорить за жизнь. Как это назвал наш командир.
Целых парт и стульев оказалось на две больше чем нас. Десять курсантов пятого учебного отряда спокойно разместились в аудитории, сложив весь хлам у дальней стенки. Как таскать весь этот мусор по этажам предстояло еще выяснить. Впрочем, как и доказать, что это мусор, а не ремонтно пригодные вещи местному интенданту. Пока же мы знакомились, так сказать, вставая по одному и коротко рассказывая о себе и о том, как и когда почувствовали силу. Не мне одному вначале показалось это забавным, как будто клуб анонимных алкоголиков. Но включились, смешки пропали. Уж очень заразительным оказался пример Старлея, что первым так сделал. Молодой, чуть по старше нас, он не выглядел так сказать боевым офицером, впрочем, на штабного он тоже не был похож. Спокойный, без гонора, чуть полноватый с вечно веселой улыбкой он ведал о своей службе, так словно ничего примечательного в ней не происходило. По специальности мостостроитель фортификатор, проще говоря стройбатовец. Он выжил в Жуковском котле, продержался до прорыва в одном из дотов отстреливаясь от гона мутантов одного из постапокополистических миров. После смог пережить сапфировый туман, ядовитое облако одно из поганейших заклинаний в арсенале игрунов, против него бессильны фильтрующие противогазы, стоит вздохнуть эту ядовитую взвесь обычному человеку, как у него остается меньше минуты на то чтобы вколоть антидот. Проблема в том, что туман подавляет волю к сопротивлению. Но Старлей выдержал прессинг, вколол себе и товарищу тюбик. Тогда он списал все на силу воли, редко, но так действительно бывает. Понимание что он не такой как все, произошло, когда его ПММ дал осечку, видя перед собой врага и понимая, что карманная артиллерия подвела, он раз за разом давил на курок страстно желая добить тварь. И пистолет Макарова Модернизированный, отозвался. Первый раз неуверенно хлопнув, а потом разошелся. Запала старлея хватило почти на сорок выстрелов, перекошенный патрон при этом, как и оставшиеся три в обойме, стали более ярким доказательством наличия у него силы, чем экспресс тест, выявивший шестнадцать единиц М потенциала.
Остальные наши товарищи тоже один за другим вставали и рассказывали свои истории. Роднило нас всех одно, все молодые, самому старшему двадцать семь, мы так или иначе воздействовали на оружие. Артиллеристы минометчики умудрялись корректировать полет мины, сапер усилием воли подрывать фугас, стрелок радист, забывал про все баллистические таблицы и поправки. Снаряды, выпущенные им, летели строго по прямой, не меняя траекторию со временем. Неважно из чего они были выпущены, из ксюхи или из автоматической пушки его БМП, они всегда шли идеально ровно. Когда настала наша очередь, мы со Славяном встали, как и артиллеристы вдвоем.
Когда я понял, что наш тяжелый пулемет делает вещи для него не возможные? Даже и не вспомнить, понимание этого факта пришло не сразу, так мелочь тут, нестыковка там. Нагара после боя просто становилось все меньше со временем, пока не остался лишь намек, а запасной ствол уже и не вспомнить, когда действительно требовался. Магазинные коробы после использования вопреки логике становились вроде как новее, а боезапас кончался медленнее. Правда стоило мне начинать считать выстрелы как все приходило в норму, расчетная сотня так и оставалась сотней, но как только переставал обращать на это внимание, короб словно «разбухал» внутри. Не внешне, а по ощущениям. На вскидку, мы до перезарядки умудрялись выпустить сотни две, а то и три, прежде чем боезапас все же кончался. Не сразу конечно. То контрольный трассёр, означавший скорое окончание бк, «ошибался», то вдруг подряд три четыре трассёра вместо одного, который лично ставил в предпоследние звенья. Ну и простой механический пересчет звеньев. Друг с другом, странности поведения нашей веселой железяки не обсуждали, боялись вспугнуть удачу, и вместе с тем боялись признаться себе, что дело отнюдь не в пулемете.
