свой кинжал. Его клинок тускло блеснул синими рунами.
В коротком бое я успел метнуть его в спину недобитку, правда, толку от него было немного: синяя вспышка защиты и рикошет от кольчуги.
— Ты хочешь сказать, что это ты кинжалом разрядил его защиту⁈ — потянула летающая волшебница.
Она подозрительно сощурилась и внимательно следила, как я поднимаю с пола кривые сабли, которыми так быстро махал взбесившийся крысолак.
— Это командная работа, а не состязание, кто первый достал врага. Ты лучше Добрыне помоги, — сказал я, изучая сабли, при этом не забывая посматривать по сторонам.
Но новые мстители к нам не спешили. Даже парочка сержантов, оказавшихся подальше от замеса, тихо слиняли по коридору в глубь башни.
— Ой! Точно! — воскликнула фея и бросилась к богатырю.
— Хо-хо… Староват я что-то стал, — с кряхтеньем сказал Добрыня.
Нашему танку сегодня серьезно досталось. Щит похож на кусок измочаленного железа, весь во вмятинах и выщербинах от сильных ударов. На плечах и шлеме видны глубокие царапины, по лицу медленно стекает капля крови. Похоже, один из ударов все-таки рассек шлем.
— Ты как? — спросил я, на секунду оставив сабли.
— Усе будет добро, сейчас Снегурка меня подлечит токмо, — пробасил богатырь.
— Зачем стоял под ударами⁈ Нужно было бить первым! — сварливо сказала фея, попутно размахивая палочкой.
С рапиры девочки-волшебницы срывались снопы синих искр. Прямо на моих глазах искры, как магнитом, притягивались на посеченные участки и впитывались под броню. В завершение лечения фея достала белый платок и аккуратно промокнула лицо Добрыни от крови.
Я же только покачал головой и осторожно прикоснулся к рукоятке сабли.
— Ну как? — спросила спустившаяся Изабелла.
— Да, это они, — облегченно ответил я, переваривая полученный инсайд[1] от Системы. — Осталось донести их до обелиска и закрыть задание.
— Ирей Шаху, — неожиданно прозвучал в гарнитуре голос эльфийки. — Одноногий шаман с несколькими воинами и шаманами выбежал из башни. Он забрал всех сержантов и отступает к осажденной деревне.
Я на несколько секунд замер, пытаясь разложить по полочкам происходящее.
— А что красные? — спросил я, прижав пальцем гарнитуру.
— Пропускают черных… Нет, стреляют в них магией, убили с десяток сержантов, — сбивчиво ответила Ирей.
Черные бегут, красные наступают, а нам то что делать? Если мы вылезем наружу, рискуем оказаться в замесе, где нас завалят мясом и растопчут. Сидеть в башне и надеяться, что пронесет?
— Одноногий сбежал, к башне вышел красный вожак с десятком воинов и пятью шаманами. Сержантов два… нет, три десятка. Они окружают башню, — продолжила отчитываться разведчица.
Призрачный шанс вырваться из окружения развеялся, словно утренний дымок над озером под порывом свежего ветра.
— Собираем трофеи и отступаем на крышу, — отдал я команду, а сам направился за убежавшими в глубь этажа сержантами.
Нужно их добить, прежде чем в башню набьются красные.
Вновь мы стоим вокруг лестничного проема в готовности отражать внезапный штурм. Вновь тянется томительное ожидание, и вновь снизу доносятся писклявые голоса, о чем-то спорящие на повышенных тонах.
— Может, мы спустимся и всех убьем⁈ — полушепотом восклицает Снежинка.
— Нет, спускаться мы не будем. Мы будем ждать, — спокойно отвечаю я.
— Ну давай! У тебя же еще остались твои эти… Во! Гранаты! — просит фея.
— Гранат мало, крыс много, — опять спокойно отвечаю я.
— Снежинка, мы уже все сделали, что нужно. Главное теперь, чтобы никто не умер по глупости, иначе все усилия будут бесполезны, — с намеком сказала Изабелла.
— Ну давайте! Чего вам стоит⁈ Бах-бах и назад! — продолжала ныть фея.
— Охолони, дева, и так тревожно, — пробасил Добрыня.
Неугомонная фея достала даже добродушного богатыря — а это показатель!
— Но мне скучно! — взывала Снежинка, заламывая руки. — Сколько можно сидеть на крыше и ничего не делать⁈
— Столько, сколько нужно. Серьезные дела требуют терпения, — отозвался я.
На самом деле меня и самого достало сидеть на крыше. Кукуем тут уже больше часа, а штурмовать нас не торопятся. Подспудно давит тревога за Ирей: как она там?
— Агх!!! Только не надо меня поучать! Мне этого и дома хватает! — фея натурально схватилась за голову.
— Что, так достают? — участливо спросила Изабелла.
— Ты не представляешь как! Наследнице великого рода так поступать невместно! Так говорить невместно! Так сидеть невместно! Так ходить невместно! Терпение — величайшая добродетель! — Снежинка начала кривляться, явно кого-то передразнивая.
— Сочувствую, — с пониманием потянула ковбойша.
Я даже заинтересовался. Мало того, что скрытная фея наконец хоть что-то сказала про свою жизнь, так и Изабелла поделилась крупицей информации про себя. Кто-то же ее тоже третировал и поучал.
— Гладкокожие! Мы есть говорить! — донесся писклявый голос из лестничного пролета.
У меня даже глаза округлились: монстры, оказывается, умеют говорить на понятном языке, пусть и с системным переводчиком. Мало того, наверняка еще сидели под лестницей и внимательно нас слушали.
— Чего надо? — громко спросил я.
А сам лихорадочно вспоминал: чего лишнего мы наболтали за прошедший час?
— Отдать нам сабля вожака. Мы вас выпускать! — важно сказал писклявый голос снизу.
— У нас нет сабля. Их забрал одноногий шаман, — сходу соврал я.
Говорун снизу перевел мои слова своим, и там вспыхнул новый спор, полный громких визгов и писков. У меня даже возникла надежда, что все на этом и закончится. Но не прошло и минуты, как споры стихли и снова зазвучал голос переговорщика.
— Вы говорить неправда! Один нога бежать без сабля! — сказал он.
Я задумался, все свалить на сбежавшего шамана не получилось, а время потянуть нужно…
— На крышу может подняться один мелкий крыс! Без оружия и артефактов! Он смотреть, что саблей нет, и возвращаться назад, — сказал я громко в лестничный пролет.
После перевода на крысиный внизу снова начались громкие споры.
— Пш-ш! Шах! Так они все разведают про нас! — тихо прошипела Снежинка.
— Они и так знают, а нам нужно выиграть время, — так же тихо ответил я и добавил: — Девушки, поменяйтесь местами.
Я обошел пролет и стал поближе к Добрыне. Эти перестановки, может быть, выглядят глупо, но будут оправданы, если мы получим даже небольшое преимущество в бою.
Через полминуты писклявых споров снизу снова раздался голос.
— Гладкокожие! Младший сейчас поднимется, если
