осознать. Воспринималась она как бурлящая водичка в сосуде, объём которого нельзя было измерить в литрах или единицах.
Чёрт пойми как измерялась эта эфирная муть, в общем.
Я честно потратил где-то полчаса сначала в попытках вызвать справку или обучение, а после за разминкой, привыкая махать кинжалом и факелом, отдельное внимание уделив изъятию и доставанию предметов из инвентаря, что иногда вызывало не очень приятное, но проигнорированное ощущение слабости во всём теле. И не то, чтобы по истечению этого срока у меня кончилось терпение или желание практиковаться, да только каменное рыло в стене позади неожиданно щёлкнуло и распахнуло пасть, из которой начала вырываться первозданная Тьма — иначе назвать эту дрянь не поворачивался язык. Я отскочил назад, испугавшись резко нахлынувшего ощущение того, что коснусь Тьмы — и всё, «финита ля комедиа», история закончится не начавшись.
Так что, на ходу подобрав с пола пару камней и сунув их в инвентарь, я быстрым шагом двинулся вперёд, выставив перед собой руку с неплохо освещающим путь факелом…
Причудливо пляшущие на неровных стенах тени пугали до усрачки, и в каждой выемке мне виделась по меньшей мере ловушка с самострелом, а то и какой-нибудь нематериальный монстр. Но я всё шагал и шагал, а врагов не было. Спустя несколько минут мне в спину единым порывом ударил ледяной ветер, вынудивший оглянуться… и увидеть ту самую непроницаемую, густую как туман Тьму, залившую коридор, по которому я неспешно брёл ещё десять секунд тому назад. Трогать гадость я не стал: интуиция всё так же буквально вопила о том, что Тьма — это смерть, и мне надо продолжать двигаться вперёд.
Что я и проделал, покуда не упёрся в первого противника.
Самого, восемь лап ему в зад, нежеланного из всех.
Паучок в высоту был мне на ладонь ниже пояса, но громада его тушки с учётом лапок позволяла погрести меня под собой за нефиг делать. Поблескивающие неестественной мрачной синевой глазища, казалось, смотрели прямо на меня, а возбуждённо подрагивающие, сочащиеся чем-то ядовито-зелёным хелицеры не позволяли иначе трактовать его намерения: схватка насмерть. Мягким паук тоже не выглядел, так как всё его тело охватывал наружный скелет, защищающий уязвимые точки, хоть и не идеально — кое-где в щели я бы и руку по локоть мог бы просунуть. Лезвие кинжала пролезет с запасом, если говорить иначе.
А вот обойти тварь в коридоре не представлялось возможным, так что я, убедившись в том, что хладнокровие и небрезгливость всё-таки работают, и делают это чертовски хорошо, двинулся прямиком на врага, не собираясь давать ему лишнего пространства для манёвра. Да, прямо на огромного паука-мутанта, который своими хелицерами легко мне шею перекусит! Очень хотелось верить в то, что открытое пламя его напугает и как минимум помешает свободно двигаться, ибо на кинжал с лезвием длиной в ладонь большой надежды не было. Вернее, в сам-то кинжал я верил, но вот в свои способности им эффективно орудовать…
Все мои планы и задумки дружно улетели в тартарары, как только паук с диким визгом скакнул боком, на лету развернулся, зацепился лапками за каменные(!) стены, рывком поднялся почти под самый потолок… и прыгнул на меня, невзирая на выставленный вперёд факел, пламя которого облизало хитин и никоим образом монстру не навредило. Я в последнее мгновение успел убрать кинжал в инвентарь, после чего в грудь меня не иначе как бычок боднул, и на ногах я, естественно, не устоял. Факел улетел куда-то в сторону и зачадил, уткнувшись в покрытый влажным мхом камень, я прошёлся спиной по неровному каменному полу, вскрикнув от боли, а уже в следующее мгновение паук, ликующе заверещав, решил доказать, что больно мне ещё не было… и вцепился хелицерами прямо в грудную клетку.
Боль! Яркая, чёткая, отрезвляющая словно хлёсткий удар транспарантом с надписью «ЭТО НЕ СОН!» по морде. В какой-то момент я подумал даже, что мне конец, но знание о том, что сейчас я не умираю, но трачу здоровье, уходящее на регенерацию, весьма своевременно постучалось в голову.
А здоровья к моменту, когда я очухался, осталось шестнадцать единиц против тридцати изначальных.
Закончится — я перестану восстанавливаться… и позорно подохну.
Сведённые судорогой пальцы на мгновение разжались, и в них неуверенно легла рукоять появившегося из инвентаря кинжала. Я приподнял руку, согнул её в локте и нанёс первый, смазанный и лишь чудом попавший куда надо удар: лезвие проникло меж хитиновых пластин, и на пальцы брызнула чёрная паучья кровь. Но я не собирался останавливаться на этом, ибо паук, скотина такая, продолжал грызть меня как в последний раз, и я очень-очень хорошо это чувствовал. Болевой шок меня не настиг, наверное, только потому, что эту функцию из меня выпилили те же силы, что закинули в это тело, прямиком в мир, так похожий на очень жестокую игру…
С каждым ударом паук дрожал и верещал всё сильнее, а его кровь лилась на камень пола всё более мощным потоком. Словно бездонная бочка, монстр заливал всё, — и меня в первую очередь, — чёрной, с рубиновым отливом жижей. Один за одним я наносил удары так часто и так сильно, как только мог, но всего этого было недостаточно. Всё действо напоминало взаимную агонию: мои единицы здоровья таяли, восстанавливая мышцы и плоть на груди, а паук заращивал раздираемую кинжалом задницу, кусая всё реже и реже.
Но вот хелицеры паука сжались в последний раз, и он попытался отпрянуть, уперевшись передними лапками мне в грудь… и вырывая из меня кусок мышц. Канули в лету последние единицы здоровья, я отчётливо почувствовал на затылке дыхание Смерти… и, взирая на мир сквозь алую пелену адской боли, вскочил, бросившись на пятившуюся скотину, вскинувшую лапки и защищающую голову.
— А-а-а-а-а~! — Дикий крик, вырвавшийся из моей глотки, предвосхитил мой же удар, смявший сомнительную защиту монстра. Лапки хрустнули, кинжал вошёл между хелицер инсекта как нож в масло, а я «почувствовал», как у меня прибавилось опыта. Самое последнее, что меня сейчас интересовало — это опыт, и самое первое — дырка в груди, от которой по телу медленно разливалось неприятное, оставляющее после себя лишь онемение жжение.
Кинжал упал на камень, а в ладони блеснула спасительным стеклом склянка со столь необходимыми мне единицами здоровья. Я ополовинил её залпом, а что осталось — вылил прямо на рану, откуда-то зная, что этим расходником нужно пользоваться именно так. Здоровье резко скакнуло вверх, но с той же скоростью поползло вниз, за считанные секунды опустившись
