— Прости меня пожалуйста…
— Точно. Поверить не мог, куратора запытал- мог ли кто узнать в какой я клинике и какие процедуры. Оказалось, что ты действительно просила прощения у уродливого задрота…
— Эй, я уже извинилась! И ты, кстати, меня простил!
— И хотя фасад я обновил- внутри все осталось прежним. Галь, ты пойдешь на выпускной со мной? Пожалуйста.
— Да пойду, пойду- я же уже обещала! Слушай, а твоя маман на меня точно не сердится?
— Галя, где-то здесь трется мой биологический родитель, притащивший сюда свою молодую жену, дабы доказать моей маме, как он реализован и как она никому не нужна.
— И теть Таня сейчас… — она прижала руки к губам, заглушив начало фразы:
— …дец, что будет!
— Ага, поздороваться пошла. Я ж говорю- вихрь и цунами. Она про тебя уже и не помнит.
Глава 44. Итоги
Реал. Москва.
Фанфары отзвенели и внушительную группу представителей корпорации Welt der Spiel неприметный генерал перехватил уже на выходе.
— Господин Штельмахер!
— Was wollen Sie?
— Мне бы с вами побеседовать. Приватно. Час-полтора — не более. Тут местечко есть недалеко- без лишних ушей. И кормят вполне прилично. Традиционная русская кухня.
Всполошившаяся, было, охрана успокоилась по мановению руки. Томас решительно отодвинул переводчика:
— Я есть слегка владею русским. Будет языковой практик.
— Mein Deutsch ist auch nicht sehr gut. Aber gemeinsam schaffen wir das.- ответил генерал.
— Natürlich! Разумеется. Один момент! — Штельмахер обернулся и в пулеметном темпе прострочил указания для своей группы на дробном немецком. Суть была проста- ждать в отеле, готовить все к обратному путешествию в Vaterland.
Генерал уважительно цокнул на пару внушительных Руберов, ожидавших делегацию. Корпоранты Welt der Spiel вообще крайне редко пользовались чужим транспортом, а уж высокопоставленные- практически никогда. Свои машины, свои самолеты- даже поезда.
Впрочем, солидный Аурус даже на фоне высокотехнологичных Руберов выглядел вполне достойно. Место, куда их привез этот бронированный монстр, менее всего напоминало ресторан или иной общепит- впрочем, щедро накрытый стол в просторном кабинете действительно присутствовал. Открыв панель на стене, генерал набрал несколько комбинаций и огромное панорамное окно подернулось еле заметной паутиной.
— Тишина? — поднял бровь Штельмахер.
— И Тишина и Тьма. Толян, братишка- тридцать долбанных лет- как же я рад тебя видеть! Они стояли, крепко обнявшись. Потом Штельмахер толкнул генерала в плечо:
— Ладно, мелкий, хорош уже сырость разводить. Дай хоть выпью с братом.
Генерал засуетился, звеня стаканами, а Штельмахер вовсю орудовал тарелками.
— Привык основательно пожрать- бросил он виновато:
— Эрма прекрасно готовит, а немецкая кухня довольно нажориста.
— Кухни холодных стан в этом схожи. Давай, Толя! Прозит!
— Паразит! Ты паразит! Знал бы ты, как оно уже за тридцать лет надоело. Твое здоровье, братишка. Твое здоровье!
Штельмахер вкусно и основательно ел, а генерал с непривычной для него нежностью смотрел на брата.
Их всегда было только двое. Менты нашли их на улице — невесть откуда взявшийся тощий пятилетний Толян тащил на себе худого годовалого Санька. Их родителей искали довольно долго- и безуспешно. Уморительно серьезный голубоглазый блондин — он магнитом притягивал внимание потенциальных усыновителей, но первым же «серьезным людям», вознамерившимся разлучить его с братом устроил настолько жуткую и непотребную сцену, что после этого братовьев стерли из всех анкет и заклеймили, как «психических». Оба были влюблены в спорт и занимались до изнеможения. Оба, словно губка, впитывали языки. И каждый из них умереть был готов за второго. Документы, поданные Толяном в суворовское, читались, как поэма. Четыре языка, разряд по самбо, разряд по стрельбе, разряд по плаванью, по шахматам. Папка всевозможных наград и грамот с региональных соревнований и олимпиад напоминала том большой советской энциклопедии. Судьба Толяна, было, совсем определилась- но вдруг ему сделали неожиданное предложение из одного довольно серьезного ведомства.
— Брату моему тогда тоже шанс дайте. — сказал Толян серьезно.
— Ну, если он хоть вполовину так хорош- улыбнулся покупатель.
— Он не вполовину. Он будет лучше. — звучавшая в голосе абсолютная уверенность заставила представителя серьезной конторы затребовать дело Александра Найденова. И в специнтернат улетели оба брата — двенадцати и восьми лет от роду. Потом была напряженная учеба и спецподготовка. А потом его брат исчез- потому, что это было нужно Родине. Но Сашка не заплакал и не взбунтовался- им дали попрощаться и брат сказал:
— Служи. Пробивайся наверх. По возможности- в генералитет. Цель- управление особых операций внешней разведки. Справишься- сможешь организовать нам встречу.
— Я понял, брат. Я все сделаю. Жди.
И сейчас генерал Найденов с улыбкой наполнял Абсолютом рюмку жующего брата.
— Хорош уже жрать-то, владелец заводов. Расскажи хоть в общих чертах- как оно было.
Томас Штельмахер сыто откинулся в кресле.
— Рассказать… да тут в двух словах и не расскажешь- но попробую. То, что тридцать лет назад начали торговать теми секретами, что нельзя- это ты и сам знаешь. По должности. Такая уж планида у нашей многострадальной родины — что у власти не только те, кто дела делают, но еще и всплывает всякое… и решено было делать запасной аэродром. Полюс силы, независимый инструмент, до которого не дотянуться шаловливые ручки.
— Почему в обход Первого?
— Потому, что Первый- это должность. Сегодня наш, завтра — чужой. А давать это в руки гражданским- ну, мы же не придурошные американцы. Демократия демократией…
— А гранаты от дураков запирать надо.
— Точно. Да и зависим он от олигархов, окружения. Кажется всемогущим, но опутан тысячами нитей.
— И брат мой исчез, а появился Томас Штельмахер.
— Ну, не только Томас. Хотя Штельмахер — это, конечно, сейчас центральная витрина.
— Черт в чужой стране, с нуля, без денег…
— Ну что еще за глупости ты говоришь! Без денег! Саша, меня засылала Контора — да, сейчас фонды здорово пополнились нашими трудами- но и тогда внешники были совсем не бедными. А по связям- я уже говорил, что был совсем не один — такой проект, как Шпилька не потянуть в одиночку даже гению- а вирт это, все же, не совсем мое.
— Знаю.
— Вот. В общем, тут еще тесть помог.
— Не жалеешь? Все- же брак ради службы… Штельмахер заливисто расхохотался.
— Сашка-Сашка. Досье на меня читал?
— Ну?
— Сколько у тебя племянников?
— Четыре.
— Ради службы? Да там вообще все смешно получилось.
— Расскажи.
— Да рядовой какой-то прием. Там даже все совсем не про нас- просто надо было, чтобы Штельмахер в бомонде примелькался. И она в углу- скромная, зажатая. Шампанское ударило в голову- и через полчаса я уже распушил перед ней хвост, а она делала большие глаза и заливисто хохотала над моими шутками и стоила глазки. Вечер удался и мы вдвоем прекрасно проводили время. А часа через три меня серьезно пригласили за серьезный стол и серьезный пожилой господин попросил меня объяснить мое дело в жизни и мои намерения.
— И?
— Мы с Эрмой периодически обновляли бокалы — в общем, шампанское еще работало. Как мне потом рассказывали- состоялась самая удачная презентация проекта за всю историю фирмы.
— А она?
— Эрма? Да как и сейчас- сидела рядом, жутко гордилась и блестела глазами.
— И что в итоге?
— Ну, меня спросили, серьезны ли мои намерения. Я сходу и выпалил, что абсолютно все мои намерения предельно серьезны.
— Шампанское?
— Оно. В общем, серьезный господин назначил мне встречу и сказал, что все мои намерения будут восприняты вполне благосклонно. Все намерения. И только подавая руку очаровательно порозовевшей Эрме я понял, что он имел ввиду. А потом Эрма рассказала мне, кто у нас папа. Так Томас Штельмахер стал абсолютным и единовластным теневым главой созданной им корпорации.
