И тут же Биби выпустила в ректора камень, а Кент метнул бутылёк. Но лже-Гномозеку окутал прозрачный щит, камень бессильно отскочил, зелье же просто зависло, чтобы затем медленно перекочевать в руку гному.
— Адский щит, — округлив глаза, прошептал Тегрий, — Откуда такая магия?
Вайт-Гномозека даже не посмотрел в его сторону.
— Вечно от тебя одни проблемы, Чеканова крошка, — зло проворчал он, с интересом глядя на зелье в руке.
На лице оборотня не осталось ничего от нашего ректора, лишь отдалённое сходство брата. Да и борода уже почти утратила серый цвет, отливая белым.
Тегрий полез за пазуху, но Вайт тут же метнул бутылёк в него, и наш куратор окаменел.
Молчарь, ошарашенно глянув на Тегрия, в сердцах крикнул:
— Сдавайся, Вайт! — он потряс топором, — Обещаю, судить будем по гномьим законам.
— Да это ж ещё хуже, — засмеялся тот, — Я не собираюсь помирать в заброшенной шахте.
Его прозрачный щит стал помаргивать, и Молчарь чуть согнул колени, готовясь к атаке.
Насколько я понял, скоро Гендель станет уязвимым.
— Не спеши, — с ехидной улыбкой Вайт сомкнул ладони, а потом присел и упёр их в пол.
— Да твою ж тупико-о-ову-у-у-ю-ю… — слова Молчаря начали растягиваться, он будто бы застыл в прыжке, распрямляю толчковую ногу.
Я ощутил, как что-то неуловимо изменилось в помещении. Нужно было действовать, но, когда я сам попробовал рвануть к Вайту, то сообразил, что это за магия.
Двигаться было очень трудно — воздух стал как желе, через которое надо было двигать руки и ноги. Вот я и пытался протиснуться вперёд, тужась изо всех сил.
Рядом львица зависла в прыжке, на её морде было написано недоумение. Она явно не понимала, почему обычно стремительный полёт превратился в долгое планирование.
А Вайт спокойно прошёл ко мне, потом схватил меня за руку и потащил к каменной чаше — моё тело послушно полетело за ним, как воздушный шарик. Он говорил со мной, и мне казалось, будто я слушаю ускоренную перемотку.
— Лучшие свитки на тебя потратил, Чеканов отпрыск, — ворчал он, — Весь адский арсенал! За это теперь только казнь, это точно…
Я пытался сопротивляться, дёргать рукой, но сам безвольной куклой завис в воздухе. Вайт спокойно подтянул меня к каменной чаше, потом взял мою ладонь, раскрыл её, и протянул к осколку.
Меня охватил страх, я попробовал дёрнуться назад. Не вышло — рука Генделя была словно тиски, и у меня получалось только медленно барахтаться. Я не весил ничего, словно пушинка.
— Ты — ключ, Гончар, — смеялся Вайт, — Ты сам ещё не понял, но нужно лишь твоё присутствие. И тогда песня появится…
Он сомкнул мой кулак на осколке, старательно сгибая мне пальцы, и в помещении стало темно. Лишь светились слабой аурой преподы, да Кент с Фонзой.
Кожей я чувствовал обычный кусочек металла, чуть прохладный, но сразу нагревшийся от тепла моего тела. И в этот же момент до меня дошло, что я не чувствую в себе магии.
— Только невероятно сильный ма-а-аг сможет… Тьфу, тоже мне! — проворчал Гендель, махнув головой в сторону застывших Тегрия и Молчаря, — Да мозги надо просто иметь.
Потом Вайт потащил меня, лёгкого как перышко, в тот угол, где валялся Боря. Другая часть помещения была занята моей командой.
— Адская магия хороша, — качал головой гном, — Но коротка. И цена за её использование слишком дорогая.
Вот он подтащил меня, отпустил, оставив медленно бултыхаться в воздухе. Я, глядя на него, стал разгибать пальцы, чтобы выбросить осколок.
— Не дури, — Вайт положил пальцы на мой кулак, снова сжал.
А потом всё стало ускоряться. Медленно плывущая в воздухе львица разгонялась, летя в то место, где перед этим стоял Гендель. Молчарь тоже двигался, замахиваясь, к невидимой цели.
Время вернулось в прежнее русло за несколько мгновений, львица с Молчарём столкнулись, а остальные ошарашенно уставились на пустое место. Потом все завертели головами, вглядываясь в темноту.
Я так и не мог шелохнуться — кусочек, зажатый в ладони, словно парализовал меня.
Мохнатик у лестницы залаял, тыча пальцем в сторону пустой каменной чаши.
— Ну, желаю всего наилучшего, — громко крикнул Вайт, весело всем помахав.
Его ладони только начали сходиться, схлопывая красный свиток, как вдруг в темноте под нами почудилось движение. Бобр вскинулся, метя булавой прямо в бок Вайту.
— Ядрё-о-он…
И мы исчезли.
***
— …бато-о-он!
Я упал на спину, ошарашенно глядя на причудливый потолок. Чёрный, в красную сетку… Как его там, этот материал? Красный обсидиан, так его назвал Кент?
— Ох, — рядом свалился Вайт, глядя на меня удивлёнными остекленевшими глазами.
Кажется, у Бобра прошло оглушение…
А потом на голову Вайту обрушилась булава, и я непроизвольно отвернулся. Судя по звукам ударов, следующих друг за другом, Боря конкретно так глушил Генделя. Так, что поможет ему теперь только свиток воскрешения.
— Э, Герыч, ты норм? — меня потрепали за плечо.
Я попробовал встать, но тело едва слушалось. Какое-то неповоротливое.
В голове у меня гуляли волны, словно гриппозное состояние, и голос Бобра я слышал, как сквозь вату.
— В руке… — прохрипел я, — Осколок…
Бобр повернул меня к себе.
— Это, чего делать-то?! — он ошалело смотрел на мой сжатый кулак.
Я попробовал разжать пальцы. Они слушались медленно, словно затекли, но вскоре мне удалось выронить страшную ношу на пол.
Осколок кольца упал обычным кусочком золота, едва слышно звякнув. И сразу же ко мне вернулись все силы.
И даже больше — что-то появилось у меня внутри. Я даже не мог передать ощущениями. Вроде я всё тот же Гера Гончаров, игрок-новичок, с будущими классами разбойника и ремесленника. И в то же время…
— Ну, чего, треснуть? — Бобр примерился булавой по осколку.
— Не, — я на всякий случай отвёл его руку, — Это не поможет.
— А чего? Гимли долбанул, и я долбану, — Боря хохотнул, — Вдруг обратно расколдую всех? Ништяк же будет — Борис Кольцетреский.
Я усмехнулся:
— Или ещё семь осколков получишь. Чтоб ещё какие-нибудь ноты или песни появились…
Тут до меня дошло.
Я приложил руку к груди, где как раз и чувствовал новое ощущение. Вайт же сказал: «Ты ключ, Гончар».
То есть, по задумке кого-то, я должен был коснуться этого осколка, чтобы появилась… Что? Песня Небытия внутри меня?
— А мы вообще где? — подал голос Бобр, так и тыча меня в плечо.
Он крутил головой, рассматривая окружение.
— Я точно не знаю… — неуверенно сказал я.
Моё внимание так занял этот осколок, что я только теперь решил оглядеться. И да, это не было похоже ни на одно место, которое я знал.
Широкий коридор уходил вдаль в обе стороны. По бокам потолок поддерживали колонны, тоже из красного обсидиана. Между колоннами стояли причудливые статуи — они изображали каких-то монстров, но всех их что-то объединяло.
И как назло, никто из нас двоих не был заучкой, чтобы сразу тыкнуть пальцем и сказать: «А вот эту картинку я видел в учебнике…».
— О, гляди, те зубастые с болота, — ткнул пальцем Бобр, — А вон эти, которые с крыльями…
Статуя через несколько колонн от нас изображала уже знакомую мне болотную кикимору. Рядом, через колонну, возвышалась статуя той самой гаргульи, стая которых напала на нас в подземелье гномов.
Тут были орки, гоблины, сатиры, огры, какие-то монстры с пёсьими головами…
— О-о-о, сиськи! — Бобр ткнул ещё дальше, где стояла статуя тёмной эльфийки, в минимальном наборе одежды и с огромным луком в руках.
Ну да, некоторые части этой эльфийки заметно выпирали на фоне колонн.
Над головами статуй горели факелы. Над нами ярко, а вот чем дальше от нас, тем они чадили слабее.
Коридор с колоннами и статуями уходил в обе стороны, насколько хватало глаз. Через несколько десятков метров факелы уже вообще не горели.
— Короче, Герыч, — Боря похлопал себя по бокам, проверяя цельность доспеха, — Чего-то делать надо.
