А моя зеленокожая Армия была сущими детьми — большими и маленьким, добрыми и злобными, но, однозначно, очень преданными. За время своих скитаний в космосе на бортах Кубов, зеленокожая братва очень соскучилась по земле и солнышку, поэтому сейчас оттопыривалиь во всю. Смерти они особо не боялись и раньше, до подключения Системы, а теперь и вовсе стали борзыми. Уважали только своих Варбосов и очень любили своего Императора, то есть меня.
Периодически появляющиеся в системе Дыни Кубы, прибывающие сюда на переоснащение в ИнфоСтанции, высыпали на планету всю новые и новые отряды зелёных. Новеньких ткут же брали «в оборот» и с помощью убеждений и тумаков вливали в дружный коллектив. Количество поселенцев перевалило за десять миллионов и число их всё еще росло, ведь Кубы продолжали прилетать.
Я, было, подумывал поставить над ними человеческих командиров, но потом просто махнул рукой. Жалко мне того человека, который гоблинами попытается командовать, тело-то я новое дам если что, а вот психические повреждения даже тут не лечат.
Вокруг Базы раскинулись поля посевов. Нет, я закупил в нужном количестве заводы по производству пищевой бурды для Мобильной Пехоты. С витаминами и минералами, ага. Но, если зеленожопых чем-то не занять, то они сами себя занимали. Какой-нибудь херней. И это было плохо.
Всё-таки, было некое деление гоблинов и Орков на «гражданских» и «воинов». Орки воевали, гоблины обслуживали. Так было до тех пор, пока гоблины не познакомились со мной. Теперь они тоже поголовно хотели воевать. Хорошо, что у меня есть розовенький Комиссар Бодя. В отличии от добряка Тоби, ГлавКомиссар был нетерпимым к врагам народа — Оркам и требователен к своему народу — Гоблинам.
Его розовенькие броневички шныряли тут и там, появляясь в самых неожиданных местах, мотивируя и вдохновляя гоблинское население на труд и на подвиги. Причем, Бодя напрочь отрицал человеческую теорию мотивацию про «кнут и пряник». «Хирнья эта всьо» — говорил он, скривившись. «Работаит толька кнут, а пряник я сам сажру, посли таго, как заставлю друхих рабодать!». Вот такой суровый гоблинский пролетариат у меня получился.
Алекс куда-то усвистел по своим инквизиторским делам, а я пошёл проведать Генерал-Губернатора и его будущую жену, а заодно узнать, как там дела у нашего бедняги Бонда.
Кстати, его палата была по пути и я зашел, в первую очередь, к нему. И увидел пристегнутого к кровати Бонда-Артемиса, а рядом с ним довольного Максима. Они мирно играли в шахматы. Идиллия!
— Здарова дед! Чё-как? — я пожал протянутую Максимом руку, и посмотрел на его хмурого соперника. — Привет… ты сегодня, кто?
— Отстань от меня, червь, — грустно ответил сегодня-Артемис.
— Ясно, унылое гавно сегодня, — вздохнул я. — Ну как, Сергеич, поддается ирод воспитанию?
— Да куда ж он денется-то? — ухмыльнулся Максим. — Вот, шахматы осваиваем.
Он кивнул на доску перед собой.
— Ну, и как успехи? — поинтересовался я, присаживаясь рядом.
— Да странный этот нехристь какой-то. Проигрывать не умеет, злится. Под нос постоянно бормочет про «недостаток ресурсов» для победы. То еще одной ладьи ему не хватает, то слона. Всё моих купить предлагает.
Я хмыкнул.
— Дед, ну ты же читер, как с тобой играть-то?
— Сам дурак, — обиделся Максим. — Словечки ваши заумные оскорбительные ты-то попридержи, милок.
— Это не оскорбительное, — хмыкнул я. — Ну а зачем он с тобой играет, если постоянно проигрывает?
— Дык, командирша ему приказала, — улыбнулся Максим. — Для позитивного общения со мной.
— Ну, Гадя, ну удружила, — покачал я головой. — Где ты, дед, а где позитивное общение?
Я с некоторой жалостью посмотрел на угрюмо молчащего Артемиса.
— Тупица! Это так не работает! — я ткнул пальцем в доску. — Нельзя тут фигура походу игры докупать. Играть нужно с имеющимися ресурсами. Как ты, вообще, воевал раньше?
Артемис злобно пыхтел, но молчал.
— А еще мы в «Чапая» играем! — Максим продемонстрировал мне доску с шашками. — Тут у него ловчее получается — я не все его удары могу предугадать и у него эта, как её… ма-то-ри-ка пальцев половчее моих старых руку, будет!
— Вот опять ты загоняешь! Старых? Да твоему телу без года неделя. То, что ты эту куцую бороденку отрастил не возвращает тебе твои прежние сто лет!
— Между прочим, пятьдесят семь! — обиделся партизан.
— Тем более! Ладно, когда он уже нормально разговаривать будет? — я ткнул пальцем в молчащего Артемиса. — Кстати, как Бонда на время вернуть? Мне его ебнуть легонько? По лицу или куда?
— Не надо меня бить, чер… э-э-э, Илай! — тут же отозвался гордый сын Свободного Космоса.
— Опа-ча! — восхитился я. — А процесс-то идет! Верни Бонда, гад!
Артемис вздохнул и через мгновение его лицо приняло другое выражение.
— О, Командир, привет! — раздались знакомые интонации. — Отсади от меня этого депрессивного. Я и сам-то не очень позитивный, а тут еще это древнее зло в голове. Я к жене хочу! И по Люку соскучился.
Я вздохнул.
— Да я бы рад, но не могу. Так что у тебя выбор не велик, друг мой. Или ты его поборешь или он тебя. Я честно говоря, не очень хочу тебя терять, но Стратег мне сейчас бы не помешал. Ты, кстати, как? Можешь использовать его Дар, будучи в своём сознании?
— Могу! — кивнул Бонд.
— Ну, вот и не выпускай его особо. Держи на поводке или как ты там это делаешь…
— Хорошо, только Овечку близко не подпускайте, — смущенно попросил Бонд.
— А шотакоэ? — уточнил я.
— Артемис беситься начинает и… у меня встает, — вздохнул Бонд.
— Херасе! — офигел я. — Так может тебе стоялку того? Отрезать? А потом новую пришьем, как в тяму вернешься. А то мне как-то плохо будет житься, если я буду знать, что на мою жену у всяких мудаков встает. И это я не про тебя сейчас, Бонд.
Бонд смущенно пыхтел, а меня осенило.
— О! Идея! Не надо ничего отрезать! Я, пожалуй, Паклю к тебе верну! И пусть встает сколько хочет! Только каску надень, боюсь твоя башка быстро треснет… хе-хе!
Я улыбнулся.
— Так, Артемис! — я постучал пальцем Бонду по черепу. — Тук-тук! Есть кто? Возвращайся!
— Не трогай меня, червь! — отстранился «вернувшийся» Арм.
— Слушай, тут такое дело! Я «зоопарк» открываю. Персональный. Для персональных гандонов, которые мне жизнь портят. Один экспонат уже есть. Так вот, если будешь Бонда третировать и если будешь продолжать «привставать» на мою жену, я там тебе бессрочную клетку организую. И будут в тебя маленькие гоблины какашками кидаться. Вечно! Как тебе такая перспектива? Вдохновляет?
— Я подумаю, че… Илай, — насупился бывший Арм.
— Вот и хорошо, — я похлопал его по плечу. — А вы, Максим, карты еще попробуйте. Очко, к примеру, на щелбаны. Вот где ты развернешься! Тебя бы в земные казино. Цены бы тебе не было!
— Максимка-а-а! Привет, милый! Пойдем быстрей, у нас времени мало! — в палату завалились три, судя по форме и размерам, космодесантницы. Увидев меня, они сильно смутились. — Ой, простите, Император!
— Фигасе! — я повернулся к Максиму. — А что у нас случилось? Это кто?
Дед покраснел и опустил глаза.
— Дык, енто. Сила во мне мужская проснулась. А барышни тут без нормального мужского внимания на стену лезут. Не привыкли местные мужчины к красивому ухаживанию. Только о себе и думают! Как превозмочь кого-то или подкачаться…
Я почесал репу. Ну, охренеть. Обычно, в нормальных историях, главный герой себе гарем заводит. А тут белорусский партизан из себя белорусского же падишаха изображает. Нет, так-то я не против, но всё у меня через жопу! Даже гарем!
Я, в задумчивости, встал и похлопал деда по плечу.
— Короче, не скучайте. И смотри, не сотрись там! Пока, девчули!
Они дружно отсалютовали мне, и я вышел в коридор, от офигения забыв закрыть за собой дверь.
— А правда, что у товарища Императора… уй… по колено? — раздался сзади жаркий женский шёпот.
Я аж споткнулся. И нет, не от того, что у меня по колено — это неправда.
