Белого Льва, Слава Белого Льва…
Это была душа Белого Льва, гордость Белого Льва.
Напряжение на лицах юных рыцарей сменилось святостью. В их сердцах была мелодия из древних времен. Это было печально и величественно, но также и страстно. Это убеждение передали им Брендель и покойный король Эрик. Как будто они прошли через далекое время и пространство, позволив людям увидеть правду и веру за всем.
«Пойдем со мной, мой рыцарь. Я с тобой, и я буду сражаться на твоей стороне» .
«Ваше Высочество, вы с нами. Мы будем сражаться плечом к плечу…» Ответ Рыцаря был глубоким и величественным.
На поле боя слагалась эпическая поэма. Армия Эруины внезапно двинулась и начала яростную атаку. На площади бесчисленное количество Рыцарей Гвардии Белого Льва ликовали, как горы и волны. Они хвалили и кричали: «Да здравствует Белый Лев!», «Да здравствует Принцесса!», «Да здравствует Эруин!», и начали смертельную атаку на имперскую пехоту.
Они были так взволнованы, но так равнодушны. Они так не боялись смерти, как будто им предстояла не смерть, а высшая слава.
Армия Кирлутца была ошеломлена. Они обнаружили, что глаза их врага сверкали безумием. Они ринулись в лес копий, промчались между рядами стен щитов и позволили копьям пронзить их тела, но все же атаковали Имперскую Армию за стенами щитов.
Линия фронта Имперской Армии была поколеблена. К тому времени, когда они отреагировали, Страж Белого Льва уже создал огромную брешь в своем построении. Когда командир Белого Легиона увидел эту сцену, он был убит горем. Прежде чем они успели рассредоточиться, слабость левого крыла была обнаружена противником. Однако он не ожидал, что армия Эруины окажется такой решительной. Они ухватились за этот единственный шанс из безвыходной ситуации с их жизнями.
Этот шанс должен был все испортить.
Береговая охрана также была ошеломлена. Они стали свидетелями отчаянной контратаки. Отступающая сторона была знаменитой легендой, Легион Андерсона, Бледный Волк Равнин, Белый Империи. Армия Эруины творила чудо, и это чудо распространится по всему континенту в мгновение ока. Империя потерпела поражение перед армией Эруины.
После минутного колебания вся береговая охрана взвыла и присоединилась к контратаке. Они знали только одно. После сегодняшнего дня обе стороны, участвовавшие в этой битве, прославятся.
Это станет свидетелем подъема легиона.
И в этот момент слава принадлежала Эруине —
…
Шел сильный снег, и скопившийся снег был очень толстым. Он пошатнулся, и пот, казалось, затуманил его зрение. Ему казалось, что в его легкие вонзился гвоздь, и появилась жгучая боль. Его волосы прилипли к щекам, а взгляд был настолько тяжелым, что казалось, он вот-вот заснет.
Но он по-прежнему крепко держал меч в дрожащей руке…
лязг!
Вспыхнул холодный свет, и меч в его руке вылетел. Он развернулся и упал в снег, рассыпав пригоршню снежинок.
Прежде чем он успел среагировать, из его груди исходила мощная сила. Его зрение затуманилось, он оторвался от земли и тяжело приземлился на снег. Холодный талый снег стекал со лба, вдоль носа и на кончик подбородка. Его одежда была уже мокрой, и холод проникал в его сердце.
“Вставать. ” Холодный голос с оттенком разочарования приказал: «Еще раз!»
Почему-то из его глаз вдруг потекли слезы.
— Не плачь, Харузэ!
Харузе поднял глаза со слезами на глазах и увидел человека, стоящего перед ним. Высокая и прямая фигура его сестры, одетая в тонкий доспех и держащая длинный меч, стояла среди густого снега. — Это… — Он неосознанно повернул голову. Под когтями и зубами древнего обгоревшего дуба стояла высокая фигура. На нем был широкий и толстый плащ. Под летящим снегом он кивнул головой в знак согласия.
«Ты не такой сильный, как твоя сестра, но однажды ты станешь хорошим королем и защитишь свою сестру. Она очень тебя любит» .
Слезы катились по ее щекам, как жемчуг из разорванного ожерелья.
«Харузе, ты мужчина. Не плачь!»
“Я не буду плакать!”
— вскрикнул Харузэ и вскочил. Он откатился в сторону и схватил свой меч в снегу. Но как только он успел коснуться холода рукояти меча, на его голову навалилась огромная сила. Он подсознательно поднял меч, чтобы парировать удар. Раздался резкий звук трения металлов друг о друга, и огромная сила почти заставила его отступить. Он поднял взгляд и обнаружил, что картина перед ним изменилась.
Он держал свой меч и пересекался с Халран Гайей в руках своего учителя Брендель. Земля была покрыта толстым красным ковром Святого Дворца Валгаллы. Свет и тень переплелись во дворце. Между светом и тенью Брендель, одетый в светло-серую графскую шубу, спокойно смотрел на него снизу вверх и говорил слово за словом.
«Харузе, то, что ты можешь сделать, зависит от того, что ты хочешь сделать. Фехтование отличается от магии. Это проявление уверенности человека» .
“Учитель …”
— Ты можешь победить себя?
«Я…»
— Тогда давай попробуем еще раз.
Черное как смоль лезвие оттолкнуло его меч и вонзилось в него под хитрым углом, словно ядовитая змея. Харузе только что вспомнил этот прием и быстро повернул свой меч, чтобы снова заблокировать атаку Брендель. Два меча столкнулись и издали чистый звук.
После меча Харузэ подсознательно сделал шаг вперед и хотел атаковать первым, но вдруг что-то понял и остановился. Он остолбенел на месте.
Брендель убрал халранскую Гайю и рассмеялся.
«Харузе, со временем все научатся пользоваться мечом» .
«Меч сломается, мечник умрет, но они не подведут. Как только вы воспользуетесь мечом, вы, несомненно, победите…»
Сцена перед ним была размытой.
Среди теней он, казалось, увидел высокую и прямую фигуру своей сестры, грациозно стоящую рядом с его отцом. Это были перекрывающиеся изображения много раз. Фоном был яркий весенний день, нежная летняя ночь, осень с опадающими листьями и заснеженная зима. Сцены были в замке Зимнего Когтя, в Летнем дворе и во дворце Кинтен. Они продолжали двигаться взад и вперед, словно варя горечь и сладость времени. Он видел, как снова и снова падает и снова и снова поднимается с земли. Он увидел разочарованное покачивание головой, но также заметил и одобрительный кивок. Наконец сцена остановилась на площади Святого Дворца Форзы.
Он видел себя ведущим Рыцаря в атаку на линию фронта Империи. Сверкали копья, развевались знамена, а древние духи окружали поле битвы, поя и поя.
Он увидел воодушевленную, уверенную и решительную версию самого себя. Эта «принцесса», похожая на валькирию, казалось, видела версию себя, стоящую напротив себя, полную противоположность себе.
«Харузе, этот мир смертных подобен огромной сцене. Однажды каждый найдет на ней свое
