— Но я уже и так согласен с вами прокатиться, — сказал я.
— Это разумный подход, — согласился дед Егор. — Впрочем, колено я тебе прострелить и в машине могу.
— А может не надо, Егор Михайлович? — поинтересовался Кабан. — Вы-то можете, а мне потом опять чехлы стирать и салон отмывать.
— А может, и не надо, — согласился дед Егор. — Посмотрим, как у нас разговор сложится.
Он подвинулся, и я сел в машину. Кабан нацепил обратно свою кобуру и тоже сел в машину.
В салоне было темно и прохладно, и, кроме нас троих, больше никого не было. Кабан крутанул руль и тронулся с места.
— Ну, рассказывай, — сказал дед Егор. — Что ты мальчику дал?
— А вы это у него еще не отобрали, что ли? — удивился я.
— Если бы отобрали, я бы не спрашивал, — сказал дед Егор. — Мы, конечно, теперь к парнишке присмотримся, глаз с него сводить не будем, но и прессовать по-взрослому пока нет необходимости. Так что ты ему дал?
— Рулон бумаги, — сказал я.
— Зачем?
— Это его пропуск.
— Пропуск куда?
— Не куда, а откуда, — сказал я. — Отсюда.
— Завербовать его вздумали, значит? И что в нем такого ценного?
— Слушайте, — сказал я. — А вы думаете, я на самом деле кто?
— А мы не думаем, — сказал дед Егор. — Мы ждем, пока ты сам нам это поведаешь, ек-макарек. Кто то, откуды ты и зачем такой красивый здесь отираешься. Что в этом парне такого ценного?
— У него большой потенциал.
— Да? А так сразу и не скажешь, — дед Егор потер небритый подбородок.
— Как вы на меня вышли? — спросил я.
— Да ты наследил, как стадо бегемотов на футбольном поле, — сказал дед Егор. — У наших граждан, понимаешь ли, установка все подозрительное отслеживать и сообщать об этом, куда следует, а ты с самого утра себя очень подозрительно вел. Цепочка эта в ломбарде, отсутствие паспорта, потом телефон сразу пошел покупать… Как будто ты не местный, и когда я говорю "не местный", я не имею в виду "не наш, не советский", а, так сказать, более широкий смысл этого слова использую, ек-макарек. Так что я думаю, ты оттуда.
С этими словами он ткнул пальцем в потолок, явно используя более широкий смысл этого жеста.
— Оттуда, — согласился я. Если они хоть немного в курсе, то так даже проще.
— Уже что-то, ек-макарек, — сказал дед Егор. — Первый раз ты засветился в ломбарде. Цепку мы твою конфисковали… в смысле, залог выкупили, сейчас эта штука в лаборатории, и я готов поставить свой годовой оклад против дырявого сапога, что результаты экспертизы нас удивят. Оценщица связалась с нами, а дальше мы отследили твой путь по камерам. В обе стороны, кстати. И водителя нашли, который тебя где-то посреди леса подобрал. Вот в лесу у нас камер нет, поэтому мы не знаем, с какого летающего блюдца ты у нас высадился и где оно сейчас припарковано.
— Оно улетело, — сказал я.
— Хорошо, что не утонуло, ек-макарек, — сказал дед Егор. — У нас тут на прошлой неделе такие дожди шли, что я временами думал, что опять в Венеции. Где ты, кстати, на нашем так хорошо балакать научился?
— Да я местный, — сказал я. — Был когда-то.
— И что заставило тебя эмигрировать?
— Скоро сами поймете, — сказал я.
— Как скоро?
— Точно не скажу. Может быть, уже завтра, а может быть, через пару лет. И лучше бы, чтобы то было не завтра.
— Для кого лучше?
— Вообще, — вздохнул я.
— Ладно, — сказал он. — Теперь давай поговорим без всяких экивоков, ек-макарек. Система?
— Придет.
— Но неизвестно, когда?
— Именно так.
— Как это будет? Зомби, кровь, кишки, мозги наружу?
— Скорее всего. Но это сначала.
— А потом — вторжение?
— Почти сразу, — сказал я.
По правилам Игры, вторжение начинается, когда первый из игроков нового мира достигает сотого уровня. На это обычно около недели уходит, плюс-минус. Но около недели на это уходит в абсолютно новом мире, а здесь же достаточно, чтобы кто-то из уже прокачанных игроков вошел в свой старый аккаунт.
А игроков выше соточки тут — миллионы. И даже если круглосуточно и при помощи всех средств массовой информации крутит предупреждение, что так лучше не делать, кто-нибудь все равно войдет.
Может быть, назло всем. Может быть, чисто по приколу.
А может быть, он просто глухой отшельник и живет в лесу, где даже радио не ловит.
Но вторжения в любом случае не избежать. Такова уж человеческая природа.
— А ты здесь зачем?
— Чтобы предупредить, — соврал я. — Но вижу, вы и так в курсе.
— Кто надо, тот в курсе, — согласился дед Егор. — А людям мы пока не говорим. Надо поберечь их, людей-то.
— А как вы им тогда повышенную готовность прививаете? — поинтересовался я. — И прочие собранность с настороженностью?
— Империалистическими происками, — сказал дед Егор.
— То есть, по привычной схеме пошли, — сказал я.
— Зачем менять то, что работает? — дед Егор почесал подбородок. — Это с нами уже было, да?
— Да, — согласился я. — Несколько раз.
— Как это остановить?
— Если вы говорите о приходе Системы, то боюсь, что никак, — сказал я. — Она уже здесь, и мой визит тому свидетельством. Если же речь идет о том, чтобы прервать цикл, то я как раз пытаюсь в этом разобраться. Но для этого мне с вашим президентом надо поговорить.
— Да вот еще, — фыркнул дед Егор. — Если мы каждого галактического голодранца к президенту водить будем, никаких президентов на вас не хватит, ек-макарек.
— А что, до меня еще кто-то был? — удивился я.
— Нет, — сказал он. — Это я фигурально. Значит, в одном из прошлых циклов тебе удалось остаться там?
— Да, — сказал я, не вдаваясь в подробности.
Так-то я был тем самым человеком, который эти циклы запустил. А саму программу их президент писал, и присутствовала некая ирония в том, что он сейчас пытался разгрести последствия своего собственного кода.
По крайней мере, так я эту ситуацию видел.
— Ну и как оно там?
— Нормально, — сказал я. Было бы нормально, если бы я не начал играть на том высшем уровне, где магистры, боги-императоры и боги сражаются в неведомыми среднеуровневым игрокам угрозами. — Жить можно.
— И каковы правила? — спросил дед Егор. — В чем смысл этой вашей Системы, ек-макарек?
— Все, как в жизни, — сказал я. — Особого смысла нет, каждый его для себя находит.
— Это для каждого конкретного человека, — сказал дед Егор. — А если глобально?
— А если глобально, то Система вроде как должна спасти человечества от вымирания по естественным цивилизационным причинам, — сказал я. Правда, когда это случилось в первый раз, человечество практически все погибло по естественным системным причинам, то есть, насильственно.
Но этих подробностей я ем выкладывать не стал.
Тем более, что по мере нарастания циклов, картина несколько поменялась.
— Метод довольно спорный, — заявил дед Егор.
— Некоторые до сих пор о нем спорят, — сказал я. И в данный момент где-то по Земле бродит последний Архитектор, которому есть смысл высказывать эти претензии.
Жаль только, что нельзя историю самого Магистра поглубже копнуть. На предмет выяснения, отчего он таким неприятным существом вырос. Старшие Архитекторы мелочь у него на переменах отбирали, мама все время на работе была, или папа — секретный космонавт, вот и рос он, предоставленный самому себе и компьютерным играм, а дока-2, как известно, ничему хорошему не научит… Должны же быть какие-то причины.
Но это было так давно и настолько не здесь, что свидетелей уже не осталось, а сам Магистр наврет с три короба, как обычно. Если вообще до ответа снизойдет.
Но факт оставался фактом.
Довольно гуманная, судя по описаниям, цивилизация построила Систему, преследующую довольно гуманные цели, а в результате получилась тысячелетняя галактическая мясорубка. Конечно, Магистр стабильно отмажется, что они только построили Систему, а воевать начали сами игроки, но…
Неужели они не понимали, чем все кончится при таких вот стартовых условиях? Неужели нельзя было какие-то противоречия еще на уровне пред-релиза устранить, какие-то углы сгладить?
