были крайне недороги и были закуплены нами в больших объемах.
Я прикинул примерную скорость приближающихся к нам мант, я кивнул Флоре:
— Давай.
Та подожгла фитиль, направила короткую стальную трубку в сторону скал, и отбежала за мою широкую спину. Дело было в том, что ни пороха, ни удовлетворительной его замены здесь еще придумано не было, и вместо него использовали малые количества динамита и заряды получались очень одноразовые, и даже если трубку не разрывало с громким треском, то раздувало так, что повторное использование не предполагалось от слова "Ваще". А проводимые сейчас многочисленные эксперименты с огнестрельным оружием пока приводили лишь к оторванным пальцам, рукам и выбитым глазам, а не к стрельбе небольшими снарядами на приличное расстояние. А те экземпляры, где толщина ствола была гораздо больше, чем калибр оружия, были настолько громоздкими, что не имели никакого практического применения. Думаю, эта проблема будет решена, когда в игре в промышленном объеме появятся металлы покрепче, типа мифрила, а пока одноразовые пукалки были не мощнее обычного файербола и по убойной мощи уступали даже хорошей бронебойной стреле, так что их применение оставалось чисто декоративным, но в нашем случае именно это и требовалось.
Трубка оглушительно бабахнула и через миг над нами расцвело великолепное розовое облако посвёркивающей пыли. То медленно расширялось, так же медленно оседая на землю. Тишина: не движения, ни звука.
— Давай ещё.
Жахнуло и оседающее розовое облако сменилось голубым, смешиваясь с первым, образуя красивые сиреневые разводы.
Манты несмотря на то, что мы их ждали, появились очень внезапно, прочертив вполне видимые полосы внутри разноцветного облака, взвихрив клубы пыли и окрасившись в розово-голубые цвета. Все-таки мимикрия — это тебе не невидимость, на нашего рогу эти облака не воздействовали никак, находясь в инвизе, пробегая сквозь разноцветные облака, он так и оставался невидимым, правда потом, когда возвращался в реал, стал ярко-красным, как облако, через которое он бегал и блинковал. А вот Хранитель в замке и манты здесь, тут же потеряли свою способность сливаться с окружающим и выбравшись из облака заходили на второй вираж уже вполне видимыми. Кроме этого была еще одна хорошая новость: далеко не все манты были такими большими, как те, что охотились вокруг нашего замка. Видимо туда спускались только самые взрослые и крепкие особи, а здесь хватало экземпляров и в пять, и даже в четыре метра. Десятиметровых — взрослых, была всего пара, и они нападать не спешили, кружась выше вышедшей на охоту мелочи. Те, что поменьше, оставшись без маскировки, тормозить не стали, заложили крутой вираж, зависли метрах в десяти над нами, разродились градом смертоносных костяных гарпунов, прикрепленных к плоским телам мант связками узловатых жил. От щита Странника они отскакивали без единого шанса на отбитие, но наши щиты: громоздкие хреновины, метр на полтора, которые какой-то криворукий мастер колотил в лесной глуши и выкладывал на аук по серебряной монете, не выдержали, довольно прочную их древесину пробивало насквозь. Хищные жала, проламывая доски, вылезали с обратной стороны, цепляясь за них зазубренными лезвиями.
Мощный рывок почти оторвал меня от земли, но я не собирался возноситься вместе с щитом в небеса. Я судорожно пощелкал колесиком допотопной зажигалки, поджигая фитиль, после чего отпустил пробитый щит, тут же прячась за новый. А четыре загарпуненных щита начали подниматься к небесам. Прикрепленные к их внутренней стороне динамитные шашки весело разбрасывали огненные искорки, пока фитили не догорели. В этот момент я спрятался за следующий щит, поэтому не видел того, что произошло, но громыхнуло знатно, меня приложило взрывной волной, пригибая к земле, а затем по щиту забарабанили многочисленные щепки и зашмакали куски разорванной плоти. Вынырнул наружу я вовремя, чтобы увидеть, как одна из мант, со сквозной дырой в теле, с противным хлюпаньем шмякается в двух метрах от нас. Еще три от взрывов пострадали меньше, но судя по дерганному неосознанному полету, оглушило их всех знатно. Я добавил самой пострадавшей из них ледяное копьё в брюхо, и накрыл остальных двух ледяным бураном. Для двоих из них этого хватило, чтобы полностью потерять интерес к окружающему и начать свое последнее путешествие к земле, чтобы уже никогда с нее не подняться. Остальные растерянно прыснули в стороны, чем и воспользовались Снегирь с Резаком, разрядив свой лук и арбалет. Стрелы со свистом разорвали воздух, бухты тонкого каната с шипением начали раскручиваться, протягивая стальные нити к кружащим в небесах целям. Стальные острия впились в нежное брюхо манты, окутывающие ее гроздья молний потекли по металлическим тросам вниз, заземляясь о землю. Нас прилично тряхнуло, но цели мы своей достигли: лишившись подъёмной силы, пораженная манта заметалась из стороны в сторону, на всем ходу врезалась в свою товарку, и рухнула вниз, по пути задевая канатом еще одну манту, полностью разбивая их боевое построение. Манты брызнули в разные стороны, перегруппировываясь, а вместо них с небес рухнула одна из старших мант. Затормозила метрах в пяти над нами и окуталась таким ворохом молний, будто была грозовой тучей рожденной от неестественной связи шаровой молнии и окончательно рехнувшегося Громовержца — правителя Олимпа. От грохота и треска молний чуть не лопнули барабанные перепонки, тело задрожало от предчувствия присущего подсудимому, усаженному мягкой жопкой на электрический стул, дыхнуло озоном, и я не выдержал: не став дожидаться, когда эта громада опустится еще ниже, долбанул по кнопке на закрепленной рядом со мной трубе. Громыхнуло и та выстрелила, в единое мгновение превращаясь в телескопическую антенну, заканчивающуюся, смазанным мощнейшим ядом хищным зазубренным гарпуном.
Хруст, с которым удлинившийся до шести метров шест пробил голову монстра, растекся по моей душе теплой патокой. Если когда-нибудь состоится очная встреча с Добрыней, обязательно поставлю ему пузырь лучшего местного коньяка.
Через миг, когда по штырю потекли разряды мощнейших молний, осыпая все искрами и, не смотря на толстую подошву на сапогах, перекинулись на ноги, грозясь сварить вкрутую все, что болталось между ними, коньяк дарить я передумал. Слава богам, то ли у Резака со Снегирем электрические заряды вызвали в мышцах судороги, то ли они нажали свои кнопки осознанно, но и их гарпуны выстрелили, пробивая тело манты еще в двух местах. Вмиг пожелтевшая трава у нас под ногами, тут же вспыхнула, но на этом заряд бодрости у манты-ветерана иссяк, и она перестала поддерживать себя в воздухе, начала сползать вниз, насаживая себя на гарпуны все больше и больше, пока не застряла на выдвинувшихся из боков трубки крестовинах, образовав над нами колышущуюся, судорожно подергивающуюся крышу. Резак
