еще в пяти живут наши, в двух пока – ваши, в остальных десяти домах осталось несколько мужчин и пару десятков женщин с детьми.
- Ну, это не вопрос. Будем готовиться в зиме и тех, кто не вызывает доверия - очень сильно уплотним по жилью, или, скорее всего, вывезем отсюда в город, если окажутся враждебно настроены. Пусть ваши женщины и дети эти настроения в разговорах тоже постоянно отслеживают, - размышляю я.
- С другой стороны, вокруг поселка хороший лес и его много – сможем заготавливать централизованно дрова и топить необходимое количество домов. Придется на зиму ужиматься по проживанию, по весне можно и пошире пожить. Топить пустые дома, или с одним-двумя живущими не разрешим, нечего ресурс на свою индивидуальность тратить. Мы теперь занимаемся выживанием, а не красивой жизнью, так что – экономим и меньше тратим ресурсов.
- Это, когда электричество пропадет, - добавляю я.
Про выживание в суровые зимние морозы я и сам не очень хорошо понимаю, но, кажется мне, что большой толпой в одном доме легче выжить, а с продуктами можно вскоре будет разобраться, набрать на полгода или год, пока большинство народа вынуждено сидеть по квартирам, боясь пошелохнуться лишний раз, чтобы не привлечь внимание монстров, и поэтому не занимается мародеркой.
Время еще не позднее, и мы рассаживаемся на общей кухне, где ужинаем все вместе и принимает решения по всем назревшим вопросам.
- Вопрос второй – про питание? Когда нас переведете на свою кухню? – закономерно интересуется Виталий, - Продукты уже у нас заканчиваются.
- С этим тоже все решим сразу. Питаться переходите на общую кухню с завтрашнего дня. Маша, скажи поварам, чтобы начали готовить на добавочное количество, - обращаюсь я к жене Олега, - Сколько у вас всего человек? На пятерых мужиков? – это уже к Виталию.
- Еще восемнадцать женщин и детей.
- Много как-то. Это что, все ваши родные? – недоумевает Ира.
- Да нет, еще шестеро детей забрали от других семей. У кого родители погибли, у кого уехали и не вернулись, как-то так.
Ира сразу же говорит, что столько человек кормить нет смысла, если они не будут работать на поселение и я ее поддерживаю:
- Да, многовато выходит у вас иждивенцев. Придется разные пайки тогда вводить – для воюющих, для работающих и для бесполезных членов семей. Когда ты качаешься, еды требуется очень много, а качаться, по большому счету – должны все, кроме детей малых. И пользу обществу должны приносить все, без исключения.
Я понимаю, почему мнется Виталий от моих слов, ведь он сам, его семья и остальные жители поселка – элита из рухнувшей прошлой жизни, жены у всех избалованы, как и дети и от мысли о тяжелом и грязном повседневном труде придут в ужас и вынесут мозги своим мужикам напрочь.
А мужики у них еще не входят в руководство нашим поселком и имеют пока совещательный голос, поэтому, будут нервничать и переживать. Как вооруженные простыми охотничьими ружьями и совсем нулевые с точки зрения прокачки.
Но, и тянуть такой груз вечно на плечах пока немногочисленных воинов и кормильцев не я собираюсь.
Ладно, служивые наберут себе подруг, новых и старых, приедут сюда жить и тогда все окончательно решим подавляющим большинством, пока так жестко ставить вопрос не станем. Не до проблем с местными сейчас, пару дней и так поживем.
Служивые – парни, не избалованные жизнью, подруги тоже, наверняка, из таких окажутся, поэтому долго терпеть бесполезных людей не станут, быстро поднимут вопрос о тунеядцах.
Придется местным побольше шуршать в городе, отдельно набирать еду для своих.
После разных обсуждений и решений, которые приходится принимать прямо на коленке, мы с Ирой, Жекой и Олегом с Машей дошли до своего дома и засели пока около камина. Закинули в него пару поленьев из большой поленницы на заднем дворе и расположились вокруг.
Пришло время поговорить между собой, о том, что со стратегической точки зрения придется предпринять, чтобы пережить зиму и куда стремиться теперь, когда опасность немедленного уничтожения исчезла.
Маша сегодня просидела весь день в интернете, еще сохраняющемся на сети Мегафон и уже отсутствующем на Теле2 и теперь просветляет наши головы на тему, как живут теперь люди:
- Ситуация по стране очень разная, где-то люди, как и мы примерно, смогли отбиться от зараженных и банд, теперь работают над тем, чтобы уничтожать, как и мы начали, зараженных именно с помощью грузовиков, тракторов и военной техники, у кого она есть. Там, где укрепились банды, все значительно хуже, они гораздо меньше борются с зараженными, больше укрепляют свою власть и творят насилие.
- Но, есть уже поселки и небольшие города, где люди почти полностью справились с зараженными и теперь строят новую жизнь, - добавляет она.
- Да и мы могли бы уже зараженных прочистить в городе. Половина времени ушла на войну с бандой и освобождение части. Ничего, теперь развернемся, вместе со служивыми и тяжелой техникой передавим всех зомби, - говорю уже я.
- Да, еще о покусанных, замечено, что, если это человек с прокачанными уровнями, то превращаются они гораздо реже, в отличии от нулевок, - продолжает рассказ Маша, - Но, с какими именно уровнями, пояснений нет.
- А есть упоминания о таких случаях, как с нашим Жекой, - киваю я головой на приятеля.
- Нет, такого не встречала.
- Кстати, можешь поделиться таким знанием о превратностях Системы, чтобы люди больше качались и поднимали РЕГЕНЕРАЦИЮ именно на такой случай. Мы тогда первыми написали, как удобно давить зомби машинами, сколько народа интересовалось нашей технологией. Лучше не скрывать, что самые крутые бойцы могут вернуться к жизни, пусть и в чужом теле.
- Что с местными делать будем? - задает Ира, давно волнующий ее, вопрос.
- А что с ними не так? – осторожно интересуется Жека, пока совсем не в курсе наших отношений.
- Да все. Серый чего-то с ними миндальничает, вон, на наши продукты кормить сажает зачем-то. Мы за них воевали, освободили от страшной банды, за продукты сами потели и добывали, они пусть едут в город и мародерят магазины. Если хотят кормить своих фиф и детей, - заканчивает она.
Понятно, Ирке не нравятся нафуфыренные бабы, с утра до вечера думающие о себе, своей внешности и холеном теле и это придется учитывать всем, даже мне.
- Да, Серый, они пока не совсем наши, скорее, совсем свои, себе
