встрепенулся и улетел, а вот я увидел, что происходит на улице. Там стоял пацан лет десяти из нашего подъезда, которого зажали в углу перед мусорками и автостоянкой двое братьев Жулевских и их псина, вроде и небольшая, но очень брехливая.
Они всегда выходили с ней «погулять» прямо перед подъездом, без поводка и конечно без намордника, «это ж наша собачка, она не злая». И псина, начисто лишённая воспитания, бросалась на любого прохожего и начинала яростно лаять и забегать вокруг, угрожающе щеря пасть — то ли пыталась так «играть», то ли хотела прогнать «чужака со своей территории». А Жулевские каждый раз делали вид, что ничего не замечают и продолжали курить, пить пиво и трындеть о своём. Конечно, они только и ждали, когда сосед или прохожий начнёт возмущаться. Им доставляло удовольствие ставить людей в неприятное положение, а потом им грубо отвечать и посылать на хрен. «Ты чё, трусливый, что ли? Да она безобидная, иди давай куда шёл».
Я этих мудаков терпеть не мог, как и половина нашего дома. Въехали с год назад, вся их семейка была дурная, от их вечно пьяной уже пожилой мамаши, до хмурой и хамливой дочки старшего Жулевского, которая всегда норовила украсть то, что плохо лежит. Например, нормальная соседка утверждала, что именно она увела велосипед её ребёнка из подъезда и продала — но доказательств не было. Каждый вечер из квартиры Жулевских через стены доносилась отборная брань, они орали друг на друга и регулярно что-нибудь разбивали, собака истерично лаяла или скулила. Но все попытки нормально поговорить и все вызовы участковых ни к чему не привели.
Я столкнулся с мудаками и их шавкой однажды, когда возвращался домой. Она набросилась на меня с громким лаем, я никак не отреагировал и прошёл мимо них, занявших лавку и плевавших семечки прямо под ноги, где уже валялись обёртки от сникерсов и окурки. Я сплюнул между двумя братьями на асфальт, прямо в их свинство. На обалдевшее: «Э, ты чё, нах?» молча прошёл в подъезд. Собака от такого поведения на время заткнулась, и братья Жулевские тоже. С тех пор мы не сталкивались. Но сейчас они специально встали так, чтобы мальчишка не мог выйти, и их грёбаная псина остервенело лаяла на бледного прижавшегося к ограде пацана. И, взглянув повнимательнее, я понял, почему. В руке мальчишки мерцал непотраченный сгусток силы.
Мы жили на третьем этаже, всё хорошо видно, и при желании можно выбежать во двор буквально за пять секунд. Что я и сделал.
— А уберите собаку! — срывающимся голосом попросил пацан.
— Она на гадость лает, у тебя в руке, — неприятно и осуждающе сказал младший Жулевский, вертлявый тип с острым носом, в чёткой кожаной кепке. — Не нравится ей эта «инергия», уже двоих с ней покусала, в больничку увезли.
Это, конечно, было враньё, но пацан побледнел ещё сильнее.
— Ты лучше скорее избавься от неё, — угрожающе сказал старший, бритый амбал в спортивном костюме. — Вот, пожелай, чтобы возникли такие часы, как на картинке? Тогда без проблем пройдёшь, понял?
На запястье амбала красовалось уже три пары новых дорогих часов, а в руке была зажата мятая страница из мужского журнала с их рекламой. Не знаю, сколько они там стоили, но схема Жулевских стала ясна. Выследить человека со сгустком в руке, зажать собакой и пугать невнятными угрозами, пока он не потратит силу Башни на часы для братух.
Благодаря безумию происходящего на улицах было очень немноголюдно, люди попрятались по домам и прилипли к телевизорам и компам. Если жертва окажется крепкой и пошлёт вымогателей, ну и ладно. Предъявить им всё равно нечего, да и никто не захочет связываться. А остервенело лающая собака вводит загнанного в ступор и заставляет поскорее согласиться. Тем более, ребёнка.
— Я для мамы несу, ей нужно! — воскликнул мальчишка. Он боялся, но не был прогибалой и пытался стоять на своём.
— Мама обойдётся! — шикнул вертлявый, замахнувшись на пацана.
Раньше я ничего не мог с таким сделать: только вписаться, получить по морде и начать нудный и почти бесполезный процесс бодания с мудаками в рамках закона. Поэтому раньше, как и большинство людей, старался подальше держаться от всевозможных Жулевских. Но теперь я ходил в Башню, развоплощал низверженных великих, убивал некромагов и по сто скелетонов за раз, а также общался с трёхглазым котом-манипулятором, от встречи с которым братья Жулевские бы остались без штанов. Теперь я мог решить эту проблему.
Бешенство от поведения этих братьев, их наглости и безнаказанности толкало ударить изо всех сил — но тогда бы я их просто убил. Поэтому сдержался, перехватил руку вертлявого и резко дёрнул вниз и вбок. Он хрюкнул от неожиданности и упал навзничь, чёткая кожаная кепка слетела и покатилась к мусорным бакам.
— Ты чё нах! — рявкнул старший брат и без дальнейших предисловий врезал мне в лицо, прямо с рекламной бумажкой, зажатой в кулаке.
Вернее, хотел врезать: я понял его движение ещё в самом начале, и мог легко отклониться, но не стал. Вместо этого поймал кулак и рванул на себя, крутанулся вокруг оси — и второго брата бросило вниз, прямо на первого. Ведь моя сила 6 была выше, чем у амбала. Я не мог видеть его характеристики, но интерфейс показывал братьев не серыми, а светло-серыми. Даже по мнению системы полные ничтожества.
А я за последние часы поднабрал веса, окреп и сам стал почти качок. Но главное… душа Брана давала мне +10 к рукопашному бою, то есть, из домашнего пирожочка с чисто теоретическим игровым опытом я резко стал как герои Джейсона Стэтхема. Ну ладно, как его младший братишка. И применять статы на практике мне внезапно понравилось.
— Охренел, гнида! — заорал бугай и попытался прямо с земли подняться и боднуть меня бритой башкой в живот, на что я шагнул в сторону, при этом поставив ему подножку, так, что он бухнулся мордой в асфальт.
Вертлявый вскочил и накинулся сбоку, но я уже понял, что благодаря Брану владею чем-то вроде айкидо — и легко повернулся, буквально чуть-чуть дёрнул загребущие ручонки, помогая инерции собственного рывка унести его немного дальше, чем он планировал. Братья Жулевские по второму разу растянулись на земле, уже оба в синяках и ссадинах. А ведь я ещё ни разу не ударил, лишь отклонял их собственные удары и отталкивал назад.
Собака истерично лаяла и носилась вокруг; кажется,
