гибкие. С бархатной кожей. И горячо любят меня. (Ну, то есть, Рыжика.)
Я обнял Дору, покрепче, и начал целовать лицо и шею Лярис, другой рукой перебирая её волосы.
Девушка не шелохнулась.
Сначала я подумал, что Ля так дразнит меня, побуждая к более решительным ласкам, но и они не помогли: девушка крепко спала.
Я повернулся к Мидоре, но и она блаженно посапывала.
Иэх… Получалось, что обе мои охранницы, измученные походом и непривычной работой, спали без задних ног. Вот тебе и программа!
Ну не будить же их, раз настолько вымотались!
Я перевернулся на спину и вздохнул. Неудовлетворённое желание терзало недолго, гораздо сильнее от непривычной верховой езды болели задница и спина.
Я с тоской глядел то на незнакомое звёздное небо, с мерцающими всполохами купола, то на такой близкий и всё же недосягаемый лес, и никак не мог придумать способ ускользнуть от колдуна и охраны.
Сюда бы Васю! Он бы помог разметать воинов, вот тогда можно было удрать и днём. Или хотя бы Рыжика, настоящего, живого, чтобы он насрал в сапоги Расту.
Впрочем, подумал я в подступающей дрёме, если это сделает Вася, тоже будет неплохо...
Проснулся я ещё до рассвета от громкой ругани Раста. Оказывается, ночью какой-то огромный зверь всё же продавил купол и навалил большую и ароматную кучу прямо на сапоги колдуна.
Я улыбнулся: видно, я всё-таки настоящий маг. Захотел и натеньки – полные сапоги душистого счастья! От всей филейной Васькиной широты.
А что колдун подарка не оценил, так это его личные проблемы. Не дорос ещё, значит, до Васькиных подарков. Совсем не дорос.
***
Марина сидела на камне, скрестив руки на груди, и мрачно смотрела на Андрея, который тщетно пытался развести костёр с помощью верёвочки, палочки, бревна и сухой травы.
Заклятье сработало криво и плохо. Их перенесло куда-то вглубь, ещё дальше за край карты. Лошади пропали. Видимо, интерфейс отказал совсем. Да ещё незадачливым путникам пришлось искать место для ночлега, потому что уже совершенно стемнело. И ни еды, ни воды у них не было.
Марина не чувствовала голода, но знала, что пища в игре поддерживает работоспособность тела, а они по её подсчётам не ели уже сутки.
Игровой интерфейс теперь вообще не вызывался никакими движениями, хоть танцы с бубнами пляши. И из-за этого Марина ощущала нарастающую тревожность.
Если с ними сейчас что-то случится, а связи с “Магнетик инк” так и не появится, то как произойдёт слияние разума и тела, лежащего в игровом боксе?
Маринино воображение рисовало страшные картины, как в реальном мире тело её сидит в инвалидном кресле и пускает слюни, а разум потерялся на просторах сети, заблудился в цифровом коде.
Она в ужасе передёрнула плечами, и это движение не укрылось от Андрея, который, казалось, был сосредоточен на верчении палочки.
– Не боись, – подмигнул он ей, как будто угадал мысли. – Всё будет нормуль. Направление определим по солнцу, как только оно взойдёт. Ты же знаешь, тут ночи очень короткие. Утром дойдём до границы, там и связь восстановится. Главное, костёр развести, чтобы зверей отпугивать, и пожрать бы, чтобы силы были.
– А с чего ты взял, что я боюсь? – с вызовом произнесла Марина, но голос её предательски дрогнул.
Андрей улыбнулся, но промолчал.
– Значит, мы всё-таки вместе до границы пойдём? – Марине отчаянно хотелось выместить на ком-то свою злость и она не смогла сдержать яда: – А я думала, что ты собираешься бросить меня так же, как и своего друга – Пингвина.
– Ну, во-первых, ему ничего не грозит, – спокойно ответил Андрей, продолжая тереть палочку о деревяшку. – В том месте связь точно ещё была, и если его сожрали, то он либо реснется, либо его выкинет в реал. Я все ещё убеждён, что и у нас есть подобный выход…
Андрей подул на палочку, и лицо его стало мрачным. Он словно бы обдумывал, а не врезать ли этим бревном Марине, чтобы не мучилась?
– Ты предлагаешь суицид? – Марина от возмущения широко распахнула глаза.
– С чего ты взяла? Меня от одной мысли о смерти колбасит, – успокоил её Андрей. – Но из игры-то мы этим путём выйдем точно…
Он бросил бессмысленные издевательства над бревном и замолчал, уставившись себе под ноги.
Марина поняла его молчание по-своему.
– Да не выйдем мы! Ты просто меня обманываешь, чтобы успокоить! – выпалила она, и её понесло: – А вот ответь мне, почему ты вообще согласился мне помогать, а? Может, ты нарочно меня сюда завёл? Может, хотел проверить, что будет, если мы выйдем за границу карты и сдохнем!
– Марина, успокойся, – попросил Андрей. – Ничего такого я не хотел. У меня была своя причина, сопровождать тебя.
– А я знаю, что это за причина! – Марина подскочила с камня и принялась ходить перед Андреем туда-сюда. – Ты просто следишь за мной! Ты – апостольская шавка! Стукачок – засланный казачок!
– Чья шавка? – удивлённо переспросил Андрей.
– Ну, Петра и Павла, – Марина перестала вышагивать и посмотрела Андрею в лицо. – Апостолы же… У нас же все их так за глаза зовут.
– Очень остроумно, – оценил Андрей и вернулся к разжиганию костра с удвоенным усердием. Оказывается, он просто отдыхал. – Только я не их шавка. Да и вообще – ничья.
– На себя, значит, работаешь? – не унималась девушка.
– Да ни на кого я не работаю! – вспыхнул Андрей. – Я вообще думал, что этим… “апостолам” ты стучишь!
– Я? Стучу? – Марина даже задохнулась от возмущения.
– Ну а что? К боссам вхожа в любое время, да и отношения у тебя с ними какие-то особенные. Я ведомости видел как-то случайно, так и зарплата у тебя побольше, чем у простых тестировщиков. По крайней мере, уж побольше моей точно.
– А ты не думал, что я просто больше тебя работаю! – обиделась Марина и села обратно на камень. – Зачем мне стучать? Какой в этом смысл?
– Ну раз не стучишь, значит спишь, – подытожил Андрей, и зря это сделал.
У каждого человека есть некий порог оскорблений, за которым у него срывает крышу. У Марины это была её нежная девичья честь.
Ей захотелось разрыдаться, но она сжала кулаки и бросилась на Андрея.
Марина лупила его по спине и голове, а растерявшийся от такого напора парень
