примеру, большой охотник до чужих душ. Что? Удивлён? Да-да, я самый настоящий Жнец, как никак. И твоя мерзкая душонка станет моим очередным трофеем.
В этот раз я был внимательней и практически сразу обратил внимание, как, отвечая на вопросы, жрец шлёпает губами несколько чаще, чем того требовалось. Словно озвучка не попадает в такт. Поднявшись, выпустил щупальца.
– Не надо!
– Надо, Федя. Надо.
– Прошу!
– Готов поспорить, дети тебя тоже просили, сука.
Я переломал ему кости рук и ног, а в завершение раздробил челюсть и вырвал язык, на всякий случай. Жестоко? Возможно, но, как по мне, вполне заслужено.
– Ы-ы-ммм! – замычал жрец.
– Вот тут полностью с тобой согласен! Кстати, помнишь, я говорил про кислые жёпки мурашей? Не упусти свой последний шанс!
Крупные насекомые размером с указательный палец, разгневанные дерзким вандализмом по отношению к своему жилищу, уже обнаружили и назначили «виновного», добравшись до дерева.
Своими мощными зазубренными челюстями они вырывали куски плоти и тут же уносили добычу на склад или хрен знает куда там у них. Это был бенефис жреца, его последний выход.
Не желая больше слышать его вой под звуки рвущейся плоти, я расправил крылья и взмыл в небо. Надеюсь, эта тварь уже никак не спасётся. Марать руки об это мерзкое животное не хотелось, как и дарить лёгкую смерть.
* * *
– Ты уверен? – вскочил из-за стола Самоний, услышав доклад.
– Абсолютно, Верховный, – уверенно кивнул Пастырь.
Инквизитор категорически отказывался называться жрецом, испытывая к этому слову определённое пренебрежение. Он и «Верховным»-то быть не хотел, но традиции и прядок того требовали.
– И как именно это произошло?
– Я размозжил ему череп.
– Вот так просто?
– Да, Верховный.
– Прошу, не повторяй это слово так часто! – сморщился Инквизитор, – И его тело не исчезло?
– Нет, осталось гнить там.
– Уверен?
– Да, Инквизитор, – от этого обращения Самоний аж прикрыл на секунду глаза, – Я в этом убедился, прежде чем уйти.
– Странно всё это… Знаешь, а давай-ка посмотрим на это. Показывай!
– Как будет угодно.
Пастырь подошёл к Самонию, уверенно взял его за руку, и они тут же исчезли…
– Вот тут, говоришь, лежал? – усмехнулся Инквизитор, глядя на растерянного Пастыря. Злости в голосе не было, поскольку прекрасно понимал, что именно увидит.
– Но как?
– Это я и сам хотел бы узнать, – выдохнул Самоний, – Наш противник силён, не прост и очень изворотлив. Опасное сочетание далеко не всех его качеств. В одиночку с ним в схватку больше не вступать. Осталось всего восемь Братьев, и мы не можем позволить себе так рисковать.
– Да, Верховный.
Самоний придирчиво осмотрел каждый сантиметр земли, где должно было находиться обезглавленное тело тёмного, проверил местность на предмет «следов» телепорта и, не обнаружив признаков его применения, направился к белеющим костям у дерева.
– А вот, значит, и наш Трегор. Полностью очистился, – хмыкнул Инквизитор, осматривая то, что осталось от жреца, – Что ж, благодаря тёмному одной заботой стало меньше. Я же говорил, что он непрост, – проворчал Самоний, обратив внимание на раздробленную челюсть и переломанные кости конечностей, – И это не может не напрягать. Нам необходимо ускориться. Пойдём, больше здесь делать нечего.
Пастырь молча кивнул, и они тут же исчезли…
* * *
– Ого! Лихо ты его! Это уже который по счёту?
– Сотый, кажется, – ответил собеседник, утирая пот со лба, – Блин, а они сильные, эти твари.
– Но не сильнее нас!
– Это точно. Ну, что пойдём сдавать квест Шеакану?
– Да пожалуй, хотя я бы ещё задержался.
– Тогда тот мой! – выкрикнул напарник и умчался догонять моба, провоцируя того на атаку.
– Это мы ещё посмотрим! – откликнулся второй и кинулся вдогонку.
Правила требовали обращаться к игроку не иначе как по его нику, категорически запрещая применение настоящего имени, фамилии или отчества. Это нарушение относилось к категории грубых и влекло довольно жёсткие последствия, тем более, если дело касалось участников Проекта.
Соответственно, Кирилл и Мефодий старались вообще избегать какого-либо обращения, общаясь исключительно посредством местоимений, поскольку ники действительно оставляли желать лучше, и их озвучивание носило оттенок натурального идиотизма.
Двух взрослых мужиков, занимавших довольно солидные должности в достаточно серьёзной структуре, игра поглотила с такой силой, что превратила их дворовую шпану шалопаев. Понять несложно – мужики компенсировали отсутствие детства в детстве.
Их вольность, связанная с нарушением запрета принимать игровое участие в Проекте, была обнаружена практически сразу, но Совет директоров запретил как-то вмешиваться, назначать и проводить служебную проверку.
Они усмотрели в этом больше положительного момента, чем отрицательного. Ведь Куратор, увлёкшись игрой, перестал совать нос, куда не следует. Специалисты вполне справлялись с поставленной задачей и в настоящее время не требовали постоянного контроля своей деятельности.
Поэтому было принято решение оставить всё как есть и не подавать виду. Хочется «ребёнку» проиграться? Да на здоровье! Как говорится, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не руками.
«Не уверен, должен ли я сомневаться, чтобы начать;но я уверен, что не должен останавливаться»
(У. Черчилль)
Посещение Вудлена также было решено перенести на ранние часы нового дня. Да, до заката ещё оставалось достаточно времени, чтобы как-то заявить о себе местному населению, и плюс ко всему промедление давало фору врагам. Хрен знает для чего и какую, но всё же.
Но меня внезапно осенила одна давно позабытая мысль, которая, по идее, являлась основой основ начала всего геморроя, дичи и прочих мутных непоняток, происходящих со мной.
Поэтому, чтобы справиться с внезапно возникшим нестерпимым «зудом», требовалась спокойная и уединённая обстановка, которой так катастрофически не хватало последнее время, и которую было просто
