Ознакомительная версия.
Насильник захрипел. Хватаясь ладонью за горло, свободной рукой он замахнулся Тие в лицо. Гладкий, словно лезвие бритвы, железный наконечник сверкнул кровавым блеском. Обрубок стрелы метнулся убийце прямо в лицо. Фирк, так и не нанесший своего удара, успел подставить окровавленную руку. Стрела пробила худую ладонь насквозь. Человек захрипел от боли и тут же отпрянул назад. Не устояв на подкосившихся ногах, он повалился спиной на грязный пол.
Пламя от опрокинутой на кровать свечи стремительно разгоралось. Загнанная в клетку птичка наконец-то вырвалась на волю. Огонь жадно вгрызался в сухое сено. С каждым мгновением все сильнее и ярче… Пламя загоняло грязные испуганные тени по самым темным углам комнаты…
Тия стояла на дрожащих ногах и смотрела, как похожий на крысу человек сражается за свою жизнь. Каждый удар его поганого сердца вместе с кровью, сочащейся из разрезанной глотки, выталкивал из него силы. Хрипящий, заливающий красным фонтаном все вокруг, Фирк полз к входной двери. Запах испражнений, что разлился по комнате, говорил о том, что ему больше нечего терять. Он боялся. Боялся встречи с тем, что его ждет после смерти. Пекло. Вот, что ждет таких тварей. Вечные муки в другом мире. В мире, куда попадают те, от кого отвернулись даже предки.
Окровавленный человек подполз к тяжелой входной двери и с большим трудом поднялся на колени. Из последних сил Фирк потянулся к замку. Из разрезанного горла убийцы вырвался радостный кашляющий хрип, когда засов поддался под дрожащими пальцами… У него был шанс уйти…
Яркое ненасытное пламя полностью охватило кровать. Оно перекинулось на стену жилища и уже принялось жадно облизывать своими языками сухой потолок. С диким воем неудержимый огонь безжалостно уничтожал мрак, не давая ему больше никакой возможности укрыться…
С криком раненой кошки, Тия набросилась на кровавого человека сзади. Она била и рвала эту грязную тварь острым наконечником отцовской стрелы. В затылок, в шею, по рукам. Человек безуспешно пытался прикрыть голову.
Не способный удержать на спине вес девчонки, Фирк повалился на пол. Он пытался что-то кричать, тут же захлебываясь собственной кровью. Тия ничего не желала слышать. Она без остановки била и громко рыдала. Рыдала от страха, от боли, от радости…
Казалось, сломанная стрела сама направляла ее руку, стремясь, во что бы то ни стало, исправить то, что не доделала ранее. И Тия приняла ее вызов. Должно быть, в тот момент девушка сошла с ума. Она смеялась в голос. Плакала и смеялась. Человек дернулся еще несколько раз, а потом затих навеки.
Тия громко вскрикнула, как будто проснулась от кошмарного сна. Не веря собственным глазам, девушка посмотрела на окровавленный труп, а затем на обломок стрелы в своей руке. Она только что убила человека. Сердце вновь сжалось в тугой комок, готовое разорваться на клочки. Заливаясь слезами, девушка с трудом разжала закоченевшие пальцы и выбросила свое оружие. Страшный озноб побежал по всему телу. Тия медленно присела на пол старой вонючей лачуги.
Лужа крови от изуродованной до неузнаваемости головы Фирка медленно расползалась по комнате.
Зажавшись в угол в бушующей пламенем комнате, девушка тихо молилась своим предкам, чтобы они простили ее за то, что она сделала…
— Это что еще за банда? — Шепотом спросил Сонтан, шедший во второй шеренге рядом с Гарном.
— Уроды какие-то, марлока им в душу, — буркнул идущий справа от него молодой фирийский наемник по имени Алим.
Гарн с трудом спрятал улыбку в ответ на выпад своего друга, так как Батя развернулся в седле и зыркнул на них строгим командирским взглядом.
На самом краю расположения выстроился отряд из шестнадцати конных. Емкое определение Сонтана хорошо подходило этим чудакам. Черная, блестящая броня вкупе с бритыми головами придавала отряду сходство скорее с гильдией городских убийц, а не с отрядом наемников на государственной службе. Во главе черного отряда стоял высокий человек в повязке, скрывающей половину лица.
— Приветствую тебя, Хаджар, — крикнул Батя одноглазому капитану.
— Поприветствуй своих девочек, гнида, — прохрипел в ответ наемник.
Зычно отхаркнув, Хаджар плюнул в сторону Бати.
По отряду «Шипов прайрала[6]» тут же пробежал неспокойный шепоток. Гарн слышал, как рядом зашуршали о ножны лезвия. Сам наемник на всякий случай дотронулся до рукояти висящего за спиной Вепря.
— Смотрю, в твоем отряде много новых лиц? — Как ни в чем не бывало, спокойным голосом продолжил Батя. — А что же со старыми стало? Друг друга порезали или по монастырям разошлись?
— Заткнись, Лоран, или, клянусь самим Неведомым, я прирежу тебя прямо на глазах у твоих сопляков, — человек грязно выругался и в очередной раз плюнул на сухую землю.
— В прошлый раз тебе это не очень-то удалось, Хаджар, — Батя многозначительно прикоснулся к левой стороне своего лица.
Наемник ненавидящим взглядом единственного глаза уставился на своего кровного врага. Одноглазый вскинул руку вверх.
— Гиены, убить…
Грязно выругавшись, Гарн потянул рукоять своего двуручного меча.
— Стоять! Никому не двигаться, ублюдки! — Сухой голос прилетел сбоку.
Гарн даже не повернул голову, но боковым зрением видел, как к ним приближается высокий и худой человек в дорогих синих одеждах.
Одноглазый Хаджар медленно опустил руку, и по его отряду тут же прокатилась волна странного шума, напоминающего то ли смех, то ли лай…
— «Фирийские гиены» были оправданы, но я еще могу передумать, — высокий человек пилил холодным одноглазого капитана. — Попридержите свой пыл до того момента, когда мы придем на место.
Хаджар со злобным оскалом многообещающе посмотрел на капитана Лорана. От этого взгляда по спине Гарна пробежал неприятный холодок.
* * *
Сонтан, обычно без умолку болтающий всякую ерунду, был крайне задумчив. Уставившись на пляшущее пламя костра, светловолосый воин бездумно вертел в руках хворостину. Даже пущенный в него Алимом огрызок яблока, остался незамеченным.
— Что с тобой, дружище? — Гарн толкнул задумавшегося приятеля в плечо.
— Да так, не нравится мне все это, брат, — тихо отозвался Сонтан, с громким хрустом переломив ветку.
— Ты про «союзничков» наших, что ли?
Алим достал из-за пазухи еще одно яблоко и жестом предложил его Гарну. Не получив одобрения, фириец смачно вгрызся в плод зубами.
— У Бати, смотрю, терки с этим их Хаджаром, — с набитым ртом проговорил он. — Кто он такой вообще, ты знаешь?
— Да вот в том-то и проблема, что знаю, — задумчиво проговорил Сонтан.
Повисла легкая пауза, нарушаемая лишь треском веток в грызущем их костре, да стрекотанием ночных сверчков. Гарн и Алим ждали продолжения. Сонтан отчего-то не спешил делиться своими мыслями.
— Ну? — Первым не выдержал Гарн.
— Что «ну»? — Отозвался светловолосый.
— Ну что ты знаешь-то, марлока тебе в душу? Мы же ждем с Гарном тут, — махнул яблоком Алим.
— Да что тут говорить? Они на всю голову отбитые. — Выпалил Сонтан. — Помните… А нет, не помните, — наемник махнул рукой, — Не было вас еще. Мы лет пять назад нанялись к одному торговцу. Мол, на его людей напали… Так там от тех людей ничего не осталось толком. Мужиков, женщин на куски порезали, изуверы. Батя тогда охоту на этот отряд устроил.
— Твари Неведомого? — Спросил Гарн.
— А, от Бати слышал? — Невесело усмехнулся светловолосый. — Сборище убийц и насильники. Нажираются какой-то дряни, и потом мочат всех подряд. Они, идиоты, себя вообще не берегут. Лезут прямо под меч. Трое наших ушло, но и ублюдков изрядно потрепали. Батя с их капитаном схлестнулся. — Сонтан сделал небольшую паузу. — Тот вообще как демон бился. Кроме Бати с ним никто бы не справился… Хаджар тогда ушел… Правда, без одного глаза.
— Охренеть! — В сердцах выпалил молодой фириец.
— Погоди, — перебил приятеля Гарн. — Так это Хаджар был капитаном «Тварей Неведомого»?
— Вот именно! — вскрикнул Сонтан. — А теперь эти самые «твари», только под другим именем, вместе с нами служат на государственной службе!
— И завтра идут с нами на дело… — Закончил за друга Алим.
* * *
«Знаете, что общего между убийцей и портовой шлюхой?». Эта бородатая шутка всегда веселила Гарна. Но она же была правдивая, как Даррионская монашка. Будь то убийца, шлюха или городской разводила, все наемники без исключения мечтают о простой размеренной жизни. Жизни, в которой не надо рисковать и с каждым днем скатываться все ниже и ниже к самому дну. Наемничество, как наркотик, медленно и незаметно стирает грани дозволенного. Искажает и уродует мысли. Жажда наживы и легких денег все глубже и глубже засасывает свою жертву и уже никогда ее не отпустит.
Ознакомительная версия.
