В какой-то миг одна из лошадей просто пропала, то есть была в упряжке, мчалась вперёд, надрываясь, а потом вновь тот же стремительный порыв ветра и лошадки не стало. Совсем не стало.
Где-то в стороне в небо ударил фонтан крови, раздались чавкающие звуки — и всё пропало. А поскольку вряд ли один вампир мог сожрать большую лошадь за несколько мгновений… поэтому вполне очевидным был другой вывод, самый очевидный — в том смысле, что… ага, рядом был далеко не один вампир, а больше, много больше.
Пересаживаться верхом на лошадь было бесполезно, тот единственный раз, когда я сидела верхом, отпечатался в подсознании просто вихрем эмоций, но вот что мне говорил инструктор по верховой езде, естественно, в памяти не осталось.
Не прошло и пяти минут, как мы лишились второй лошади.
Чёрный массивный красавец с белыми чулочками исчез, перепугано заржав.
— Миледи! Нас догоняют! — тихие слова перепуганной Мисси, звучали так, словно она уже успела попрощаться с собственной жизнью.
Оборачиваться, чтобы понять, что именно она там насмотрела, я не стала. Как бы… не то чтобы я трусиха, но некоторые вещи лучше не знать.
Новый порыв воздуха стегнул по спине, волосы приподнялись, словно чьей-то рукой тронутые, в воздухе запахло кровью. Моей, между прочим, кровью. А потом зрение словно перестроилось.
Это сложно объяснить. Несмотря на то, что я по-прежнему не видела тех, кто нас атакует глазами, я имела точное представление о том, где именно сейчас атакующий находится.
И когда поняла, что какое-то … нечто тянет ко мне свои немытые лапы, а там точно инфекции! С таким количеством грязи на когтях! Я немного потеряла над собой контроль. Кажется, моя хладнокровная часть что-то пискнула, я не осознала. Но уже в следующий момент кони мчались между стволов огромных высоких деревьев, а коляска вместо того, чтобы подпрыгивать на булыжниках — летела…
— Миледи! Миледи! — надрывалась в коляске Мисси. — Там впереди обрыв!!!
Я не то чтобы не слышала, но я никак не могла вернуться в собственный рассудок.
То есть, кажется, я была немного не в себе. В один момент, я оказалась в своём теле и в то же время вне его. С ума можно сойти от этого раздвоения.
«Ты уже сошла», — порадовала меня хладнокровная часть.
«Очень радостно», — огрызнулась я.
«Ты это, не шипи на меня как бродячая кошка, а делай что-нибудь, а то коляска, конечно, летит, но в обрыв мы свалимся, как нечего делать. А мне ещё как бы хочется жить!»
«А мне, думаешь, нет?»
«Так ты один раз умерла, какая разница, будет второй раз или нет?»
«Зашибись. Кыш, шизофрения, из моей головы. Умничает она мне тут!»
Доспорить со своим внутренним раздвоением я не успела, потому что некая неясная сила вырвала у меня из рук вожжи, круто заворачивая коляску. Кажется, я услышала, как вскрикнула в коляске Мисси, кажется, я куда-то летела носом вниз, кажется…
…Я открыла глаза, разглядывая над головой проплывающие облака. Вон то, левое удивительно похоже на слона. А вон то, справа — на кролика. Что слон и кролик делают на одном поле?!
«Ёжику больше не наливать», — вспомнил внутренний голос подростковую кличку, которая меня всегда бесила. — «Ёжик и без того пьян!»
«Отвянь».
«Если я это сделаю, ты пропадешь в первые же два дня в этом мире, глупая».
«А ты вообще кто?»
«Я это ты, только умнее и взрослее».
«Очень понятно».
«Ну, так ты сама меня создала, а теперь от меня отказываешься. Вот есть в голове ум?! Ладно-ладно, не кипятись. Я — это ты. Я буду рядом, пока еще нужна тебе, а потом когда ты поймешь, как тебе жить — или исчезну, или стану снова частью тебя, как было всегда и как, собственно говоря, должно быть».
«Докатились», — ахнула я. — «Я разговариваю с собственной шизофренией, и меня это не удивляет».
«Ничего, ты ещё в своём соку поваришься», — оптимистично порадовал меня внутренний голос, — «ещё и не до такого докатишься!»
«Прелесть».
Потерев ноющую голову, я обнаружила, что, во-первых, могу похвастаться шишкой, но при этом крови нет. Во-вторых, когда я огляделась по сторонам, стало понятно, что Мисси без сознания, а щен дрыхнет в своей корзинке. Ну и самое главное, возничий таинственно не появился, но при этом я была уверена, что в тот самый момент, когда вожжи дёрнуло в сторону — на помощь кто-то пришёл.
Ещё бы этот некто указал, в какую сторону двигаться, вообще цены бы ему не было, а то торчать в глухом лесу (а лес вокруг был именно что глухой), мне не улыбалось. Впрочем, мысленно дав себе подзатыльника, я двинулась к тем, чьи жизни зависели от меня — к щенку и к моей личной горничной. Вот не было печали!
Высокие стройные деревья с развесистыми кронами шумели на ветру, покачивали своими ветками, словно что-то нашёптывали, подсказывали, указывали?
Я застыла на одном месте.
Кони тихо-мирно паслись, не волнуясь и больше не буяня. То, что их убивало ещё несколько мгновений назад, сейчас пропало. Рядом никого не было, вообще никого: ни живых, ни мёртвых, ни проклятых.
Не знаю, с чего мне в голову это пришло, только уверена я была в этом как в самой себе. Вокруг шумел лес, в их зелёных макушках запутался ветер. Где-то слышалось лёгкое постукивание, но не дятла и уж тем более не дровосека, а какой-то звук более мерный и спокойный-спокойный.
Воздух вокруг был чистый, такой вкусный, что дышать — не надышаться. Так и не дойдя до коляски, я села на траву, запустила пальцы в зелёное море соцветий, зажмурилась, подставляя лицо солнцу. На душу опустилось спокойствие. Как-нибудь решится всё, тем или иным способом. Кайзера позову, Дитриха или Юэналя. Мои же защитники как-никак! Но здесь и сейчас я была в безопасности.
Сколько я так просидела? Вопрос. Но в какой-то момент показалось, что кто-то меня неожиданно окликнул. Да не «Никой» назвал, а по полному имени! Негромко, деликатно, можно сказать. А рядом и нет никого.
Я глаза открыла, по сторонам смотрю — пусто, вверх — пусто, даже вниз наклониться не поленилась — никого нигде нет. А невидимка не утихает, даже уже словно рассердился.
— Вероника! Вероника! Да Вероника же!
— Ну? — спросила я, мысленно смирившись с собственным диагнозом. С ума сошла. Окончательно и бесповоротно. Можно подумать, мало мне было голоса, который утверждает, что она — это я, так ещё и голоса вокруг слышатся. Сейчас как скажет, что это смерть за мной явилась, и будет мне — кладбище вместо пансиона для благородных девиц.
Ответ от невидимого визави прозвучал мгновенно, только был совершенно не такой, как я начала ожидать. Сварливый голос рявкнул:
— Нукает она мне тут! Не нукай, ведьма-недоучка, а то сейчас уйду, и дальше делай, что хочешь!
Я уже говорила, что ведьмы явно люди не от мира сего? В том смысле, что на них не то, что голос, на них мысленно, кажется, лучше не ругаться, потому что вскипаем мы мгновенно. Ну, я и вскипела!
Мне даже в голову не пришло, что у меня не галлюцинации, а я действительно кого-то слышу! У меня в висках кровь набатом билась, и в душе такая страшная ярость поднялась, что меня тут кто-то недоучкой обзывать смеет!
В общем, что случилось дальше, думаю, говорить не надо, кивнув, я сообщила этому самому невидимому и говорливому, хотя скорее невидимой и сварливой:
— И проваливай.
На меня холодом повеяло тут же, а мне сам сват не брат, и любая лужа по колено!
— О помощи проси, недоучка! А то сгинешь в лесу заповедном, да тех, кто тебе доверился — убьёшь.
Ага, на те же грабли да с размахом!
Мало того, что меня недоучкой назвали, презрением с ног до головы облили, так вдобавок ко всему угрожать надумали! И ладно бы мне — дело привычное, в конце концов, по своим деликатным поручениям бегая, я не раз нарывалась. Но вот угрожать тем, кто от меня зависел, я просто не могла никому позволить.
— Не буду, — сообщила я уверено. — И без всяких невидимых нахалов сама разберусь!
Ну, какая из меня тогда принцесса?
Раз уж я встряла, как индюк в суп, то значит надо соблюдать хотя бы те правила чести, которые мне самой кажутся не то чтобы правильными и положенными по этикету, а естественными.
Грохотнуло прямо над ухом. От ледяного ветра, который по моему позвоночнику пролетел, ещё и волосы стали чуть ли не дыбом. Страхом меня охватило таким, что поджилки затряслись.
— Проси о помощи! На коленях умоляй!
— Не буду! — в третий раз отказалась я.
И всё пропало.
Совсем всё.
Воздух стал чуть-чуть более пряным. Не в том смысле, что запахло чем-то подозрительным — воздух запах летом. Кажется, кое-что мне было знакомо по летним прогулкам к бабушке в деревню. Но опознать среди всего дурманного разнотравья отдельные запахи чабреца, зверобоя, ромашки, дикой мяты и так далее — я бы не смогла.
Запели птицы. Чуть в стороне доносился знакомый стук дятла. Кажется немногим левее я слышала токование кукушки.
