Я смущенно потупилась.
— Спасибо, дядя Толя.
— Да не смущайся. Что приехала? Ведь не просто старика проведать? — он притворно скрючился и зашаркал обратно за прилавок, изображая немощного старца.
Я засмеялась.
— Не прибедняйтесь, вы еще вполне и вполне. А приехала я по делу к вам, вы уж не обижайтесь.
Вздохнув, Анатолий, Викторович перешел на деловой тон.
— Что отец таки надумал продать тот милый сундучок для драгоценностей восемнадцатого века? Это мы с удовольствием приобретем. А что он сам не приехал? Весь в делах что ли?
— Нет, я приехала к вам одна по личному вопросу. Нужна ваша консультация антиквара.
— Что?! Как одна приехала? Да вы умом тронулись девушка? У нас же самый страшный район в городе!
Я примирительно подняла руки и состроила виновато-раскаивающуюся мордочку.
— Ну не беспокойтесь дядя Толь, я не совсем одна. Со мной надежный боевой товарищ. Я его снаружи оставила местность прощупывать, так сказать.
— Сейчас посмотрим на твоего товарища… — пробурчал мужчина и пошел к двери. Рывком открыл. Осмотрел Диму с ног до головы. Уважительно присвистнул и удовлетворенно кивнул.
— Неплохо. Сойдет.
Я гордо вздернула подбородок.
— Мозги у меня всегда правильно работали.
— Ладно-ладно не задавайся. Что у тебя там, показывай.
Я кивнула. Полезла в сумку и выложила на столешницу кольцо. Дядя Толя разглядывал его минут пятнадцать. Что-то протирал, отскабливал, чистил и бормотал непонятное. После положил кольцо обратно на прилавок и хмуро воззрился на меня. Под этим тяжелым взглядом мне стало неуютно и захотелось стать много меньше, а в идеале истаять дымком или на худой конец закопаться поглубже в землю, но я старалась, чтобы эти желания не отразились на лице. О глазах мечтать уже и не приходилось. Посверлив меня еще немного взглядом, Анатолий Викторович, наконец, задал закономерный и ожидаемый вопрос.
— И где ты это взяла?
К этому вопросу я была готова и выдала сильно отредактированный вариант своих приключений в парке, но без странных личностей, мерцающего воздуха и огненных шаров. Получилось что-то в стиле «Я иду себе, иду. Гляжу, хлоп, оно там и валяется». Вышло не шедеврально, а хотя бы относительно надежно, хоть и без оригинальности.
— Нда-а-а. Что-то не верится. — Сомнения и насмешки в голосе антикварщика хоть ковшом черпай.
Я наигранно надулась.
— Вы думаете, я вру?! — взвыло оскорбленное творческое достоинство.
— Скорее не договариваешь.
— Почему так сложно поверить, что мне в руки могло случайно попасть что-то ценное?!
Дядя Толя хмыкнул и, смотря на кольцо, тихо произнес:
— Просто тебе случайно попалось в руки не просто что-то ценное. Тебе под ноги рухнуло целое состояние.
Я тоже опустила глаза на прилавок. В свете лампы рубин в центре кольца загадочно переливался гранями, и создавалось впечатление, что внутри него мерцает огонь.
— Оно что, такое дорогое?
— О, да. Оно может стоить несколько миллионов.
Я в удивлении воззрилась на дядю Толю.
— Несколько миллионов рублей за кольцо?
На этот раз мужчина сам удивленно поднял на меня взгляд.
— Кто говорит о рублях?
— ???
— Бери выше.
— Долларов? — мой голос стал на два тона ниже.
Анатолий Викторович, к моему ужасу и тут отрицательно покачал головой.
— Несколько миллионов евро? За это? Но как?! — эта фраза уже произнесена с оглядкой и на грани слышимости.
— Сейчас объясню. Я конечно не ювелир, но в общих чертах расскажу. — Дядя Толя тоже зашептал, беря в руки кольцо и показывая наглядно. — Начнем с того, что все камни чрезвычайно высокого качества и великолепной огранки. Рубин довольно крупный, но не он дает такую стоимость, а вот эти двадцать два черных бриллианта по одному карату каждый. Такой вид камня чрезвычайно редок их в мире не больше десятка. Оправа из чистого серебра очень высокой пробы. На ободке какие-то странные символы, я таких раньше не встречал, какой-то шифр или древний язык. Но самое главное, что этому кольцу не менее трех сотен лет и именно это делает его таким дорогим. Кто-нибудь его еще видел?
— Нет, я не показывала родителям. Что мне делать, дядя Толь?
Мужчина протянул мне кольцо и с улыбкой произнес:
— Ничего. Успокойся. Я думаю, ты, вряд ли захочешь отдать его в какой-нибудь музей или выставишь на аукцион, — я забрала кольцо и, запихав поглубже в сумочку, отрицательно завертела головой. — Тогда, если оно тебе нравится, носи на здоровье и говори всем, что это просто талантливо сделанная бижутерия, хорошие стекляшки. И все.
Я кивнула в ответ, тепло попрощалась и вышла за дверь. На улице уже порядком стемнело, и Дима сидел на низкой лавочке у дома напротив и бессовестно дрых. Распинав своего негодящего охранничка, направилась в обратный путь. Всю дорогу я думала над словами антиквара и, подходя к дому, дала себе обещание, никогда не одевать это кольцо, закопать его поглубже и не вспоминать о нем. Но я слово не сдержала, а стоило бы. Возможно, в противном случае, ничего бы не случилось.
После этого визита, прошло пять с половиной месяцев, за которые я редко, но все же вспоминала о кольце и иногда даже вынимала его на свет и долго любовалась переливами граней. За это время со мной произошли незаметные на первый взгляд перемены. Сильно возросли физическая сила и выносливость, хотя в прошлом я отличалась хилым здоровьем. Усилилась интуиция. Теперь с возвращением в институт у меня не было проблем с тестами, даже если я впервые изучала материал. Обострились все чувства — слух, осязание, зрение вернулось в норму. Память превратилась в абсолютную. Сперва меня это удивляло. Потом радовало и приводило в восторг, от осознания своей уникальности. Затем стало пугать, после того как я нечаянно подслушала разговор двух преподавателей в противоположном конце коридора института. Причем в коридоре было полно народу, все кричали и смеялись и расстояние было без малого метров сто. А мне удалось так четко различить каждое слово, будто они были в шаге от меня.
В тот момент я впервые испугалась происходящих со мной перемен. В голову пришло древние изречение мудрецов «Чем больше сила, тем больше ответственность». Если мне дали такие способности значит, с меня и спросят соответственно, и это беспокоило. Я не люблю брать на себя излишнюю ответственность. Вообще не люблю ответственность.
Самым удивительным стало то, что мне подчинился огонь. Это было здорово. Это было прикольно. Это было исполнение детской мечты. Кого-то захватывали горные вершины. Кто-то мечтал прочувствовать на себе мощь ураганного ветра. Кому-то доставляло удовольствие рассматривание медленно набегающих на берег волн. Я все свою сознательную жизнь грезила огнем. Жаркий, испепеляющий, непокорный и грациозный, властный и опасный. Я часами с удовольствием смотрела, как прогорает свеча. Теперь грезы стали реальностью. При некотором напряжении я взглядом зажигала свечу, взмахом ладони гасила ее. А однажды сидя дома и прищелкивая в такт с ритмом одной популярной песенки, от очередного щелчка на ладони загорелся огонек. С перепугу, стряхнув его на пол, я увидела, как он погас, не долетев до паркета. Сколько я позднее не пыталась повторить фокус, но у меня не получалось, хотя я точно запомнила то ощущение — словно к ладони ластился мягкий пушистый комочек.
Несмотря ни на что время шло, и приближался долгожданный праздник — Новый Год, а вместе с ним зимние каникулы и последующая зимняя сессия — жаркая, несмотря на погоду за окном, пора для студентов. Благодаря моим новоприобретенным возможностям я на зависть окружающим с легкостью освободилась от подавляющего числа экзаменов — из шести положенных я должна была сдавать только один, да и тот только потому, что преподавательница меня на дух не переносила. И окрыленная радужными перспективами я собиралась, как следует оторваться в праздники. Мне в долгом споре удалось победить родителей и уговорить отпустить меня встречать Новый Год с друзьями на даче у щедрого и гостеприимного одногрупника Ваньки Катышева. После целого вечера ругани, предки смерились с тем что «их малютка выросла и в каких-то вопросах стала самостоятельной личностью». Придя к компромиссу в виде того, что после оставшееся до окончания каникул время я проведу как порядочная девочка — в кругу семьи, мне высочайшим повелением разрешили ехать. Затискав до посинения маму и папу, я весь следующий день развивала столь бурную деятельность по сбору себя, что никто из домашних не рисковал высовывать нос из своих комнат.
Вечеринка удалась на славу. Как нам только не удалось раскатать по бревнышку Ванькину дачу до сих пор остается для меня секретом. Настроение было приотличнейшее. Мы гуляли всю ночь, которая выдалась на редкость хорошей — мелкий снежок из редких туч, проглядывающее между ними звездное небо и умеренный морозец. Пускали петарды. Играли в снежки и лепили снеговиков. Еще под утро встретили такую же, как нашу компанию студентов, но из другого института. Их парням не понравились наши парни и понравились мы (девчонки у нас действительно были симпатичные). Наши мальчики проявили свои глубоко закопанные до поры до времени рыцарские качества и вступились за нашу честь, так сказать. Потасовка была грандиозная. Просто Ледовое побоище на снегу. Обойдя кучу дерущихся мальчишек, мы с девочками подкатили к противоположной женской стороне и предложили разнять этих героев до того как случиться что-то серьезное. Предложение было принято на ура. Определившись, кто кого из наших парней тащит, мы вступили в сражение. Как оказалось во время. Враждующие стороны были разняты со счетом две разбитые губы и фингал под глазом с нашей стороны, и три губы и один нос — их. Мило распрощавшись, мы отправились зализывать раны.
