— Миледи, я здесь, чтобы убить вас, о какой преданности вы говорите?!
— Например, если ты услышишь, что кто-то захочет искупать меня в ведре… грязи, я хочу, чтобы ты об этом мне сообщила заранее. Поскольку это не убийство, это не способствует выполнению твоего задания, а нервы мне сэкономит. Я в раздрае… А, вряд ли ты знакома с таким словом, я когда нахожусь в нестабильном эмоциональном состоянии — опасна для окружающих. Поэтому, лучше, когда я спокойна и добра. Никто не страдает.
— Миледи… вы настоящая принцесса Таирсского дома.
— Почему такой неожиданный вывод? — изумилась я.
Мисси, подав мне зелёное платье, как-то … криво усмехнулась.
— Практически все представители правящего дома на первый взгляд шалопаи, лентяи, бестолочи, обаятельные люди, но за рассеянным видом кроется пугающий потенциал. Разум, талант к магии или военному делу, к науке или интригам. Все, кто входил и входит в Таирсский дом, на первый взгляд безопасны, но чем больше их доводить, тем опаснее они становятся. «Не кусайте спящего дракона за хвост», так говорят про Таирсский дом. Дракон просыпается мгновенно, со сна не разбирает, кто это был: враг или друг, решивший пошутить. Дракон мгновенно испепеляет всех, кто мешает ему спать, а потом мирно засыпает дальше. Такова сущность вашего рода, таковы вы все. И вы, леди, тоже.
Я смущенно отвела взгляд. Вот такого мне даже бы в голову не пришло. Но сама поговорка мне понравилась. Значит, не кусать спящего дракона за хвост? Я бы не отказалась! Познакомиться с драконом! Интересно, а они тут есть? Раз уж орки и эльфы водятся.
— Так, всё-таки, — напомнила я, — как тебя зовут?
— Амелис, миледи. Мисси меня называла мама.
— Вот, Амелис, — повторила я, — какое красивое имя.
— Спасибо, миледи, — в глазах девушки лёд тронулся, и я улыбнулась ей ярко и солнечно.
— Итак, Амелис, поможешь мне справиться с этим платьем? И мы отправимся на этот самый завтрак, а потом после этого будем изучать территорию.
— Миледи, студентки первого курса могут находиться только на территории трёх корпусов: столовой у парка, учебного корпуса для первокурсниц и корпуса ландышей. Можно посещать парк, все остальные места находятся под строгим запретом.
— Чудесно, — пробормотала я, влезая в платье. — Корпус ландышей это что?
— Это место, где мы находимся. Каждый из трёх курсов имеет цветочное название. Первокурсницы — это корпус ландышей. Вам с началом занятий выдадут плащи, повязки с ландышами, которые вы должны будете постоянно носить.
— Ещё два курса? — спросила я, пока Мисси подкалывала мои волосы черепаховым гребнем.
— Второй курс — это гортензия. Третий курс — розы. Каждый следующий курс не может появляться на территории курса предыдущего: учебного корпуса и общежития, но при этом с поднятием по ступеньке обучения появляется больше доступных территорий. Второй курс уже может использовать библиотеку, а третий курс — конюшни. Больше к сожалению, я ничего не знаю.
— Спасибо, этого достаточно. Остальное, думаю, мне расскажут. На обзорной экскурсии, — подмигнув горничной, я добавила: — Ведь я любовница короля!
И пока бедная девушка пыталась понять, как такое может быть, покинула комнату. Оглянулась, чтобы при свете дня рассмотреть номер, и засмеялась, увидев табличку с номером «тринадцать».
— Леди не должны смеяться на публике, — сделала мне замечание проходящая мимо дородная женщина.
А не пошли бы они! Со своими «не должны», я не леди! Я ведьма! И могу делать то, что хочу, и буду делать то, что посчитаю нужным.
Впрочем, пока…
Улыбка стекла с лица, моя хладнокровная часть восхищенно хлопнула в ладоши, когда на моём лице плотно утвердилась постная холодная мина. И я прошла мимо двух леди, которые требовательно смотрели на меня. Они что, ждали, что я их замечу? Ха! Наивные, я неотёсанная деревенщина, ничего не знаю, и никого не знаю тоже!
На завтраке было очень малолюдно. Если быть точнее, помимо меня там было ещё от силы студенток десять. Не сезон?
Раздалось звяканье посуды, и около меня опустилась девушка. В глаза бросились яркие синие глаза, мягкие каштановые волосы, убранные в две корзинки. У девушки была изумительная посадка головы, плавный изгиб шеи и исключительная осанка. Королевская, я бы даже сказала.
— Меня зовут Кира, — представилась девушка. — Я из корпуса ландышей, как и ты. Моя мама — леди Раш, хозяйка этого пансионата. А ты?
— Я Ника. Маркиза… — я задумалась, как там звучал мой собственный титул?
— Маркиза де Лили, — подсказала мне Кира. — Значит, ты действительно получила титул недавно?
— Так… получилось, — замялась я.
Моя собеседница чуть криво улыбнулась. В синих глазах, к её чести не отобразилось ничего на счёт того, что «знаем мы, как титулы получаются».
— Ты оглядывалась по сторонам… Неуверенно себя чувствуешь?
— Дивлюсь тому, а где остальные.
— Учебный год ещё не начался, — ответила мне Кира. И на этот раз в её голосе я чётко расслышала неуверенность. А, наверное, это то, что я должна была знать? И, сколько осталось до него? И как бы это так спросить?
Видимо, в моих глазах кроме пустоты ничего не появилось, поэтому прикрыв ладонью губы, чтобы спрятать улыбку, Кира пояснила:
— До него осталось три дня, и уже завтра начнут прибывать ученицы. Чем дальше живёт студентка, тем больше времени ей добираться, а значит ей надо прибыть пораньше, чтобы отдохнуть.
Я благодарно кивнула:
— Спасибо. Ты меня просто спасла.
— Ника…
— Да?
— А это правда, что тебя чуть не убили по дороге?
Пожав плечами, я, ковыряла вилкой в салате из свежих овощей, вытаскивая из него кусочки шпината.
— И такое было.
Кира вздохнула. Нервно облизнула губы.
— Послушай, я понимаю, что это очень тяжело, но тебе стоит быть немного более… более…
— Породистой? — взглянула я на неё с улыбкой.
Кира побледнела.
Вот просто так, на ровном месте.
А потом за спиной я услышала шаги.
К нам кто-то приближался.
Повернувшись, я с интересом воззрилась на высокую статную женщину. На вид ей было лет сорок, но с учётом продолжительности местной жизни — могло быть и все шестьдесят, и все восемьдесят пять. Она была… красива, а ещё Кира была на неё похожа. Передо мной стояла леди Раш.
И? Как я должна в таких случаях приветствовать леди? Вставать? Улыбаться? Кивать? Что-то говорить?
— Ты ничего не знаешь, — констатировала женщина сухо, а я… поняла, что у меня на глаза наворачиваются слёзы. Как же этот голос звучал похоже на голос моей мамы. Такой же сухой, словно бы и отстранённый, а под ним прячется и встревоженность, и нежность.
Мама была из семьи потомственного военного. Моя бабушка рано умерла, и её воспитывал только дедушка. Воспитал из неё достойного человека, но мама не умела выражать нежность, не умела говорить слов о любви. И когда она плакала после гибели папы, это были самые страшные слова, которые я от неё услышала: «Я так ни разу не сказала ему, что люблю».
Леди Раш была такой же. Она была настолько сухая, что вряд ли кто-то мог бы разглядеть её настоящую под этой ледяной броней, а мне хотелось плакать, даже не плакать — мне хотелось завыть и…
А потом всё стало ещё хуже, потому что она положила руку на мою макушку и погладила. Осторожно, но так нежно… Слёзы покатились неостановимым потоком. Последние связи с близкими людьми заместились и защёлкнулись.
Альтан принял меня окончательно, а мой старый дом исчез.
Я потеряла сознание.
…Когда я пришла в себя, первой моей мыслью было, что это — просто полнейшая глупость. Со стороны это смотрелось… да даже отдалённо не могу себе представить, как это выглядело для леди Раш. Сидит студентка-первокурсница, хлюпает носом, потом на ровном месте начинает реветь и падает в обморок. Чудесно!
Вздохнув, я открыла глаза и села, огляделась.
Вокруг была не моя комната, место было вообще мне не знакомо, за исключением гобелена на стене — серебристая змейка обвивалась вокруг ножки бокала. Универсальный знак, который использовали медики всех народов во все времена. Я была в лечебнице.
Рядом никого не было ни видно, ни слышно.
Мой организм подсказывал, что сейчас около трёх часов после полудня. На завтрак я вышла к девяти тридцати, что значит, я провалялась больше пяти часов. То есть, обморок в какой-то момент перешёл в крепкий сон. И поскольку мне больше не хотелось есть, это значило, что перестройка ауры перешла во вторую стадию. На ней, по словам Юэналя, мне грозило постоянное желание спать, вялость и апатия.
Вялость и апатия значит…
Встав с кровати, я была вынуждена схватиться за спинку. Мир вокруг качнулся.
— Ты зачем встала?! — дверь хлопнула, и с шелестом юбок в мою комнату вошла Кира.
Повернувшись к ней, я чуть виновато улыбнулась и плюхнулась обратно. Ноги не держали, зато тряслись как в старом добром твисте девяностых, весело им было, отдельно от меня.
