– И с чего его тогда так… Он же и так все знал, ему обо всем доложили.
– Одно дело – кто-то что-то рассказал. Другое – осознать все, что натворил. Это тяжело. Это страшно…
Мы замолчали. Я хотела сказать какую-то колкость, но не смогла. Император вздохнул и продолжил:
– Вернемся к делам. Мне показалось или вы что-то говорили об имперской прессе?
Вот об этом – хоть сто порций!
– Я хочу издавать журнал. С новостями. И рассказами о самых значимых и популярных персонах империи.
– Лучше бы вы затеяли прогосударственную газету, – с насмешкой посмотрел на меня Фредерик. – После известия о том, что я якобы приказал расстрелять Ричарда, даже мне стало ясно, что надо что-то делать… Вы были тысячу раз правы, Вероника! Ваше знание истории… Впредь я буду внимательнее к вашим советам и идеям, какими бы взбалмошными они мне ни показались на первый взгляд!
– Надо подумать, – растерялась я. – Над изданием газеты я не задумывалась…
– А в чем разница?
– Мне бы хотелось заняться развлекательным журналом. Практически сплетнями. Их ведь так любят в империи.
– Есть такое.
– Имперцы, и они в истории не исключение, особенно любят сплетничать о людях, которые стоят выше по социальной лестнице. Почему бы этим не воспользоваться? Информация о высшем свете и персонах у нас будет из первых рук. Я рассчитываю на вашу помощь. Думаю, у меня получится найти необходимых людей, привлечь их к сотрудничеству и наладить работу.
– Понимаете… Как-то не принято, чтобы император или члены его семьи занимались издательским делом.
– Вы сами сказали, что ситуация с газетами и журналами вышла из-под контроля. Можно поиграть в свободу слова, порадоваться, что правительство не контролирует все сферы жизни… Но то, что происходит у вас… Это просто-напросто безобразие.
– Потому что печатают ложь?
– Потому что печатают то, что вредит империи. Смотрите, какая картинка вырисовывается. Император – неблагодарный сластолюбец, настолько подлый, что приказал казнить старшего сына только потому, что ему приглянулась его невеста. Августейшая особа изображается отвратительным типом! Куда это годится?! Ваш сын, Ричард, похож на этакую психованную размазню. И невесту у него отняли, и сына бывшей любовницы он обижал, за что та его пыталась убить. И казнить себя позволил. Тоже получается портрет, не вызывающей симпатии. Теперь – наследник… Принц Брэндон. Все ничего – и в народе его любят, как я понимаю. Но он выставляется насильником. Что, согласитесь, убивает любую репутацию.
– Что ж теперь – жечь издательства и типографии? – удивленно поднял брови император.
– Зачем жечь? Ни в коем случае! Надо сотрудничать. И выпускать журнал.
– И газету!
– Хорошо, и газету, – смирилась я.
– И какой у вас план? – Император жестом остановил мою попытку сесть поудобнее и был прав… В голове помутилось, волна боли обдала все тело. Я сделала несколько вдохов и все-таки продолжила – разговор мне был интересен.
– Государство процветает, пока народ верит, что их страна – самая лучшая. А монархии – еще и на уважении и любви к правящему дому. Следовательно, наша с вами задача – организовать подачу информации и – особенно – сплетен таким образом, чтобы люди читали и радовались – как хорошо жить в империи! Император – просто чудо, наследник – просто лапушка!
– И как мы это будем делать?
– С помощью формата гламурного журнала, – гордо заявила я. И взвизгнула – в углу моей комнаты что-то заклубилось. Серый дым превратился в человеческую фигуру.
– Это должно быть что-то исключительно важное, – нахмурился Фредерик.
– Ты же сам приказал сразу сообщать информацию по заговорщикам, – спокойно ответили ему.
– Говори, – сказал император, глядя на невысокую коренастую фигуру, закутанную в серый, оттенка осенних сумерек плащ. Капюшоном человек тщательно прикрывал лицо. Мне показалось, что вместе с ним в покои прокрался туман – стало холодно и сыро…
– Новости, ваше величество, – поклонился глава гильдии убийц.
– Отрадно видеть такую рьяную исполнительность в подданных, – издевательски протянул император Фредерик.
– Я счастлив, ваше величество, что вы не утратили чувство юмора, – ядовито отозвался мужчина.
– Массовые казни всегда стимулируют это чувство, – широко улыбнулся правитель.
– Я рад, что гильдия убийц внесла свою долю в хорошее настроение моего повелителя.
– Мне вот что показалось… – В улыбке императора мелькнуло что-то хищное. – Выданные вами убийцы. Они были настолько старые, настолько почтенные. Все сплошь убеленные сединами. Вы собрали всех, кто собирался на покой, и выдали мне?
– Разве я нарушил приказ?
– Нет. Просто ваша трактовка выполнения моих приказов приводит в восторг.
– Надеюсь, вы позволите гильдии искупить свою вину, – поклонился глава.
– Новости?
– Именно, ваше величество.
– Говори.
– Мы нашли Либревера. Он жив и просто жаждет сотрудничать.
Длинноухое недоразумение запрыгнуло на кровать и рухнуло рядом, подсунув мокрый нос к моей щеке. Повозилось, устраиваясь поудобнее, и шумно вздохнуло, сочувствуя переживаниям и горестям хозяйки всем сердцем. Честным, чистым, преданным собачьим сердцем.
Я прониклась. Стало как-то… теплее… Немного грустные, блестящие глаза цвета темного янтаря, лоснящийся золотисто-шоколадный бархат шерсти, толстые лапы… Щенок заметно подрос за последнее время.
– Как-то тебя надо назвать, – пробормотала я, погладив длинные, потешные уши.
Дверь аккуратно отворилась, и Каталина лично вкатила тележку с едой. Мне уже сутки как разрешалось есть бульон. С разного рода перетертыми субстанциями. И действо это обставлялось с такой торжественностью, что организаторы императорских приемов могли просто загнуться от зависти. Если бы, конечно, догадывались о том, что происходит в поместье принца Тигверда.
Ричард так дома больше и не появлялся. Он все вспомнил. Понял, что я его простила. Но не приходил. Мне было больно, грустно и даже немного страшно… Поэтому мы со щенком тяжело вздохнули и покрепче прижались друг к другу. Все – изменяю! Другой мужчина мне не нужен – этот, между прочим, моложе! И не предаст… А еще красивый – шоколадно-золотистый…
– Миледи Вероника! – Каталина не могла выносить моих страданий, потому что искренне меня любила. Наклонившись поближе, прошипела:
– А давайте овсянку подадим? Милорду. Недельку-другую! – Получилось кровожадно.
Я рассмеялась. Угроза была страшная, и, честно говоря, хозяин поместья это заслужил…
– Не стоит, – ответила я. – Иначе он вообще пропадет в армейских частях, и мы его не увидим. Давайте сменим гнев на милость – и обойдемся сырниками или оладьями. Их принц Тиверд любит меньше, чем блины.
Повариха недовольно и выразительно зафыркала, показывая мне, что она думает о моей мягкотелости.
Все еще безымянный щенок отвернулся от моей еды. Видимо, показывал, как он относится к диетическому питанию.
– Каталина, надо думать и о других тоже. Всем надо питаться, – попросила я. – У нас ведь поместье, полное людей.
– Да, миледи, – с недовольным видом откликнулась Каталина. – Ладно еще гости – ваши и милорда. Так тут еще целый полк разместили. Народа толчется – целая армия!
– Так не в самом же особняке! – возразила я.
– В деревне, – уточнила наша непримиримая повариха. И добавила: – Но все равно непорядок.
– Пригласите ко мне дам, – попросила я.
– А вы будете с ними вести светские беседы? – мне достался в высшей степени подозрительный взгляд.
– Именно так. О судьбах империи Тигвердов.
– Миледи, – покачала она головой. – Это дело мужское, вам не положено. И вообще пока еще рано чем-либо заниматься. Вы слабы – вам надо кушать!
Я рассмеялась:
– Мы-то с вами знаем, что женщины умнее мужчин, правда? – Я подмигнула круглолицей кухарке.
– Конечно, миледи! – Женщина просто расцвела от подобного замечания, мне стало смешно, и я продолжила:
– А то они, допустим, статьи в прессе полагают за несущественную мелочь. Никто не обращает внимания, а потом выясняется, что газеты – орудие в руках заговорщиков!
– Это все очень важно, миледи. – Каталина нахмурилась, наливая суп. – А теперь вы должны покушать, а то у вас не хватит сил на все задуманное!
Я поела и решила, что пора действовать. Осторожно, стараясь не делать резких движений, перебралась в комнату, примыкающую к спальне. На диванчик. Сидеть я долго не могла, а полулежать – очень даже.
Странно было то, что Ирвин, обычно настаивающий на том, что надо подниматься и двигаться, в этот раз себе изменил. Целитель категорически запретил выходить дальше покоев. Смущался он при этом страшно, поэтому я сделала вывод, что вряд ли того требовало мое состояние здоровья. Уверена, он выполнял высочайшее поручение.
