– Что случилось?
– Нам надо поговорить.
Девушка указала ему на единственный стул. Сама села на кровать, поджав под себя босые ноги.
– Во-первых, я так и не сказал тебе спасибо за то, что ты выручила меня в Нимаде.
– Это не стоит благодарности. У нас не бросают людей в беде.
– Во-вторых… ты, наверное, сочтешь меня ненормальным после того, что я тебе расскажу. Но… В общем, вчера мы встретились с тобой не просто так. Я и Лавиани искали тебя.
– Зачем? – тихо спросила та.
– Только не смейся. Но я столкнулся с шауттом. – Пружина увидел, как ее красивые брови поползли вверх. – Он поставил меня перед выбором. Или умереть, или выполнить его приказ.
Девушка прошептала:
– Значит, и к тебе эта тварь приходила.
Он удивился ее словам, но прежде, чем успел что-то сказать, указывающая спросила:
– Что хочет демон от тебя?
– Чтобы и я и Лавиани пошли с тобой.
– Ты не ошибся?
– Если только в Нимаде нет других указывающих по имени Шерон.
– А ты знаешь, куда я направляюсь, Тэо?
– На Талорис.
Он видел, как на мгновение прищурилась сероглазая девушка, как сжались ее губы.
– Демон оставил мне это. Не знаю зачем. Сказал отдать тебе. – Акробат вытащил из кармана костяной медальон на кожаном шнурке, протянул Шерон.
Это была небольшая фигурка дельфина. Димитр привез ее много лет назад из Варена. Амулет, хранящий от зла. Когда он погиб в море, указывающая повесила вещицу на кровать Найли.
– Послушай, – сказал Тэо мягко. – Я не понимаю, что происходит. Демон вселился в моего мертвого друга. Шаутт выглядел именно так, как говорили легенды. Лавиани тоже видела его, и у нее тоже нет выбора. Мы хотим пойти с тобой. Для меня это важно.
Она справилась с собой, хотя в голове все еще царил полный сумбур.
– Важно? – ровным голосом произнесла Шерон, убирая дельфина в сумку.
– Мне проще показать, – ответил он и быстро снял свитер.
– Эй, слушай… – попыталась остановить его вскочившая девушка и задохнулась от ужаса и отвращения, когда он стянул рубаху и повернулся к ней спиной. – Шестеро храни нас!
От черного, впитавшегося в кожу маслянистого рисунка, покрывающего всю левую лопатку, веяло недружелюбной силой. Он уже заполз на плечо, но здесь был пока еще бледным и не слишком заметным. Кожа в некоторых местах стала прозрачной, и под ней, словно через стекло, были видны сосуды, мышцы и сухожилия.
– Это знак той стороны?!
– Да.
Она впервые видела такое.
– Выходит, рядом со мной настоящий меченый?
– Прости? – не понял он.
– Так у нас называют пустых.
– Ты можешь избавить меня от него?
На ее ошеломленном лице отразился ужас:
– Я?!
– Ты указывающая.
– Но я не одна из Шестерых. И не великая волшебница. Метка водоворота и пустые – всего лишь легенда.
– Ну тогда обе легенды сейчас перед тобой.
– Это проявление магии асторэ. Темной силы, которую принес в мир Наездник. Могу я посмотреть поближе?
– Пожалуйста.
– Больно? – Она осторожно коснулась израненной кожи подушечками теплых пальцев.
– Немного, – неохотно признал тот. – Лавиани остановила это на время, но сказала, что указывающие справятся лучше. Именно поэтому я приехал в ваше герцогство.
Ее левая рука загорелась светом, Шерон ощупывала каждый дюйм рисунка.
– Кто она такая, раз смогла справиться с подобным?
– Я не знаю. Откровенность не входит в ее добродетели.
Девушка хмыкнула, закрыла глаза, глядя на все это иным зрением, потянулась… и ее буквально отбросило в сторону. Она очутилась на полу, тряся головой, а Тэо оказался рядом, с тревогой заглядывая в глаза.
– Ты в порядке?
– Дай мне минуту.
Стараясь не показывать, как дрожат пальцы, она вытащила из сумки плоскую кедровую коробочку, сняла крышку и вытащила одну из четырех тонких, но длинных игл.
– Ты знаешь, что в тебе есть магия?
– Во мне есть боль и ночные кошмары. Что ты намерена делать с этим орудием пыток? – В его голосе проскользнула настороженность.
– Я не смогу тебя избавить от того, что на спине, Тэо. Но уберу боль. Ты знаешь, откуда появилась метка?
Акробат хмыкнул.
– Долгая история. Ай! Скованный тебя забери! – Он дернулся, и в ушах странно зазвенело, когда Шерон ловко воткнула первую иглу прямо в центр водоворота.
Указывающая посмотрела на него неодобрительно, но ничего не сказала, и следующая игла вошла под кожу чуть ниже, теперь уже безболезненно.
– Это должно помочь.
– Зачем ты шаутту? Почему идешь на Талорис?
– Он украл у меня кое-что. Ребенка. Девочку.
Пружина помолчал, осознавая услышанное.
– Сколько лет твоей дочери?
– У указывающих не может быть детей. Она не моя в полном смысле этого слова. Найденыш. Мой муж привез ее с северных ферм. Единственная, кто выжил после зимней лихорадки. Эта болезнь в тот год убила многих.
– Мне жаль.
– Поверь, мне тоже.
Паром плыл, опережая рассвет.
Шлепал большими колесами по воде, обходил мели и острые, на мгновение показывающиеся из волн камни. Хрюли, недовольные тем, что их разбудили раньше времени и выгнали на холод из теплого хлева, сердито сопели и неохотно перебирали лапами в беговом круге, благодаря которому вращались водяные колеса. Иногда один или другой зверь тяжело вздыхал, почти как человек, уставший от жизни, и тогда на них покрикивала паромщица.
Тэо смог наконец-то заснуть. Он забылся на весь день и часть ночи, до тех пор пока они не пристали к берегу. Иглы Шерон сделали свое дело, прогнали кошмары. Акробат воспользовался подвернувшейся возможностью отдохнуть и грезил на палубе корабля, завернувшись в теплое серо-коричневое шерстяное одеяло, которое добыла для него указывающая на одной из остановок.
Сейчас он сидел не шевелясь, глядя на только-только появившееся, бледное холодное солнце. Лавиани как обычно торчала на носу и, судя по ее виду, пребывала в мрачной меланхолии. Шерон все еще спала, накрывшись алым плащом и положив под щеку ладошку. Пружина осторожно накрыл ее своим одеялом, отошел в сторону. Они были единственными пассажирами на борту.
Паромщица, ее звали Скела, совсем еще молодая девушка с двумя коротенькими косичками и треугольным личиком, на котором выделялись большущие светло-серые глаза, стояла у штурвала и отдавала приказы двум помощникам, присматривающим за хрюлями.
Утро выдалось очень холодным и туманным. Поначалу тот полз над удивительно спокойной водой фьорда, скользя над ней, словно конькобежец по льду, затем внезапно встал на дыбы, как дикий конь из просторных степей Лоскутного королевства.
Лоснящиеся хрюли в беговом круге, слушаясь команд, пошли медленнее, скорость упала. Помощник забрался на нос и выпустил в небо ручного альбатроса. Дымчатая птица распахнула огромные крылья и растворилась в молоке. Спустя минуту раздался ее крик справа, и девушка тут же крутанула штурвал в ту сторону.
Теперь они двигались, полагаясь лишь на дрессированную птицу, обходя невидимые в тумане скалы и опасные мели.
Через час проснулась Шерон, вымученно улыбнулась акробату, ежась от утренней свежести. Ее окликнула паромщица:
– Выпейте кипятка, госпожа! – Лицо у нее было задорное и смешливое. Было видно, что девчонка обожает свою работу.
Указывающей налили кружку горячей воды, бросили туда сухой малины, положили немного меда, и, грея о нее руки, та с удовольствием пила быстро остывающий напиток. Тэо также получил свою порцию, а Лавиани отказалась, отрицательно мотнув головой.
Она предпочитала помалкивать и на все расспросы указывающей о шаутте отвечала односложно, а затем и вовсе сказала, что не на допросе и, если ту что-то интересует, пусть пристает к акробату.
Туман начал подниматься и менее чем за полчаса превратился в низкие, капризные облака, грозящие в любой момент прорваться дождем. День сразу же стал серым и унылым, таким же, как и десятки других его осенних братьев.
– О чем думаешь? – спросил Тэо у Шерон, когда та стояла, опираясь на перила, и смотрела в воду.
– О юге. Ты много путешествуешь, Тэо?
– Приходится. Цирк это дорога.
– Когда я была маленькой девочкой, то мечтала повидать мир. Яркий и цветущий. О нем так много писали в книгах, что мне давал отец. И я решила, что когда вырасту, то отправлюсь в путешествие.
Он внимательно посмотрел на нее, слушая, как кричат в небе чайки-поморники.
– Что же тебя остановило?
– Дар указывающей. Он проявился у меня в девять лет, и о путешествиях пришлось забыть навсегда. В тот день я стала взрослой.
– Дар навсегда привязал тебя к Нимаду. – Пружина все прекрасно понял.
Шерон улыбнулась:
– Мне нравилась эта жизнь. Я для нее создана. Но детские мечты никуда не делись…
– А твой муж сейчас остался в городе?
– Он умер.
– Извини.
Разговор затих сам собой.
Паром неспешно плюхал колесами, полз в широких морских протоках меж многочисленных скалистых островов, лежавших на воде, словно горсть хаотично рассыпанных семян гречихи. Большие и маленькие, поросшие лесом и мхом, с тихими бухтами и обломками того, что в другую эпоху, много-много лет назад, было городами – они оказывались перед Тэо, безмолвные и равнодушные, а затем исчезали за кормой.
