Ознакомительная версия.
– Да нет, вряд ли. Я промочил ногу и ничего не почувствовал. А ведь, наверное, должно быть больно, если уж он так называется?
– Вовсе не обязательно. Очень может статься, что больно будет не тебе, а тому, кого ты пнешь этой самой ногой… Только не вздумай экспериментировать на мне!
– Мне бы и в голову не пришло. Но это хорошая идея. Надо же как-то проверить.
– Я тебе проверю! – насупился он.
– Ладно, – вздохнул я. – Тогда сами помойте руки в этой воде, а потом стукните меня. Только не очень сильно.
– Неужели ты действительно готов рискнуть? – изумился Кофа.
– Надо же что-то делать. Видите, никто не торопится выходить из-за угла, чтобы авторитетно разъяснить, та это лужа, которая нам требуется, или не та.
Кофа немного подумал, потом пожал плечами:
– Помыть руки и дать тебе по морде – этот вариант нравится мне гораздо больше, чем предыдущий. Извини, мальчик, но я отродясь не страдал от избытка благородства.
Он наклонился над лужицей, образовавшейся вокруг едва заметной струйки воды, вяло пузырящейся на красноватой почве. Некоторое время старательно полоскал там свою правую руку, потом выпрямился и с сомнением посмотрел на меня:
– Может быть, мне следует поставить эксперимент не на тебе, а на нашем проводнике? Благо бедняга дрыхнет поблизости.
– Да я и сам сперва так подумал. Но если это и есть тот самый Источник Боли, Кумухар наверняка проснется. А местные жители не велели нам его будить. Мне почему-то очень не хочется нарушать их инструкции. В конце концов, они здесь живут, так что им действительно виднее.
– Ладно, ты прав, – кивнул Кофа. – Что ж, будем надеяться, это не смертельно.
Он подошел ко мне и слегка хлопнул меня по щеке. Такого осторожного прикосновения явно было бы недостаточно, чтобы разбудить спящего, но мое тело тут же свела болезненная судорога. Я инстинктивно сжался в комок, дыхание перехватило, так что я не мог даже заорать, чтобы выплеснуть эту невероятную муку.
К счастью, все закончилось довольно быстро. Я тяжело осел на красноватый песок, судорожно глотая теплый ароматный воздух. А потом открыл глаза и с ужасом обнаружил, что не понимаю, где нахожусь. Меня окружало совершенно незнакомое пространство, похожее разве что на лоскутное одеяло, сотканное из пестрых дрожащих бликов света. Только два четких силуэта обнаружил я в этой сияющей каше: Кофу, присевшего на корточки, чтобы убедиться, что я еще жив, и наш летающий пузырь, застывший в нескольких шагах от меня.
– Что это, Кофа? – спросил я. – Куда подевалась эта грешная стена? И куда вообще все подевалось?
– Ничего не понимаю, – озадаченно сказал Кофа. – Стена, хвала Магистрам, на месте, и вообще все в порядке. А что ты видишь, мальчик?
– Вас и наш пузырь – это я точно вижу. А больше ничего нет, только яркие пятна света.
– Разноцветные? – уточнил Кофа. – Они постоянно двигаются и в то же время остаются на месте?
– Ну да. А откуда вы знаете, если говорите, что все выглядит так же, как прежде?
– Пока мы с тобой бродили по городу, я несколько раз успел полюбоваться этими пятнами, – невозмутимо объяснил он. – Всякий раз это продолжалось очень недолго, не больше минуты. Знаешь, я был почти уверен, что вижу настоящую Черхавлу, как и обещали наши гостеприимные хозяева. Ее так называемый истинный облик, недоступный глазам чужаков. А потом я моргал и обнаруживал, что все еще иду за тобой по улице, среди этих одинаковых лиловых дворцов.
– Ладно, черт с ней, – решил я. – Настоящая или не настоящая, нас это не касается. По крайней мере, у меня есть одна хорошая новость: водичка – та самая, за которой мы сюда пришли. Если этот засранец, сэр Мелифаро, не придет в себя после вашей оплеухи, значит, ему уже ничего не поможет. Какие могут быть наваждения, после такого-то удовольствия?
– Вот в том-то и дело! – воскликнул Кофа.
У него был вид Архимеда, только что выпрыгнувшего из ванны. Если бы слово «эврика» было в ходу в Соединенном Королевстве, Кофа бы непременно его употребил. А так обошлось.
Я адресовал ему вопросительный взгляд столь убойной силы, что Кофа тут же пустился в объяснения.
– Если уж предполагается, что моя пощечина теперь может покончить с наваждением, овладевшим нашим Мелифаро, значит, она может покончить с любым наваждением. Та Черхавла, по улицам которой мы с тобой гуляли, – наваждение. Я тебя стукнул, и теперь ты от него свободен, как и коренные жители города. Помнишь, эта милая леди, которая проводила нас к месту ночлега, сказала, что не может войти, поскольку для нее этот дом вовсе не существует?
– Помню.
– Ну вот. – И Кофа задумчиво уставился вдаль.
Я между тем все оглядывался по сторонам, в надежде, что сейчас призрачные блики света сменятся успокоительными очертаниями знакомого наваждения. Признаться, мне очень этого хотелось. Но ничего в таком роде не произошло.
– Знаешь, мальчик, если уж мы все равно рядом с пузырем… Может быть, сейчас и смоемся? Без всяких торжественных проводов, ну их к Темным Магистрам, – вдруг сказал Кофа.
Я энергично закивал. К этому моменту меня уже била лихорадочная дрожь. В переменчивых, живущих какой-то своей загадочной жизнью пятнах света мне чудилось что-то неописуемо жуткое. Может быть, дело в том, что истинный облик Черхавлы показался мне слишком чужим. В нем не было ничего человеческого – ничего такого, что я мог бы понять и принять. И людям вроде меня здесь не было места, это я чувствовал каждой клеточкой своего тела.
Я поспешно зашагал к летающему пузырю. Он был совсем близко, но, сделав не одну дюжину неуверенных шагов сквозь дрожащее сияющее пространство, я с ужасом понял, что расстояние между мной и нашим летательным аппаратом так и не сократилось.
– Макс, что с тобой? Почему ты топчешься на месте? – встревоженно спросил Кофа.
Только сейчас я заметил, что он больше не стоит рядом, а машет мне из корзины.
– А со стороны это выглядит именно таким образом? – мрачно осведомился я. – Мои ощущения говорят мне, что я уже довольно долго иду вперед – а толку-то! Кофа, только вы оттуда не выходите, ладно? А то еще и вы застрянете. Может быть, я все-таки справлюсь.
И я снова устремился вперед, теперь уже бегом.
Таким образом я развлекался еще с полчаса. В сердце почему-то теплилась смутная надежда, что сейчас все станет хорошо. Наконец я обессиленно опустился на землю. Хотя никакой земли я тоже больше не видел, подо мною мельтешили такие же зыбкие, переменчивые блики света, как и вокруг, просто мне почему-то удавалось на них сидеть.
– Дело плохо? – спросил Кофа. – Это место не хочет с тобой расставаться?
– Ну, может быть, не так все страшно, – вздохнул я. – Может быть, я просто не научился передвигаться в этой среде? Надо бы попробовать что-нибудь другое. Но вот что именно?
– Попробуй сказать вслух, что хочешь оказаться в корзине, рядом со мной, – посоветовал Кофа. – До сих пор это срабатывало.
– Вот именно, что до сих пор, – буркнул я.
Тем не менее в течение следующих десяти минут я орал, как идиот. Высказывал равнодушным пятнам света свои скромные пожелания: дескать, хочу забраться в пузырь, и точка.
С таким же успехом я мог бы обратиться к своей покойной бабушке с просьбой утереть мне нос. Создавалось впечатление, что мои требования больше ни для кого не являются руководством к действию.
Наконец я понял, что действительно влип – возможно, так круто я не влипал еще ни разу в жизни. А посему нужно срочно прекращать паниковать и начинать что-то делать. Причем немедленно.
Повинуясь смутному желанию, больше похожему на физическое ощущение – что-то вроде почти неощутимой боли в позвоночнике, – я улегся на спину и с ненавистью уставился вверх, туда, где, по моим расчетам, должно было быть небо. За свою жизнь я успел обзавестись дурацкой привычкой во всех безвыходных ситуациях апеллировать именно к небу.
Я не стал в очередной раз повторять, что хочу оказаться в корзине летательного пузыря Буурахри. Было совершенно ясно, что это не сработает. Поэтому я просто поднял левую руку. Крошечная шаровая молния послушно сорвалась с кончиков моих пальцев и устремилась вверх – а куда еще? Я метил в нечто неописуемое и, возможно, вовсе не существующее – в самое сердце непостижимой Черхавлы.
Мой Смертный Шар самостоятельно нашел дорогу к цели. В этом мире живого света он и сам оказался таким живым – дальше некуда. Я зачарованно наблюдал спиральную траекторию его полета. Наконец сгусток ослепительно-зеленого сияния стал огромным и взорвался, распоров мерцающее пространство над моей головой. Я отчетливо увидел пронзительную черноту в глубине разрыва.
А потом все стало как прежде – за одним исключением. Рядом со мной появилось большое, более-менее неподвижное пятно света, слегка напоминающее человеческий силуэт – с очень большой натяжкой, конечно.
– Что ты творишь, гость? – спросило пятно.
Ознакомительная версия.
