Сначала он все-таки щадил синерясников – все-таки зовут себя святыми людьми, вдруг действительно святые? Но когда один из ударов порвал на нем новую куртку, варвар озверел. Что он им плохого сделал? Одежду-то зачем портить, которую любимая девушка выбирала? Ладно, тогда по полной программе получите…
И засвистела в воздухе секира, которой варвар владел прямо-таки в совершенстве. Кольчуги, конечно, спасали монахов от смерти, но не от ушибов и переломов. Впрочем, от сильного удара не спасла бы и кольчуга, но убивать варвар пока не хотел. Дурь выбить, это да, нелишне. Нанок сбил с ног еще одного синерясника и ухмыльнулся.
Свистнула первая стрела. Один из тех, что с пальцами веером, – как он там у монахов зовется, клирик, что ли? – ткнулся носом в землю. Видно было, что убивать эльфийка не хотела, но и заклинания тут у всех на виду читать тоже позволять не собиралась. Вы, в конце концов, с колдовством боретесь, вот и пожгли бы сами своих шаманов к Беодлу, чтобы девочке не напрягаться. А то пальцами крутят, понимаешь…
Мастер Лур, к удивлению варвара, дрался весело и азартно. Удары его меча были быстры, двое монахов уже выронили оружие, зажимая кровоточащие раны. Кольчуги, похоже, от такого клинка не спасали.
– Вперед! Навались! Сзади заходи! – надрывался мужик в кастрюле.
И навалились. Несколько сразу накинулись на варвара, он отмахнулся секирой, довольно удачно, один взвыл, хватаясь за окровавленную плешь. Нанок снова поднял оружие, одновременно пропуская мимо себя булаву, но в этот момент крепко сбитый монах бросился ему в ноги. Варвар пошатнулся, пнул идиота ногой в новом сапоге. Тот крякнул, сплюнул кровью, но ног не отпустил. Следом подкатился второй, Нанок не устоял, рухнул на землю, мигом на нем оказалось сразу четверо, сильный удар в лицо выбил искры из глаз. Нанок взревел, разъярившись окончательно, и принялся раздавать удары направо и налево. Его крепко ударили ногой в бок – похоже, цивилизованные насчет «лежачего не бьют» были не в курсе. Он крутанулся, подсечкой укладывая монаха на землю. Около виска ухнула шипастая булава. Варвар поежился. Такой башку размозжить – как два пальца в кабаке. Не любят их крепко святые отцы, интересно, за что?
Тиле совсем не понравилось, что подонок так нагло размахивает своим оружием вблизи от варвара. Ладно еще, по голове попадет, они у варваров, говорят, крепкие. А если еще куда? Человеческая структура менее совершенна, чем у эльфов. Тила пожала плечами. Тем хуже для монаха. Тул со стрелами – у седла приторочен, лук – уже в руке. Много ли времени надо, чтобы стрелу пустить? Варвар успел только моргнуть, а парень с дубиной уже царапал землю со стрелой в глотке. Нанок быстро перекатился в сторону, поднялся на ноги. Расслабляться не время, противников было еще довольно много.
– Добейте его, не дайте подняться, – надсаживался монах в ведре, сам, однако, в первые ряды совсем не стремясь.
Тиле это, однако, не понравилось. В отличие от неграмотного варвара, она прекрасно представляла, что за личность увенчана тиарой. Епископ Дутал, непримиримый основатель Ордена, не обращавший внимания на увещевания патриарха остановиться. Слаб патриарх, слаб и добр, желает все решить без кровопролития, не рискует отлучить Дутала и поддержавших его иерархов. Охотников за ведьмами и колдунами. За эльфами и гномами. Притом в гномы можно попасть за невысокий рост, а в эльфы – за остроконечные уши. В колдуны так и вовсе задаром запишут. В ведьмы – всех худеньких, дескать, толстушку метла не снесет. Крови в результате пролилось море, и еще море прольется. Потому что нельзя быть добрым за счет других. И бродили у нее кое-какие неподтвержденные подозрения насчет Ордена «Петушиного часа» и некоего некроманта Тубариха. Но дело даже не в этом. Будь он хоть святым Букой, варвара она все равно не дала бы в обиду. Поэтому еще одна стрела сорвалась с тетивы, и двойная двенадцатиградская кольчуга здесь не спасла. Хоть и выложил его преосвященство за нее немало золота, хоть и везли ее через Красную и Синюю пустыни на сухопутных кораблях, хоть и считалось, что двенадцатиградские бронники только гномам и уступают в своем искусстве. Стрела ударила точно в грудь и, пробив оба стальных слоя брони, достала до сердца. Тила нисколько не сомневалась, что, будь на месте двенадцатиградской кольчуги руками гномов сработанная, результат бы не изменился.
Епископ, вытаращив глаза, смотрел на нее неверяще. Он еще не был мертв, пробитое сердце пока не поняло, что не может гнать кровь по венам. А в следующую секунду поняло, и Дутал завизжал во всю силу легких, чувствуя близкую смерть. И умер, свалившись на землю, обломив белооперенную стрелу.
Вот тут монахов проняло. Застыли все – и те, кто упорно пытался подрезать сухожилия коню Мастера Лура, и клирики, со своими заклинаниями, и те, кто сейчас навалились на варвара, стараясь добить беднягу, пока не поднялся с земли. Замерли, опешили на несколько мгновений – Наноку как раз хватило подняться на ноги и подхватить с земли секиру. А Мастеру Луру – стоптать конем того, кто засопожником нацеливался на лошадиные ноги.
– Вы ответите, – дрожащим от ярости голосом произнес старый клирик. Глаза его пылали безумием, пальцы что-то словно вязали в воздухе. – Ответите за убийство святого человека. И ты, проклятый эльф, и ты, язычник из Кассарада (Нанок несколько раз поминал в бою Беодла, и это не осталось незамеченным монахами. Наверное, оттого его и пытались запинать), и ты, не знаю ни имени, ни веры твоей, с черной душой. Да воздастся вам за преступления эти и на том и на этом свете.
– Мы угомонили кровавого убийцу, – холодно произнесла Тила. – Который ради того, чтобы потешить свое властолюбие, отправлял в пыточные застенки тысячи невиновных. Который кормил пламя костров людскими телами. Который, командуя вами, пытался убить нас. Он не то что доброго слова – погребения недостоин.
– Это вы недостойны даже пасть от его руки, – сверкнул глазами клирик.
– Ну это нам уже не грозит, – вмешался в разговор варвар. – Жмур, он и мухи не прихлопнет. Если его, конечно, некромансер какой не поднимет. Среди вас некромансеры имеются? Я слышал, некто святой Протос мертвых оживлял…
– Убить их! – завопил клирик в ярости. – Святотатцы!
– Нанок, на коня! – крикнула Тила, натягивая лук.
Варвар бросился к коню, конь от него, монахи за ними обоими. Мастер Лур ловко вклинился между варваром и преследователями, заработал мечом. Нанок наконец убедил коня, что есть его не собирается. В ближайшее время, разумеется. Вскочил в седло, грозно гикнул.
– На прорыв! – скомандовала Тила, взявшая управление маленьким, но грозным отрядом в свои руки. Три всадника метнулись прямо на толпу противников, сбивая с ног тех, кто имел неосторожность оказаться на пути. Зазвенел меч мага, отражая удар булавы, последнюю попытку достать беглецов. И они выскочили на дорогу, пришпоривая коней, оставив позади град бессильных проклятий.
– Смерть твоя будет страшна, эльф! – прорезался голос безумного клирика. – Именем Творца проклинаю тебя, отныне и во веки веков!
Варвар выругался, помянув Беодла и его интимные места, попытался поворотить коня. Он был весьма суеверен, и такое проклятие его испугало. Вместе с тем он был непоколебимо уверен: убей колдуна – и чары исчезнут.
– Ты куда? Назад! – приказала эльфийка.
– Надо его убить, – объяснил Нанок. – Проклятие…
– …силы не имеет, – покачала головой Тила. – Это всего лишь бессильная злоба, она не может нанести вреда. Поехали, слишком близко от города, они могут выслать отряд конной стражи за нами в погоню. Хорошо бы добраться до перекрестка к этому времени, иначе придется драться еще и с ними. Вперед!
Она пришпорила коня, и варвар подчинился. Без сомнения, она знала о проклятиях и прочих магических штучках куда больше него, но спокойнее было бы на душе, если бы клирик этот рухнул под копыта коня с рассеченной головой.
Монахи даже не попытались преследовать их. Ясно, пеший конному не попутчик. Очень скоро толпа синерясников пропала за поворотом. Варвар снова принялся любоваться пейзажем, состоящим из разных деревьев по обе стороны дороги. Маг прихлебывал из кувшина пиво, сохраняя невозмутимый вид. Пить хотелось безумно, но попросить варвар не решился.
– Скоро перекресток, – сообщила Тила. – Одна дорога поведет к столице, другая – в логово некроманта. Давайте определимся, кто куда едет.
– Мы же вроде уже решили? – недоуменно пожал плечами маг. – Я, помнится, пообещал тебе помочь одолеть Тубариха. Тем более за ним, похоже, рука Сугудая.
– Я – тем более, – объявил Нанок. Вообще-то некромансера он побаивался. Тот ведь всяких скелетов-зомбей из земли поднимает. Но не признаваться же в этом Тиле!
– Отлично, – кивнула эльфийка. – Тогда – вперед, на некроманта!
Лани сама не понимала, почему отправилась с этими двумя странными парнями. Ведь она хотела, так хотела стать настоящей колдуньей. Порвала с прежней жизнью, оставила позади все, к чему успела привязаться. И вдруг бросила все, к чему стремилась, ради дороги, полной неизвестности и опасностей. Кто они ей, эти люди? Воин из заморской страны (правда, очень сильный и довольно красивый) и двое юношей, по всему видно – маги. Точнее, ученики мага. Хотя тот, кого зовут Ларгет, для ученика слишком силен. Как он сумел выдержать объединенный удар шести ассисяй – уму непостижимо. Нет, шестеро – это, конечно, не блинова дюжина, тринадцать Направляющих любого мага скрутят, но и шестеро – достаточно много, чтобы даже Мастера напугать. А здесь – два мага-недоучки (даже один, Бола в расчет можно не брать) справились с ними не то чтобы совсем уж играючи, но все же достаточно легко. Ассисяй обратились в бегство, не стали биться до конца. Почему? Не потому ли, что поняли, не победить им ученика? Лани была уверена, что так оно и есть. Нет, Ларгет этот насквозь непонятен и даже местами загадочен (какими именно местами, Лани предпочитала не уточнять). И… он симпатичный. Не то чтобы красивый, но симпатичный. Правда, и Бол ничего, а уж воин просто хорош, без всяких «но». И все же этого мало, чтобы так сразу переметнуться на их сторону. Впрочем, почему «сразу»? Она же видела еще по пути, что ассисяй по имени Аретта относится к ней, как, скажем, к собаке. Нет, даже не так – как к игрушке, как к вещи. Дорогой и ценной вещи, но разве это что-то меняет? А рабство? Лани ненавидела всякую несвободу. Случалось, она отпускала любую зверушку, по неосторожности угодившую в капкан или в силки. Как Чапу. А здесь в клетки сажали людей! Что, разве ей следовало остаться в Ордене… и через несколько лет самой стать такой же, как эти колдуньи, холодной и бесчувственной? Всем своим существом девушка протестовала против подобной участи.
