– К стене! И ни звука!
Троица мэлгов появилась меньше чем через минуту. Лавиани видела их, стоя в глубокой тени. Они направились вниз по улице. Затем появился еще один. Этот остановился и, как она несколько минут назад, втянул носом воздух, а его уши поднялись, точно у собаки.
Сойка прыгнула прежде, чем тот понял, что почувствовал запах людей. Нож рассек горло, и кровь хлынула тугим фонтаном, ударив в стену.
– Ищут нас? – спросил Тэо, выходя из укрытия и глядя на труп.
– Не похоже. Просто патруль. Кажется, те, которых мы видели утром, из другого клана. – Она ткнула на бледное лицо, указала на татуировку, украшавшую бледное лицо, а затем деловито начала срезать волосы-иглы.
– Что ты делаешь? – удивился Пружина.
– То, что не успела сделать раньше. Это хороший яд. И лекарство тоже можно сварить, если знаешь как.
Она взяла десять штук черных у основания и белых, почти прозрачных, на кончиках. Завернула в плотную кожу, вырезанную из безрукавки мертвеца. А потом, схватив труп за ногу, поволокла в дом.
– Если есть один патруль, то могут быть и другие. Кроме того, рано или поздно мэлги поймут, что их товарищ пропал.
– Верно, мальчик. Но если бы я его не прикончила, он бы уже сейчас переполошил всю округу. Смотрите в оба.
За следующий час блужданий в лабиринте развалин они больше никого не встретили, что устраивало Лавиани целиком и полностью.
– Если они несут дозор, значит, им есть от кого защищать свое логово, – задумчиво произнес Тэо. – И вряд ли подобные существа опасаются людей. Здесь есть кто-то еще.
– Другие кланы мэлгов, – оглянулась Лавиани, проверяя, не идет ли кто за ними.
– Не только, – возразила Шерон. – Есть то, что заставляет огни гореть синим.
– И отчего же оно столь стеснительно? – Лавиани остановилась у крайнего дома, осторожно выглянула, изучила следующую улицу. – Почему до сих пор не напало на нас?
– Очевидно, что нам дают безопасный проход.
– Если это шаутт, то очень мило с его стороны так позаботиться о своих друзьях.
В следующий раз первым опасность заметил Тэо. Он тронул Лавиани за плечо, указав направо.
– Мэлг на крыше.
Тварь, вооруженная луком, ни от кого не прячась, смотрела в противоположную сторону.
Сойка отступила под прикрытие стены:
– По этой улице мы не пройдем. Он нас обязательно заметит. Давайте назад.
Переулками они вышли в другой квартал, обойдя стрелка стороной. В этой части города строения сохранились куда лучше.
Стройные фасады зданий, все еще облицованные прекрасным синим мрамором, великолепные, лишь едва отколотые по краям чаши фонтанов, в которых теперь собиралась дождевая вода.
Шерон поразила воздушная красота этого места. Оно совсем не походило на Нимад или другие города Летоса. Перед ее глазами лежало прошлое. Ее прошлое. Прошлое целого народа. То, что они потеряли благодаря Катаклизму.
Ей стало до боли обидно, что она не застала времена, когда Талорис был домом великих волшебников, прекрасным портом, сияющим в рассветных солнечных лучах. Мирным и спокойным. Таким, каким ему уже никогда не бывать и каким его больше никто не увидит.
Указывающая почувствовала глухую тоску от несправедливости судьбы, которая обрекла ее народ жить на развалинах былого величия.
– Это нечестно и жестоко, – вслух произнесла она.
– Прости? – Тэо отвлекся от изучения бассейна, дно которого было выложено перламутром.
– Жить на осколках, в вечном страхе за себя и за своих родственников, которых мы вынуждены бояться, когда наступает ночь. Жить в мире, где все самое лучшее – в прошлом. Было величайшее королевство и великие люди. А теперь все это потеряно, мы отброшены назад, к истокам. Все лучшее забыто. Вокруг нас лишь смерть, жестокость и тьма.
– Поблагодари за это волшебников, – участливо посоветовала ей Лавиани. – Всех скопом. Начиная с асторэ и Шестерых и заканчивая Скованным и Тионом. Не только твой Летос страдает. Смерчи, которые сдирают плоть с костей на юге и на севере; огненные черви в Ириасте; Пустынь; блуждающие вулканы Соланки, от которых стонет весь остров Дельфин; живой ледник Земляных гор, рождающий мороки, убивающие путников, отважившихся подойти к нему слишком близко; страшные твари, облюбовавшие леса эйвов, в том числе и великий Эвилор – Туманный лес. Да много чего еще. Все это наследие Катаклизма. С ним придется жить и нам, и тем, кто появится после нас.
– Жить или выживать? – горько уточнила Шерон.
– Лично я собираюсь жить. Если, конечно, мы не останемся здесь навсегда, – с уверенностью ответила сойка и указала вперед. – Что за штука?
«Штукой» оказалось золотое надгробие. По нему то и дело пробегали бирюзовые всполохи. Тэо посмотрел на стершиеся буквы постамента:
– Это могила. Чья?
– Здесь одно лишь слово, – сказала указывающая, остановившись рядом. – Лавьенда.
Шерон сняла капюшон с головы, склонила голову набок, не обращая внимания на моросящий дождь, падающий на ее короткие волосы.
– Она поддержала Скованного и была с ним, когда он заключил сделку с шауттами. Золотоволосая погибла за год до Катаклизма. Убита Войсом. Великий волшебник сам ее похоронил.
– Ведьма мертва. Мы живы. Стоит ли задерживаться? – Сойкой, как часто это случалось, руководил трезвый расчет. Она плевать хотела на покойниц, пусть когда-то они даже были равны богам.
Уходя, Тэо несколько раз обернулся. Сегодня перед ним ожила еще одна легенда. Он тут же одернул себя, усмехнулся этому слову – «ожила». Могила великой волшебницы и останки великана. Ни то, ни другое нельзя было назвать живым.
Улица привела их к прямой, уходящей вверх лестнице. У ее основания замерли две скульптуры крылатых львов, вставших на дыбы.
Где-то далеко-далеко тоскливо загудел рог. Звук продолжался несколько мгновений, а затем захлебнулся, словно трубящего прервали.
Лавиани сухо бросила:
– Мэлги знают, что мы здесь. Нашли мертвеца.
– У них есть следопыты? – спросил Тэо.
– Уверена в этом. Но им все равно понадобится время.
Путь наверх оказался долгим. На площадке Шерон остановилась перед разломанной на несколько кусков стелой из синего мрамора. Тут же лежал ранее венчавший ее исполинский альбатрос. У символа Летоса были разбиты крылья и отколота голова. Девушка с жалостью заглянула в глаза великой птицы, которая здесь, на земле, казалась совершенно беспомощной и всеми покинутой.
Стараясь не нарушать тишину этого туманного места, они добрались до неработающего фонтана в виде мраморных дельфинов, на спинах которых сидели обнаженные девушки. От него начиналась едва видимая глазу дорожка, скрывавшаяся за углом великолепного здания, украшенного витыми лестницами и колоннами.
– Пойдем быстрее, – предложил Тэо. – Мэлги…
– Пока еще далеко. Не станем бежать сломя голову. Лучше проявить осторожность, – возразила Лавиани.
На пути у них оказалась крытая колоннада, основательно заросшая ползучими побегами, под которыми скрывались целые секции конструкции. Они вошли в полумрак, Тэо, посмотрев себе под ноги, резко остановился. Шерон последовала его примеру. Лавиани, не замечая этого, оказалась далеко впереди и, лишь поняв, что за ней никто не идет, в раздражении обернулась:
– Эй! Чего вы застряли?!
– Ты должна это увидеть! – поманил ее акробат.
– Шаутт вам в печенку, – пробормотала она. – Рыбы полосатые, опять очередной покойник из прошлого? Ну? Что тут у вас?
– Золото.
Та увидела валявшиеся на полу, большей частью покрытые скукожившимися листьями драгоценности. Их было много. Очень много. Настоящее сокровище.
Шерон подняла брошь прекрасной работы, украшенную темно-синими камнями.
– Ее сделали до Катаклизма, – прокомментировал Пружина. – Северная ювелирная школа. А камни южные. Кажется, мы на каком-то ювелирном рынке. И там должны лежать целые горы.
Он ткнул пальцем в темные проемы за колоннадой.
– Так набей карманы, если тебе нужна эта дрянь, и пошли дальше, – предложила сойка.
Канатоходец вспомнил статуэтку Арилы:
– Ну уж нет. Ни песчинки не возьму из проклятого города.
Указывающая отбросила драгоценность, вытерла руку об одежду, словно касалась чего-то отвратительного. А Лавиани одобрительно заметила:
– В тебе проснулся разум. Я рада. Возможно, перед нами просто золото и просто камни. Но стоят ли они риска?
Тэо с сожалением посмотрел на вещи, которые он искал всю свою жизнь. Работа древних мастеров не оставила бы равнодушным ни одного знакомого ему торговца и коллекционера.
Шерон, чувствуя его состояние, коснулась акробата рукой, улыбнулась:
– Это все сейчас неважно.
– Я понимаю. Просто удивляюсь себе. Я прежний с восторгом бы перебирал эти вещи, а теперь мне все равно.
По разбитым дорожкам, мимо высоченных, похожих на пики зданий, по дну пересохших искусственных прудов, продираясь через разросшийся кустарник и сады диких яблонь, они дошли до тупика. Одна из башен обрушилась, и ее фрагменты перекрыли дорогу к строению с темными шпилями.
