ИМАГО (Phasis imago) - Владимир Николаевич Васильев

Никита Тарханов, эмбриомеханик, гражданский флот, рейд, дальний космос.

Артем Шпилевой, в прошлом — бармен лайнера «Одесса»; ныне терпящий бедствие на неустановленной планете.

ва Тан, беглый охотник, временно вольный, Поднебесье.

ва Дасти, певец-сказочник, вольный, Поднебесье.

Ветер шастал даже здесь, внизу. От дерева к дереву, от куста к кусту.

Налетал неожиданно, спутывал длинные ветви шавош, заплетал их в беспорядочные косы. Ник поежился — скорее по привычке. С некоторых пор он перестал мерзнуть, несмотря на минимум одежды — шорты, легкая майка некогда травянистого цвета да мокасины на шнуровке.

Компьютер и груду всякой мелочевки из контактерского реквизита он перестал таскать с собой довольно быстро, когда понял, что никакого проку от них все равно нет. Только руки занимают да плечи оттягивают.

Градиленко попытался на него надавить, но Ник лишь досадливо отмахнулся: коли поручили программу вести мне, так извольте не мешать, господа теоретики.

В самом деле — пластиковые квадратики с нарисованной примитивной арифметикой и геометрией Кристу заинтересовали только в начальный момент.

— А, система счета и измерений? — взглянув, догадалась она с первого раза. — Зачем ты это принес?

Ник пожал плечами и принялся малоубедительно лопотать что-то насчет взаимопонимания и мостов, как учили его бородачи-контактеры, но потом сам устыдился этой словесной пурги и честно признался:

— Не знаю, Криста. Мой наставник порекомендовал мне взять это и показать вам.

— Твой наставник? — удивилась Криста. — Но ведь ты говорил, что твой наставник сюда не при-ле-тел, а остался дома и ты общался с ним посредством дальней связи.

— Ну, не мой наставник, а наставник земной миссии на Селентине, — поправился Ник. — Я должен его слушаться тоже. Он отвечает за то, чтобы вы, селентинцы, и мы, земляне, получше поняли друг друга.

Криста удивилась еще больше:

— А разве не ты теперь за это отвечаешь? Мы ведь выбрали тебя.

Значит, наставником стал ты.

Ник не сразу нашелся что ответить.

— Видишь ли, Криста, — сказал он, поразмыслив. — Я скорее не наставник, а исполнитель. Я прихожу в лагерь землян и все-все им рассказываю. Наставник со своими помощниками выслушивают, думают, совещаются и говорят мне, что делать дальше.

— Ага, — фыркнула Криста и смешно наморщила носик. — Все в точности так. Пичкают тебя глупостями, ты пытаешься вывалить эти глупости на нас, мы, естественно, отмахиваемся, после чего ты все наставления забываешь, наконец-то становишься самим собой и появляется возможность говорить с тобой как с нормальным человеком. Ник, мне кажется, что этот наставник занимает чужое место — твое. И помощники его тоже никуда не годятся. Убери эту математику подальше, я все равно в ней плохо разбираюсь.

— А кто разбирается хорошо?

— Кто? Те, кому это нужно. Шнырики некоторые. Вот, он, например, — Криста показала на самого маленького наездника на летающем диске, того, который все время молчал.

— Он? — изумился Ник. — А он что, разумен?

Криста, кажется, обиделась.

— Ник! Он, между прочим, селентинец!

— Прости, — поспешно выпалил Ник. — Я думал, на Селентине разумны только такие как ты, только люди.

Криста поглядела на него странно.

— Ну и чушь иногда лезет тебе в голову, Ник! Я бы до такого ни за что не додумалась, даже нарочно.

— Прости, Криста, — искренне извинился Ник. Еще раз. — Я многого просто не понимаю. На Земле разумны только люди, вот я и подумал, что у вас то же самое.

— Только люди? — с внезапной жалостью переспросила Криста. — Бедные вы, бедные… Нет, постой! А тот шнырик, которого поймал Буга? Он ведь брал какие-то пробы у озера. Ты хочешь сказать, что он неразумен?

Ник едва не поперхнулся — закашлялся и Криста не замедлила увесисто шлепнуть его по спине. Кашель сразу же прошел.

— Э-э-э… — протянул Ник, отдышавшись. — Тот шнырик был не живой.

Точнее, не совсем живой, хотя в нем присутствовали органические элементы. Я его вырастил, точно так же, как выращивал дома.

Понимаешь?

— Нет, — честно призналась Криста. — Если ты его вырастил, как он может быть неживым?

— Ну, понимаешь, его придумали и создали люди. Он — механ, инструмент. Вроде палки, которой ты можешь дотянуться до плода, если рук не хватает. Ты ведь не считаешь палку разумной, хотя она когда-то тоже выросла?

Криста нахмурилась и некоторое время думала.

— Нет. Это неправильно. У тебя ошибочные аналогии, — заявила она.

Ник пожал плечами.

— Помнишь, я тебе рассказывал, что земляне пошли по механическому пути развития? Из мертвых предметов — камня, дерева, железа — они строили различные приспособления и механизмы, со временем все более сложные…

— Дерево — живое, — рассеянно заметила Криста. — Ник, давай поговорим об этом позже, ладно?

Нику пришлось согласиться.

В общем, еще два дня он брал с собой реквизит, но даже не доставал его из рюкзачка, а на третий резонно подумал — какого черта? И оставил рюкзачок в лагере. Градиленко не замедлил наехать на него по этому поводу, но Ник, почувствовав свою очевидную нужность, осадил шефа контактеров без всякой жалости и церемоний. Не сумел справиться сам? Вот сиди теперь, не вякай, и другим не мешай.

Градиленко заткнулся, но (Ник это чувствовал) затаил злобу.

«Ну и пусть, — подумал Ник сердито. — Какое мнение селентинцы сложат о землянах, если одним из первых познакомятся с типом вроде Градиленко?»

Ник и себя-то не считал достойным представлять всю Землю. Пусть лучше уж он, Никита Тарханов, существо без особых достоинств и далеко не без недостатков, но не Градиленко же…

Ник огляделся, непроизвольно ёжась. Казалось, на таком ветру его должен был пробирать озноб, однако ничего подобного. Ничего. И, кстати, Ник неожиданно сообразил, что давно уже не чувствует давний вывих левой ноги. Обыкновенно вывих напоминал о себе — ступишь неудачно или споткнешься — и привет. Пару дней хромоты и боли.

На Селентине Ник не вспомнил о нем ни разу.

Поскольку заняться было все равно нечем — а ожидание назвать занятием не поворачивался язык, — Ник плюхнулся у ствола особо раскидистой шавоши, повозился во мху и помассировал ногу.

Нет. Не чувствуется вывих — даже если подняться, поставить ногу на внешнюю часть стопы и легонько перенести на нее тяжесть тела.

А ведь раньше стоило так сделать, и поврежденные в том злосчастном матче связки тотчас начинали противно ныть.

Вздохнув, Ник покосился на ближайшее супердерево, от которого его отделяло метров семьдесят. Могучий ствол возносил ветви и листву высоко