«…Вставьте шплинт А в гнездо Б…»
Из всех моих рассказов у этого самая необычная история. Причем он самый короткий из когда-либо написанных мною.
Произошло это приблизительно так. 21 августа 1957 года я принимал участие в дискуссии о средствах и формах пропаганды научных знаний, передававшейся по учебной программе Бостонского телевидения. Вместе со мной в передаче участвовали Джон Хэнсен, автор инструкции по использованию машин и механизмов, и писатель-фантаст Дэвид О. Вудбери.
Мы дружно сетовали на то, что большинство произведений научной фантастики, да и техническая литература тоже, явно не дотягивают до нужного уровня. Потом кто-то вскользь заметил насчет моей плодовитости. С присущей мне скромностью я весь свой успех объяснил невероятным обилием идей, исключительным трудолюбием и беглостью письма. При этом весьма опрометчиво заявил, что могу написать рассказ где угодно, когда угодно и в каких угодно — в разумных пределах — условиях. Мне тут же бросили вызов, попросив написать рассказ прямо в студии, перед направленными на меня камерами.
Я снисходительно согласился и приступил к рассказу, взяв в качестве темы предмет нашей дискуссии. Мои же оппоненты даже не помышляли, чтобы как— то облегчить мою задачу. Они то и дело нарочно обращались ко мне, чтобы втянуть в дискуссию и таким образом прервать ход моих мыслей, а я, будучи довольно тщеславным, продолжал писать, пытаясь в то же время разумно отвечать.
Прежде чем получасовая программа подошла к концу, я написал и прочитал рассказ (потому-то он, между прочим, такой короткий), и это был именно тот, который вы видите здесь под заглавием «…Вставьте шплинт А в гнездо Б…»
Впрочем, я немного смошенничал. (Зачем мне вам лгать?) Мы трое беседовали до начала программы, и я интуитивно почувствовал, что меня могут попросить написать рассказ об этой программе. Поэтому на всякий случай я несколько минут перед ее началом провел в раздумье.
Когда же они меня попросили-таки, рассказ уже более или менее сложился. Мне оставалось только продумать детали, записать и прочитать его. В конце концов в моем распоряжении было всего 20 минут.
* * *
Дейв Вудбери и Джон Хэнсен, неуклюжие в своих скафандрах, с волнением наблюдали, как огромная клеть медленно отделяется от транспортного корабля и входит в шлюз для перехода в другую атмосферу. Почти год провели они на космической станции А-5, и им, понятное дело, осточертели грохочущие фильтрационные установки, протекающие резервуары с гидропоникой, генераторы воздуха, которые надсадно гудели, а иногда и просто выходили из строя.
— Все разваливается, — скорбно вздыхал Вудбери, — потому что все это мы сами же и собирали.
— Следуя инструкциям, — добавлял Хэнсен, — составленным каким-то идиотом.
Основания для жалоб, несомненно, были. На космическом корабле самое дефицитное — это место, отводимое для груза, потому-то все оборудование, компактно уложенное, приходилось доставлять на станцию в разобранном виде. Все приборы и установки приходилось собирать на самой станции собственными руками, пользуясь явно не теми инструментами и следуя невнятным и пространным инструкциям по сборке.
Вудбери старательно записал все жалобы, Хэнсен снабдил их соответствующими эпитетами, и официальная просьба об оказании в создавшейся ситуации срочной помощи отправилась на Землю.
И Земля ответила. Был сконструирован специальный робот с позитронным мозгом, напичканным знаниями о том, как собрать любой мыслимый механизм.
Этот— то робот и находился сейчас в разгружающейся клети. Вудбери нервно задрожал, когда створки шлюза наконец сомкнулись за ней.
— Первым делом, — громыхнул Вудбери, — пусть он разберет и вновь соберет все приборы на кухне и настроит автомат для поджаривания бифштексов, чтобы они у нас выходили с кровью, а не подгорали.
Они вошли в станцию и принялись осторожно обрабатывать клеть демолекуляризаторами, чтобы удостовериться, что не пропадает ни один атом их выполненного на заказ робота-сборщика.
Клеть раскрылась!
Внутри лежали пятьсот ящиков с отдельными узлами… и пачка машинописных листов со смазанным текстом.
— Где Джимми, дорогая? — спросил мистер Андерсон.
— Возле кратера, — ответила миссис Андерсон. — С ним Робатт, все будет в порядке. А того привезли?
— Да, он на ракетной станции, проходит проверку. Я и сам дождаться не могу, когда его увижу. Я ведь не видел их лет пятнадцать с тех пор, как покинул Землю. Разве что в кино.
— А Джимми никогда ничего подобного не видел, — заметила миссис Андерсон.
— Естественно, ведь Джимми уроженец Луны и не бывает на Земле. Потому я и выписал его. Думаю, на Луне второго такого нет.
— Это стоит денег, — тихонько вздохнула миссис Андерсон.
— Держать Робатта тоже недешево, — сказал мистер Андерсон.
Джимми, как и сказала его мать, был возле кратера. По земным меркам, он был худым, но, для своих десяти лет, довольно высоким. Впрочем, благодаря скафандру, выглядел Джимми скорее плотным и коренастым. К тому же он прекрасно справлялся с лунным притяжением, так, как не удавалось ни одному уроженцу Земли. Когда Джимми вытягивал ноги и прыгал, как кенгуру, отец даже не пытался угнаться за ним.
Южный склон кратера был пологим, а Земля в южной части неба (если смотреть от Луна Сити, она всегда там, в южной части) почти полной и такой яркой, что освещала весь склон.
Даже изрядный вес скафандра не мешал Джимми взлетать на пологий склон одним длинным прыжком, отчего казалось, что лунного притяжения вовсе нет.
— Иди сюда, Робатт, — крикнул Джимми.
Робатт услышал его по радио, пискнул и поскакал следом.
Джимми, несмотря на всю свою подвижность, не мог обогнать Робатта с его четырьмя ногами и стальными сухожилиями. Робатт перелетел через голову Джимми, перекувырнулся и опустился почти ему под ноги.
— Не воображай, Робатт, — сказал Джимми, — и оставайся в пределах видимости.
Робатт опять пискнул, что означало на его языке «да».
— Я тебе не верю, обманщик! — крикнул Джимми, делая длинный прыжок, который перенес его поверх стенки кратера на внутренний склон.
Стенка кратера закрыла Землю, и вокруг сразу стало совершенно темно. Теплая дружелюбная темнота стерла границу между верхом и низом, разве что там, наверху, блестели звезды…
Вообще говоря, Джимми не полагалось играть на внутренней стороне кратера. Взрослые считали, что это опасно, потому что сами никогда там не были. Джимми же на этой ровной хрустящей поверхности знал каждую из немногочисленных скал. И, кроме того, что опасного в путешествии сквозь темноту, если рядом прыгает, пищит и ярко светится Робатт? Робатт и в темноте точно знал, где находится Джимми и где находится он сам, поскольку пользовался радаром. С Джимми не могло случиться ровным счетом ничего плохого, пока Робатт рядом, пока он легонько отталкивает Джимми от скал, пока кружит вокруг него, спрятавшегося за скалой, с испуганным писком (хотя, конечно, Робатт прекрасно знает, где Джимми) или прыгает на Джимми, чтобы показать, как сильно он его любит. Однажды Джимми лег и притворился, что он ранен. Робатт включил радиосигнал тревоги, из Луна Сити примчались спасатели, а отец потом высказал Джимми все, что он думал о такого рода невинных шутках, после чего Джимми не повторял ничего подобного.
