Вадим Панов - Непостижимая концепция

Ознакомительная версия.

— Раньше, до Дня Беды, жизнь была иной.

— Спокойной? — не удержался Бергер. Понимал, что совершает ошибку, прерывая Химика на полуслове, но не удержался. Уж больно размеренно и медленно текла речь фабричного лидера, вот и не удержался. — Сытой? Тихой?

— Правильной, — веско объяснил Химик, и парочка здоровяков за его спиной согласно закивала круглыми лысыми головами. Не быстро закивала, но веско, словно подтверждая, что за миг до этого прозвучало великое откровение.

Здоровяки присутствовали при разговоре для ритуала: не мог фабричный лидер, серьезный и авторитетный человек, якшаться с прохожим без охраны, права не имел. Звуков здоровяки не издавали, и, кто из них Ача, а кто Вача, Бергер так и не выяснил. Знал только, что тот, который слева, вяжет узлами металлические прутья. Второй выглядел еще внушительнее.

Только кожа подкачала: кожа у всех фабричных была серой, словно пылью припорошенной, и морщинки на ней казались черными, словно тушью нарисованными. Кожа фабричных навевала мысль о химической аварии.

— Извините, что перебил, — проворчал Бергер, отвечая на укоризненный взгляд Химика. — Больше не повторится.

И зачеркал в блокноте, продолжая стенографировать рассказ лидера.

— Жизнь до Дня Беды была правильной. — Химик чуть качнулся назад и провел крупными ладонями по бедрам. Взгляд его вновь стал рассеянным. — Все было упорядочено, все вершилось согласно древним законам, соблюдение которых и есть основа мира.

Крупными у фабричного лидера удались только ладони да голова — внушительная безволосая тыква с большими ушами и весомым носом. Остальное вызывало усмешку: тельце худенькое, плечи узенькие, ручки и ножки тоненькие — задохлик. Но держался Химик со спокойной уверенностью человека, за которым всегда остается последнее слово. И старый шрам, идущий по правой щеке от скулы до рта, не казался чужеродным и придавал образу законченность, делал лицо жестким.

Хоть и было оно серым, словно пылью припорошенным.

— Земля относится к мирам Срединным, мирам людей, где Время имеет смысл, потому что все мы здесь — гости, а точнее — дети. Мы знали богов, которые ждут нас наверху, и творили много зла в их честь; мы были жестоки, но боги прощали нас, потому что, когда Время имеет смысл, люди торопятся выбрать простое решение. Люди боятся Времени…

— …а Время боится Пирамид, — машинально закончил Бергер.

Ойкнул, испуганно глядя на Химика, но тот понял, что молодой человек высказался неосознанно, просто въелась в его память старинная пословица. Понял, улыбнулся и спокойно продолжил:

— Люди боятся Времени и всегда мечтали победить его здесь, в Срединном мире, не понимая, что тем нарушат закон. Страх сильнее разума. — Химик прикрыл серые глаза, старые, очень усталые глаза, и Бергер неожиданно почувствовал облегчение. Взгляд фабричного лидера давил, даже когда он смотрел в сторону, например на огонь. — Люди думали, что воюют со страхом, но в действительности пытались сломать закон.

— Закон Времени?

— Закон Мира.

Разговор, несмотря на дневное время, шел у костра, который развели во дворе Фабрики Ача с Вачей; развели, потому что Химик, как успел понять Бергер, был большим любителем открытого огня. Впрочем, последние дни выдались зябкими, и лишнее тепло не мешало.

Фабрикой (то есть как положено) шесть стоящих недалеко от леса корпусов называл только Бергер, а вот местные — жители лежащего в трех верстах поселка — звали логово Химика просто: Жрать.

— Мы отказываемся понять, что миром правят простые законы, в основе которых лежит элементарная логика: каждому отведено свое Царство, и поэтому богам нет хода в Срединный мир, так же, как мертвым. Каждый должен прожить свое Время, а потом совершить путешествие по Великому Древу. Законы просты, а потому неколебимы. Снаружи неколебимы, но не изнутри.

Химик кинул в костер ветку, и пламя бросило на его лицо отблеск, резко выделив шрам. Получилось жестко.

— Каждый мир доверчив к своим обитателям, силен ими и перед ними беззащитен. Могучий колдун этого не знал, он просто хотел все изменить…

— Колдун? — переспросил Федор. Он уловил изменившийся тон и понял, что теперь вопросы разрешены.

— Очень сильный.

— Мертвый?

— Зачем мертвый? — удивился фабричный лидер. — Живой.

— Я слышал сказки, в которых колдуном называют Мертвого, — уточнил Бергер.

— Это какого же?

— Который виновен в Дне Беды.

— Мертвый заслужил, — помолчав, признал Химик. — Но моя история не о Дне Беды, а о законах мира.

— Люди говорят, что Мертвый убил мир, — тут же забросил удочку Федор, чем вызвал еще одну паузу.

— Местные люди? — осведомился Химик, протягивая к огню серые руки.

— Нет, липчане.

— Эти — могут сказать, — улыбнулся фабричный. — Но ведь ты хотел послушать мою историю, а не россказни липчан, так?

— Так.

— Тогда слушай.

Тон погрубел, и молодому человеку оставалось одно:

— Извините.

Бергер действительно хотел слушать, для того и пришел, вот и повинился.

— Колдун, о котором рассказываю сказку я, был очень силен. Он мечтал изменить мир, не понимая, что тем убивает его. Он создал запретную душу…

— Как это?

На этот раз вопрос раздражения не вызвал: Химик его ждал. Скупо усмехнулся и поинтересовался в ответ:

— Что есть человек без души?

— Человека без души нет, — уверенно ответил Федор.

— Потому что таков закон Срединного мира, — подтвердил фабричный лидер. — Другой закон: пускаясь в дальнейшие странствия, человек оставляет тело в Срединном мире. Третий закон: в Срединном мире Время течет. — Пауза. — Колдун покусился на все эти законы.

Полная тишина — верный признак того, что слушатели полностью поглощены рассказом.

— Колдун научился отделять души, помещать их в нелепый зиккурат и так оставлять в Срединном мире. Лишая тела и отнимая Время. В гордыне своей колдун считал, что дарит людям бессмертие.

— Какому богу он поклонялся?

— Он сам хотел стать богом.

— И таким образом бросил им вызов?

Вопрос вызвал у Химика снисходительную улыбку.

— Как можно бросить вызов тем, кого неспособен превзойти?

— Но люди решили, что колдуну удалось, и пошли за ним, — догадался Федор.

— Человек слаб. Трудно устоять, когда предлагают вечную жизнь.

— В плену зиккурата? Лишившись тела в самом материальном из миров? Потеряв ощущения и чувства?

— Не испытывая боли и голода, не зная принуждения и смерти, отменив смысл Времени, — предъявил свои аргументы Химик.

Ознакомительная версия.