Ларри Нивен - Дети Мира-кольца

Луис Ву проснулся, ощущая прилив новых жизненных сил, но все еще находясь под крышкой «гроба».

Прямо перед его глазами светились экраны и индикаторы. Суставы, параметры крови, основные реакции, соотношение мочевины, калия и цинка: он понимал большую часть высвечиваемых данных о его организме. Список повреждений был не слишком велик. Проколы и разрывы тканей; истощение органов; порванные связки и многочисленные кровоподтеки; два треснувших ребра; все прочие последствия сражения с защитником-вампиром Брэмом. И вот теперь все было залечено. Автодок восстановил его организм, клетка за клеткой. Луис ощущал, что умирает и замерзает, с трудом забираясь в «камеру интенсивного лечения».

Это произошло восемьдесят четыре дня назад, если верить экрану.

Шестьдесят семь дней по исчислению Мира-кольца. Почти целый фалан. Фалан - это десять оборотов Мира-кольца, семьдесят пять тридцатичасовых дней. Двадцати или тридцати вполне хватило бы для лечения! Да, Луис помнил лишь про ушибы. Из-за множества ссадин и синяков, полученных в сражении с Брэмом, он не заметил колотых ран на спине.

Когда он оказался в этой «коробке» впервые, его восстановление тянулось в два раза дольше. После этого его внутренние системы действовали так хорошо, что он целых одиннадцать лет обходился без помощи комплекса «долголетия», иначе называемого стимуляторомжизнедеятельности. Он умирал и был старый.

Тестостерона было много, адреналина тоже много и даже еще больше.

Луис упорно толкал крышку автодока. Она все равно не сдвинулась бы быстрее, но его тело требовало действий. Он выскользнул наружу; оказавшись на полу, ощутил босыми ногами холод. Камень?

Он, абсолютно голый, стоял в огромной пещере. А где же «Игла»?

«Раскаленную иглу дознавателя», корабль для межзвездных перелетов, Луис последний раз видел застрявшим в застывшей лаве, и экспериментальная, построенная на базе нанотехнологий, восстановительная система Карлоса Ву находилась внутри, в отсеке экипажа. Сейчас ее компоненты стояли среди груды кабелей и инструментов, сваленных прямо на застывшей лаве. Автодок был частично разобран. Но полностью функционировал.

Была выполнена высокомерно наглая, устрашающе громадная по объему работа: на такое был способен только защитник. Должно быть, Мелодист, защитник-Упырь, изучал автодок, пока тот лечил Луиса.

Рядом, полностью выпотрошенная, словно рыба без внутренностей, лежала «Раскаленная игла дознавателя». Корпус, взрезанный от носа до хвоста, открывал взору жилые и грузовые отсеки, ангар для спускаемого аппарата (теперь совершенно бесполезного), панели толкателей и помещение двигательной установки со средствами, обеспечивающими сверхсветовую скорость перемещения. Больше половины пространства корабля занимали баки - разумеется, абсолютно сухие. Край разреза пересекали многочисленные провода и кабели с металлической оплеткой, ведущие к инструментам и генератору.

Вырезанную секцию корабля с помощью какой-то мощной машины переместили в сторону. Вся срезанная поверхность, сверкающая бронзой, была покрыта кружевом кабелей.

Сверхсветовая двигательная установка когда-то тянулась вдоль всего корабля. Теперь она тоже лежала на лаве, а вокруг валялись всяческие инструменты. Это тоже поработал Мелодист?

Луис обошел вокруг, чтобы лучше рассмотреть.

Двигатель был восстановлен.

Двенадцать или тринадцать лет назад Луис «протащил» Хайндмоста в пространство Мира-кольца, но двигатель при этом разрезало пополам. И вот теперь, снятый с корабля, он выглядел совсем как новый, готовый вновь нести «Иглу» между звезд, на скоростях «Квантума I» - преодолевая световой год за три дня.

«Я мог бы отправиться домой», - пришла в голову Луиса фантастическая мысль.

Где же все? Луис огляделся, чувствуя прилив адреналина. От холода его начала пробирать дрожь.

Сейчас ему было почти двести сорок лет - неужели и впрямь? В это легко не поверить. Но машины экспериментального автодока Карлоса Ву, работающие на тонких нанотехнологиях, полностью проанализировали его ДНК и восстановили всё, вплоть до клеточных ядер. Луис раньше уже проходил эту процедуру. Его тело ощущало себя так, словно только что завершилась пора возмужания.

Спокойнее, парень. Тебе еще некому бросить вызов.

Сам корабль, отделенная секция корпуса, автодок, машины и механизмы для перемещения и восстановления этих массивных частей и самодельные по виду приборы, нагроможденные здесь для изучения систем корабля, напоминали гигантскую свалку посреди обширного замкнутого пространства. Пещера была гигантской и почти пустой. Луис заметил парящие диски, похожие на груды фишек для покера, а позади них наклонную башню, сложенную из гигантских тороидов, тянувшуюся из провала в полу до самого потолка. Цилиндры, лежавшие рядом, заключали в себе дополнительные машины и механизмы, которыми пользовался Мелодист. Они были гораздо больше, чем «Игла», и каждый чем-то отличался от другого.

Кажется, он уже бывал здесь раньше. Луис взглянул вверх, заранее зная, чего ожидать.

«Высота пять или шесть миль», - подумал он. То, что располагалось под Картой Марса, было высотой почти сорок миль. Он сейчас находился на самом верхнем уровне. Луис мог даже различить контуры наверху. Он мог представить себе потолок пещеры - обратную сторону маски… профиль вулкана размером с Цереру.

«Игла» пробилась через кратер в горе Олимп вниз, в Ремонтный центр, который располагался прямо под воспроизведенной в натуральную величину картой Марса. Тила Браун, после того как стала защитником, устроила им здесь ловушку. Она переместила их корабль на восемьсот миль по этим огромным коридорам, а затем разлила вокруг расплавленную горную породу. Чтобы добраться до Тилы, они воспользовались трансферным диском - мгновенной транспортной системой кукольников. С тех пор долгие годы корабль находился в ловушке.

И вот теперь Мелодист извлек его и доставил на рабочую площадку под Олимпом.

Луис знал Мелодиста, но недостаточно хорошо. Когда-то Луис заманил его в ловушку, его - эту Ночную Особь, бридера, и в результате тот стал защитником. Луис был свидетелем борьбы Мелодиста с Брэмом: вот и все, что он знал о нем как о защитнике. А сейчас Мелодист держал в своих руках его жизнь, и в этом была «заслуга» самого Луиса.