Семен Слепынин
ЗВЕЗДНЫЕ БЕРЕГА
Видения… Неотступные видения страшных миров и эпох!.. Они беспрерывно преследуют меня, мучают во сне. Второй день пытаюсь избавиться от них, отдыхая и набираясь сил в этой хижине. В окно я вижу нескончаемые нетронутые леса и гору с лысой вершиной. Чистый, первозданный мир, как не похож он на грохочущий супергород, по которому я ходил совсем недавно.
Утром, когда ловил в озере рыбу, очень хотелось подняться на гору, чтобы осмотреть местность. Но после магнитного сапога Хабора нога болела так, что о подъеме нечего было и думать.
Я вернулся к хижине, развел костер. Чуть покачивались вокруг березы с голубовато-белыми, словно светящимися изнутри, стволами, во все глаза глядели на меня из травы лютики и ромашки. Земля? Так хочется верить в это!
Скоро зайдет солнце, и я долго не смогу оторвать взгляда от великолепного заката. А там — снова ночь. Снова беспокойный сон с назойливыми видениями…
* * *
…Вокруг меня вспыхнуло холодное фиолетовое пламя. «Капсула», — мелькнула мысль. Пламя погасло, и капсула свернулась в щекотнувший пояс, который сразу исчез.
Я лежал на сухой траве. В ночной тьме глухо шептались деревья. Где я? Откуда я? И почему один, где все остальные?.. Мысли походили на клочья тумана, ползущие медленно и тягостно. С тревогой обнаружил, что думаю не только на русском, но и еще на каком-то языке…
Сознание медленно прояснялось. Я встал на ноги и увидел на себе вместо пилотской формы неудобный и крикливый костюм из синтетики. Пошатываясь, побрел наугад. Жиденький лес быстро кончился. Впереди мириадами огней светился многоэтажный город. Что-то чуждое было в этом сверкающем исполине, и я повернул назад.
Не прошел и километра, как вновь очутился на опушке. И вновь безумная пляска огней: город охватил рощу со всех сторон.
Дальнейшее помню смутно. Каким-то образом оказался в городе, в его гигантском полыхающем чреве. Везде двигались, кружились, бесновались разноцветные холодные огни. Едва угадывались очертания высоких, этажей в сто, зданий. Они были оплетены вертикальными, наклонными, а чаще горизонтальными, слабо мерцающими, будто и не материальными вовсе, лентами. На них лепились кресла и сферические кабины. Из кабин то и дело выходили люди и перебегали на соседние движущиеся ленты. Я спросил одного спешащего субъекта насчет гостиницы. Спросил — и сам удивился: так уверенно произнес я фразу на незнакомом, неведомо как вложенном в мою память языке. Но субъект словно ничего не понял. На миг остановился, посмотрел на меня с недоумением и испуганно прошмыгнул мимо. В чем дело? Видимо, что-то делаю не так…
Я устало сел в кресло, и оно понесло меня в неизвестном направлении. Случайно нажал в подлокотнике кнопку. Вокруг кресла засеребрилась сфера-экран. Замелькали стереокадры. Сначала ничего не понял — настолько чужды оказались обычаи эпохи. Присмотрелся. В похотливых судорогах извивались люди с инстинктами насекомых… Какие-то сражения в космосе… Это был сексуально-приключенческий фильм. Такой пошлый, что я тут же выключил сферу.
С ощущением сосущего голода вошел в какое-то заведение — нечто среднее между рестораном и дансингом. Высокий, просторный зал напоен ровным и нежным светом. После крикливого огненного безумия улицы здесь приятно отдыхал глаз. Да и толпы не было. Круглые столики почти пустовали.
Предусмотрительно выбрал столик, за которым сидела молодая пара. «Буду делать то же, что они», — решил я. Те ковыряли рыхлую розоватую массу изящными лопаточками, которыми пользовались как ножом и вилкой.
Бесшумной, танцующей походкой подскочила официантка — странная девица с голыми до плеч руками и приятным улыбающимся лицом. Странным было то, что ее сахарно-белые руки, лицо и даже рыжеватые волосы едва заметно мерцали.
— Что принести? — спросила она.
— То же самое, — кивнул я в сторону молодой пары и случайно коснулся рукой ее плеча. К моему удивлению, рука свободно вошла в плечо, как в пустоту, и наткнулась на твердый каркас. «Робот, — догадался я. — Световой робот».
Официантка, мило улыбнувшись, ушла, а я приглядывался к соседям. Их гладкие, без единой морщинки лица были невыразительны. Изредка, когда они смотрели на меня, в равнодушных и скучных глазах мелькало удивление.
Девица принесла фужер с голубой жидкостью и брусок розоватого студня — какого-то синтетического блюда. Я расковырял его лопаточкой и осторожно отправил один кусок в рот. Вопреки моим опасениям студень оказался вкусным и сытным.
Сосед тем временем вытащил из кармана пульсирующий шарик, из которого скакнули искры. Коснулись мерцающей руки девицы и погасли.
Что это? Деньги? А чем буду расплачиваться я? Стал шарить в своих карманах. Шарика не было. Зато нащупал прямоугольную пластинку, уместившуюся в ладони. С пластинки глянуло объемное и светящееся изображение моего лица. Под портретом надпись: «Гриони — хранитель Гармонии» и какие-то знаки.
Словно невзначай я открыл ладонь и показал пластинку официантке.
— Хранитель! — воскликнула та. — Вам надо было сразу показать карточку.
При слове «хранитель» соседи взглянули на меня с испугом и почтением. «Ого, — подумал я. — Здесь я, видимо, важная птица».
А девица еще раз улыбнулась и вдруг — очевидно, в честь моей персоны — взорвалась, осыпав столик брызгами разноцветных искр. От неожиданности я вздрогнул. А мои соседи захихикали, довольные увеселительным трюком. От официантки остался безобразный металлический каркас, опутанный тонкими проводами. Повернувшись, скелет зашагал в служебное помещение.
Спать… Очень хотелось спать. Долго скитался по передвижным эстакадам, пытаясь выскочить за город. Хотел выспаться в той роще, где очнулся. Но рощи не нашел. Наконец до того утомился, что готов был приткнуться в каком-нибудь парке. Однако супер-городу, видимо, не полагалось иметь садов и парков. Здесь вообще не было ни одного деревца, ни одной травинки. Ничего живого, кроме машиноподобных людей.
Это испугало меня больше всего. Охваченный паникой, я заметался, как птица, попавшая в клетку. Зачем-то спустился под землю, где с большой скоростью проносились бесчисленные поезда. Потом взлетел на самый верх огромного здания. Оно соединялось стометровой движущейся дугой-эстакадой с верхними этажами такого же дома-гиганта. С высоты этой футуристической параболы пытался рассмотреть окраину города. Но сверкающему урбанистическому морю не было границ. Как я очутился в этом страшном городе? Кто и зачем забросил меня сюда? Напрягая мозг, я пытался вспомнить — и не мог. В памяти зиял черный провал.
