Лев Соколов - Застывший Бог

Лев Соколов.

Застывший Бог.

Часть первая.

Скрип и шорох. Я слышу их постоянно. Мелкие песчинки трутся снаружи об обшивку, обдирают краску, карябают стекла, пытаются проникнуть внутрь, и добраться до меня. Жуткий звук. Я лежу рядом с иллюминатором, на полу, который в нормальных условиях должен быть бортом. Мир не перевернулся, просто перевернулся вертолет. Два раза за последние полтора часа. Последний раз кабина провернулась чуть ли не на 180 градусов. И я не знаю, хорошо это или плохо. Не знаю...

Рядом сипло хрипит на каждом вздохе Запслав. Кульбиты в разбитой вертушке не пошли ему на пользу. В таком состоянии как у него ничего не может идти на пользу, кроме больницы и бригады дежурных врачей. Два пулевых. Одно касательное - по грудине, и второе, капитальное - в шею навылет: входное с фронтальной проекции и выходное, вдвое больше, с потылицы. Раневой канал скорее всего от пистолетной пули. Вся кабина в крови. Чудом не задета трахея. И он не может сказать ни слова, только булькает и хрипит. Я перевязал ему обе раны. Если ткани вокруг трахеи начнут отекать из-за кровотечения, мне придется попытаться сделать ему трахеотомию, - воткнуть в горло ниже отека специальную заостренную полую трубку из набора армейской аптечки, чтобы он смог дышать. Надеюсь до этого не дойдет. Я ведь не доктор. Черт, я ведь ни разу не доктор... У меня все руки в крови, и нечем их отмыть. Кровь засыхает и стягивает кожу, отваливается маленькими чешуйками. Я потею. Жарко.

Я сижу рядом с Запславом. Слежу за ним. Периодически я пробую говорить. Но он не слышит, сознание его плавает между бредом и явью. Два раза он машинально хватался за кобуру чтобы стрелять в кого-то, видимого только ему. Так что я отобрал у него "Глок" и засунул в сумку аптечки за спиной. Главное, я даже не знаю кто в него стрелял. И что случилось с остальными. И с моим дедом. Они были хорошо подготовлены и капитально оснащены. Опытные люди, боевой робот поддержки. Все дела. Кто-то добрался до них. Кто-то...

Кто?

Песок шуршит. С тех пор как он завалил фонарь пилотской кабины, и иллюминаторы в верхнем борту, я уже не вижу внешнего света. Только слышу, как по корпусу и остеклению медленно скрежещут песчинки. Песок везде. Сверху, снизу, на лобовом стекле. Сколько его уже над нами? Сколько нужно чтобы стекла не выдержали и провалились внутрь? На моряков в подводных лодках сверху давят толщи воды, а здесь... Разные среды, но похоронить могут одинаково надежно. Даже если не раздавит стальную скорлупу, возможно я просто не смогу выбраться из похороненной машины и выкопаться из-под песка. Мы оба. И я и Запслав живы до тех пор, пока работают регенераторы воздуха вертолета. Капитальная была машина, - с герметизацией кабины и рециркулятором кислорода на основе специально выведенных бактерий, которые обожают жрать углекислый газ и пукать кислородом. Приблуды для защиты пилотов при полете через зараженную радиацией и иной дрянью местность. Если бы эти прекрасные бактерии могли жить только за счет углекислого газа, было бы вообще прекрасно. Увы... Мы можем погибнуть от того что перестанет обновляться воздух, или когда выйдет вся вода, или... Неправильные мысли. Нельзя думать в эту сторону. Надо занять себя чем-нибудь другим.

В запахе рециркулированного воздуха витает ощутимый акцент мочи. Это Запслав налил себе прямо в штаны. В кино про крутых парней на таких мелочах не заостряются. Герои не могут прудить в штаны, - выглядит неблагородно. Но при тяжелом ранении - дело не редкое. Это не самая большая неприятность. Большая тоже могла быть. Так что я благодарен Запславу за крепкий кишечник. Или за то что он пошел на выход налегке...

Надо занять себя чем-нибудь. Нельзя боятся, - страх увеличивает частоту дыхания, а значит - скорость потребления кислорода. Чем больше я боюсь, - тем труднее моим маленьким друзьям которые трудятся на мое благо где-то в недрах рециркулятора. Надо расслабиться и дышать спокойно. Надо чем-то занять голову. Разум дан мне чтобы властвовать над телом. Я буду вспоминать. Мое детство. У меня было неплохое детство.

Им что ли занять голову?

Скрипит над головой поглотившая нас великая пустыня.

Шумит песчаная буря.

Вспоминай, Миша.

Вспоминай.

***

Все началось с того, что заболела мама.

Болезнь на прыгнула на неё где-то на улице. Это был вирус. Я уже знал, что такое вирус. Его показывали по телевизору в рекламе. Там вирус был похож на толпу огромных оживших козявок с щупальцами, торчавшими из туловища и головы. Эти козявки-осьминоги на экране хохотали мерзкими писклявыми голосами, и прямо на улице скакали от одного человека на другого. А люди вирусов не замечали, потому что для них вирусы были невидимыми. Вирус садился человеку на шею, обвивал его своими зелеными щупальцами, и человек тут же начинал чихать и кашлять, у него краснело лицо и слезились глаза... Через несколько секунд уже вся улица была заполнена чихающими людьми, на шеях у которых сидели зловредные вирусы. Люди шли чахлые, как зомби, и все вокруг становилось серым и мрачным, будто улица выцветала.

Но потом на улице появлялась одна девушка. Она была вся такая яркая, и как бы светилась, и радостная. И красивая очень. Девушка смело шла по улице. Вирусы увидев девушку начинали злобно пузырится и пучить глаза. Им не нравилось, что есть кто-то радостный, и кто их не боится. Они бросались на девушку с плеч других прохожих, грозно размахивая щупальцами. Но вокруг девушки был как бы волшебный защитный шар. Вирусы не долетали до девушки и стукались в этот шар, и их тут же начинало корежить, а потом они лопались прямо как мыльные пузыри! Другие вирусы, которые не бросились, со страхом смотрели на девушку. И только бессильно стонали. Им теперь уже самим было страшно. Там в рекламе потом показывали, как девушка ест лекарственную таблетку. Это от неё вокруг девушки образовывался волшебный шар. Там были больше капсулы в блестящей упаковке, и упаковка хрустела, когда девушка вынимала таблетку, а потом сувала её себе в рот смешно держа двумя пальчиками. Жизнь без гриппа и простуды! - Торжественно произносил голос. И потом уже все люди на улице были в защитных пузырях. А вирусы исчезали, и все снова становилось ярко и солнечно. Вот как было в телевизоре.

Мама, когда привела меня из садика сперва просто чихала и слезилась глазами. Сказала, что наверно это её Верка на работе заразила. Я сказал маме, что это у неё вирус. И мама смеялась, удивленно округляла глаза, что вот оказывается, какой я у неё образованный. У мамы были какие-то таблетки. Но наверно не те... Потому что назавтра она перестала чихать, зато стала страшно кашлять. Было даже просто так сразу видно, что её очень плохо. И даже голос у неё стал на себя не похожий. Мама говорила, что просто надо отлежаться. Звонила начальнику на работу и тот разрешил. Но мама плохо отлеживалась. У неё вообще плохо получалось лежать. То пойдет мне суп на кухню готовить, то омлет. Я же уже взрослый был. Я говорил маме, что не надо мне супа. Что я, - несколько дней без супа не проживу? Сникерс съем - и порядок... Но мама все равно кормила супом, и все говорила, что только бы меня не заразить. А сама уже была совсем белая.