Айзек Азимов - Азазел (рассказы)

Джорджа я встретил много лет назад на одной литературной конференции. Меня тогда поразило странное выражение откровенности и простодушия на его круглом немолодом лице. Мне сразу показалось, что это именно тот человек, которого хочется попросить постеречь вещи, когда идешь купаться.

Он меня узнал по фотографиям на обложках моих книг и сразу же стал радостно рассказывать мне, как нравятся ему мои романы и рассказы, что, конечно, позволило мне составить о нем мнение как о человеке интеллигентном и с хорошим вкусом.

Мы пожали друг другу руки, и он представился:

– Джордж Кнутовичер.

– Кнутовичер, - повторил я, чтобы запомнить. - Необычная фамилия.

– Датская, - сказал он, - и весьма аристократическая. Я происхожу от Кнута, более известного как Канут, - датского короля, завоевавшего в начале одиннадцатого столетия Англию. Основатель моей фамилии был сыном Канута, но он, разумеется, был рожден не с той стороны одеяла.

– Разумеется, - пробормотал я, хотя мне не было понятно, почему это разумелось.

– Его назвали Кнутом по отцу, - продолжал Джордж. - Когда его показали королю, августейший датчанин воскликнул: "Бог и ангелы, это мой наследник?" "Не совсем, - сказала придворная дама, баюкавшая младенца. - Он ведь незаконный, поскольку его мать - та прачка, которую Ваше..." "А, ухмыльнулся король, - в тот вечер..." И с этого момента младенца стали называть Кнутвечер. Я унаследовал это имя по прямой линии, хотя оно со временем превратилось в Кнутовичер.

Глаза Джорджа смотрели на меня с такой гипнотизирующей наивностью, которая исключала саму возможность сомнения.

Я предложил:

– Пойдемте позавтракаем? - и показал рукой в сторону роскошно отделанного ресторана, который явно был рассчитан на пухлый бумажник.

Джордж спросил:

– Вы не считаете, что это бистро несколько вульгарно выглядит? А на той стороне есть маленькая закусочная...

– Я приглашаю, - успел я добавить. Джордж облизал губы и произнес:

– Теперь я вижу это бистро несколько в другом свете, и оно мне кажется вполне уютным. Я согласен. Когда подали горячее, Джордж сказал:

– У моего предка Кнутвечера был сын, которого он назвал Свайн. Хорошее датское имя.

– Да, я знаю, - сказал я. - У короля Кнута отца звали Свайн Вилобородый. Позднее это имя писали "Свен".

Джордж слегка поморщился:

– Не надо, старина, обрушивать на меня свою эрудицию. Я вполне готов признать, что и у вас есть какие-то зачатки образования.

Я устыдился.

– Извините.

Он сделал рукой жест великодушного прощения, заказал еще бокал вина и сказал:

– Свайн Кнутвечер увлекался молодыми женщинами - черта, которую от него унаследовали все Кнутовичеры, и пользовался успехом, - как и мы все, мог бы добавить я. Есть легенда, что многие женщины, расставшись с ним, покачивая головой, замечали: "Ну, он и Свин". Еще он был архимагом. Джордж остановился и настороженно спросил: - Что значит это звание - вы знаете?

– Нет, - солгал я, пытаясь скрыть свою оскорбительную осведомленность. - Расскажите.

– Архимаг - это мастер волшебства, - сказал Джордж, что прозвучало как вздох облегчения. - Свайн изучал тайные науки и оккультные искусства. В те времена это было почтенное занятие, потому что еще не появился этот мерзкий скептицизм. Свайн хотел найти способы делать юных дам сговорчивыми и ласковыми, что является украшением женственности, и избегать проявлений всякого с их стороны своеволия или невоспитанности.

– А, - сказал я с сочувствием.

– Для этого ему понадобились демоны. Он научился их вызывать путем сжигания корней определенных папоротников и произнесения некоторых полузабытых заклинаний.

– И это помогло, мистер Кнутовичер?

– Просто Джордж. Разумеется, помогло. На него работали демоны целыми командами и преисподними. Дело было в том, что, как он часто сетовал, женщины тех времен были довольно тупы и ограниченны, и его заявления, что он - внук короля, они встречали издевательскими замечаниями насчет природы его происхождения. Когда же в дело вступал демон, им открывалась истина, что королевская кровь - всегда королевская кровь.

Я спросил:

– И вы уверены, Джордж, что так это и было?

– Конечно, поскольку прошлым летом я нашел его книгу рецептов для вызова демонов. Она была в одном старом разрушенном английском замке, принадлежавшем когда-то нашей семье. В книге перечислялись точные названия папоротников, способы сожжения, скорость горения, заклинания, интонации их произнесения - одним словом, все. Написана эта книга на староанглийском, точнее, англосаксонском, но так как я немного лингвист...

Тут я не смог скрыть некоторого скептицизма:

– Вы шутите?

Он взглянул на меня гордо и недоуменно:

– Почему вы так решили? Я что, хихикаю? Книга настоящая, и я сам проверил рецепты.

– И вызвали демона.

– Разумеется, - сказал он, многозначительным жестом показывая на нагрудный карман пиджака.

– Там, в кармане?

Джордж провел пальцами по карману, явно собираясь кивнуть, но вдруг нащупал что-то или отсутствие чего-то. Он полез пальцами в карман.

– Ушел, - с неудовольствием сказал Джордж. - Дематериализовался. Но винить его за это нельзя. Он тут был со мной вчера вечером, потому что ему, понимаете ли, было любопытно, что это за конференция. Я ему дал немножко виски из пипетки, и ему понравилось. Быть может, даже слишком понравилось, поскольку ему захотелось подраться с какаду в клетке над баром, и он своим писклявым голоском стал осыпать бедную птицу гнусными оскорблениями. К счастью, он заснул раньше, чем оскорбленная сторона успела отреагировать. Сегодня утром он выглядел не лучшим образом, и я думаю, он отправился домой, где бы это ни было, для поправки.

Я слегка возмутился:

– Вы мне хотите сказать, что носите демона в нагрудном кармане?

– Ваше умение сразу схватывать суть достойно восхищения.

– И какого он размера?

– Два сантиметра.

– Что же это за демон размером в два сантиметра!

– Маленький, - сказал Джордж. - Но, как говорит старая пословица, лучше маленький демон, чем никакого.

– Зависит от того, в каком он настроении.

– Ну, Азазел - так его зовут - довольно дружелюбный демон. Я подозреваю, что его соплеменники обращаются с ним свысока, а потому он из кожи вон лезет, чтобы произвести на меня впечатление своим могуществом. Он только отказывается дать мне богатство, хотя ради старой дружбы давно уже должен был бы. Но нет, он твердит, что вся его сила должна использоваться только на благо других.