Ее звали Кэтрин. Я был с ней почти незнаком. Судя по зазнайству, кто-то убедил юную особу в том, что творческих способностей у нее через край. Ну-ну...
Она бросила на меня насмешливый взгляд и сообщила:
— Они называют себя «квигглами».
— Какие еще там «квигглы»? — не понял я.
— Обыкновенные! — отрезала она. — Как хотят, так себя и называют. А что?
— Ничего, — неуверенно ответил я.
Ее команда ерзала на стульях и многозначительно переглядывалась. Первый на свете квиггл представлял собой голограмму: безголовый синий шарик с короткими ручками и ножками, кошачьими зелеными глазами на стебельках и огромным ртом, прочерченным ровно по экватору. Ущербность биоинженерии бросалась в глаза. Где у него мозг? Где органы размножения? Как можно орудовать конечностями, лишенными суставов? При таком здоровенном рте необходимы прикрепленные к костям мускулы, но таковых не наблюдалось. Кстати, насчет его рта: куда он, собственно, ведет? Полностью растянув рот в улыбке, существо перерезало бы себя надвое; где же в таком случае у него помещается желудочно-кишечный тракт? Если это только лишь виртуальное создание, то пускай ходит с таким ртом. Но как существовать его белковой копии?
Впрочем, морфологию я оставил в покое — во всяком случае, на время. Рот беспокоил меня еще и по другой причине. Мясистые губы были приподняты в уголках, приглашая полюбоваться двумя рядами больших белых зубов. Всеядная тварь еще и улыбалась мне, приветливо помахивая своей пухлой трехпалой ручонкой.
— Напрасно ваш квиггл улыбается. Наведайтесь в зоопарк, — посоветовал я юной особе. — Залезьте там в клетку к шимпанзе и улыбнитесь самцу-вожаку. Увидите, что произойдет.
— Что же произойдет? — спросила она.
— Самец решит, что вы его запугиваете. И тут же отучит вас улыбаться.
— Я же говорил! — сказал член ее команды, робкий хлюпик по имени Тейлор. — Я знал, что ему не понравится улыбка.
Кэтрин устремила на него воинственный взгляд, потом глянула на меня и сказала презрительно:
— Квигглы улыбаются, чтобы подчеркнуть свое дружелюбие.
Все закивали, хоть и не слишком уверенно. Я решил пока что не углубляться в эту тему, лишь спросил:
— Что еще вы можете рассказать о квигглах? — Ответа не последовало, и мне пришлось уточнить: — Чем они питаются?
— Они вегетарианцы?.. — предположила одна девушка.
Я кивнул. Организмы с тонким внутренним устройством редко злоупотребляют мясом. Но Кэтрин поспешила меня разочаровать, добавив:
— На Квиггле живут одни вегетарианцы. Там вообще нет хищников.
Ее команда внимательно наблюдала за мной, пытаясь угадать реакцию. Мы встречались уже четвертый день, и они успели познакомиться с моими профессиональными склонностями.
— Что скажете на это вы? — обратился я к Тейлору.
Он поежился, пожал плечами.
— Вряд ли так может быть.
— Почему не может?
— Ну, не знаю... — Он уперся взглядом в пол. — Какие-нибудь существа обязательно эволюционировали бы в плотоядных.
— Только не на нашей планете! — отрезала Кэтрин.
— Мясо — это энергия, — напомнил я. — Природа не терпит напрасного расходования энергии.
Взгляд Кэтрин пылал негодованием.
— На целой планете царят миролюбие и покой. Мы так договорились!
Остальные дружно закивали. Спорить с ними было трудно: в конце концов, это их планета. Я предпочел переменить тему.
— Допустим. Сколько квигглов насчитывается в общей сложности?
— Десять тысяч, — сразу ответила Кэтрин.
— На целой планете?
Все, включая Тейлора, опять закивали. Я перевел взгляд на голографическую проекцию, по-прежнему стоявшую посередине стола со своей инопланетной улыбочкой поперек смехотворного тельца. Собравшись с силами, я спросил:
— Какими технологиями владеет этот десятитысячный народец?
— Почти что никакими, — заверила меня Кэтрин.
Внезапно я почувствовал сильную усталость. Ученики искушали меня, провоцируя взрыв неопровержимой логики, но вместо того, чтобы взорваться, я покачал головой и напомнил им:
— У них должно быть радио. Таково одно из моих главных правил.
Кэтрин улыбнулась и, предчувствуя победу, ответила:
— Ладно, одна рация у нас есть.
Интересно, какой толк от одной-единственной рации? Но я проглотил этот очевидный идиотизм, поблагодарил всех и попрощался. Она проводила меня плотоядной улыбкой, в которой не было ни капли вегетарианства, зато наличествовала претензия на власть — такая же древняя, как сам наш нелепый вид.
Прежде чем заняться писательством, я преподавал. Но писательским трудом много не заработаешь, поэтому на протяжении последних тридцати лет мне частенько требовались средства на пропитание. В последнее время меня стала заботить еще и будущая пенсия. Недавно ко мне обратились из университета штата: не желаю ли я немного поработать в научном центре для одаренных старшеклассников? Я издал согласное мычание, в результате чего мне было назначено собеседование.
Администратор оказался заготовкой для будущих квигглов: скорее розовый, чем синий, но в остальном все то же самое, в том числе улыбка. Обуреваемый острым желанием понравиться, он долго тряс мне руку.
— Доктор Митчелл Ларрс. Называйте меня Митч.
— Франклин Сало. Фрэнк.
Кабинет Митча был тесным, как коробка для ботинок. Стены были увешаны голографическими плакатами и художествами его бывших учеников. Пыжась от гордости, он сообщил:
— Я преподавал половине учителей штата. Вы это знали?
В первый раз слышу...
— Рад с вами познакомиться, — продолжил он. — Мне пока что не довелось насладиться вашими сочинениями, но я слышал о них хорошие отзывы.
Я не знал, как мне реагировать.
— Центр начинает работать в июле, — сказал Митч. — Мы собираем со всего штата учеников с буйным воображением. Две недели они ведут чрезвычайно активную жизнь: профильные занятия, семинары, лекции приглашенных профессоров, выезды...
— Идеальный вариант, — сказал я.
Он вручил мне предварительный план занятий. Первое впечатление оказалось не совсем верным. В программе фигурировала «Экология прерий», «Забавы со спектрометром», «НЛО в XXI веке», «Знаменитые дома с привидениями» и прочие диковины.
— Наша главная цель — творчество. Мы хотим дать ученикам представление о самых различных точках зрения, расширить их интеллектуальный диапазон, освободить их зрение от шор. — Видимо, этими речами он надеялся вызвать у меня энтузиазм, но эффект был обратным. — Профильные занятия проводятся по утрам. Всего их будет десять. — Он зачем-то подмигнул. — Ну как, Фрэнк? Какую дисциплину вы бы выбрали?
