Александр Иванов - Остров Дронов 3. Ктида, или «Лёд в пламени» (СИ)

Летний полдень, июль. Солнце палит вовсю. В пронзительно голубой вышине сияющего небосвода среди растрёпанных комочков редких белых облаков парят утомлённые чайки. Под ними в бледно-синем обрамлении морского простора полого горбятся невысокие сопки одинокого острова. Покрытые ярко-зелёным одеялом свежей растительности, с высоты птичьего полёта они кажутся пушистыми и мягкими бугорками. Издалека их размеры совсем не внушают уважения. Самые значимые вершины поднимаются всего-то на десяток-другой метров над уровнем моря. Да и сам остров не велик: пару вёрст в длину и чуть меньше в ширину. Так что большим он может показаться лишь для маленьких, практически мелких обитателей. Наверняка с их точки зрения пересыхающие ручейки видятся полноводными речками, груда камней — отвесными скалами, а поросль смородины или малины дикими непролазными джунглями. И остров для них не просто остров, а целый мир с большой буквы «О» — Остров.

Прилетевший из-за южного горизонта тёплый морской бриз лениво треплет лохматые кудряшки изогнутых от суровой жизни деревьев и путаные ветви зарослей разномастных кустарников. Над прогретой землёй перекатываются трели и пересвисты неугомонных птиц, стрёкот беззаботных кузнечиков и жужжание назойливых мух. Жарко и томно. Пустынное море рябит мелкими волнами и слепит солнечными бликами. Лёгкий прибой вяло накатывает на берег, шуршит галькой и шипит песком неухоженных, усыпанных пучками высохших водорослей, пустынных пляжей.

Дуновения ветра и движения волн насыщают воздух Острова целой гаммой удивительных ароматов. Замечательно пахнет солёное летнее море, нагретый лобастый камень прибрежных скал, зелёный шелестящий низкорослый лес и пёстрые от цветов небольшие прогалины и укромные полянки. Поневоле зажмуриваешь глаза от удовольствия вкушать этот чудесный идиллический букет, созданный парфюмером с четырёхмиллиардолетним стажем — самой Природой Земли. И кажется, что вечным и вечным будет то, что уже существует вечную вечность.

Но это не совсем так. Стоит ветру чуть-чуть сменить направление, и он приносит совсем другие запахи: кислый — сгоревшего пороха и тола; ядовито-химический — неразложившихся до конца отравляющих и зажигательных веществ; душный — ржавой металлической рухляди; тухлый — давно истлевшей плоти. Это новая палитра запахов в масштабах планетарного возраста. Это запахи войн и сражений, что враждебными вихрями пронеслись над Островом в последние столетия, туго вплелись в его историю и оставили незаживающие рубцы на его могучем каменном теле. Очень уж беспокойное место досталось ему для своего расположения — с давних веков здесь пересекались интересы многих стран и сообществ. И не просто пересекались, а часто скрещивались в жестоких битвах, кровавых сечах, лихих пиратских набегах и удалых флибустьерских рейдах. Время сейчас иное, но оставленные бурным прошлым следы его не исчезают за короткие мгновения.

Помимо запахов переменчивый ветер иногда доносит звуки: треск редких выстрелов, грохот одиночных взрывов, какие-то несерьёзные и потому совсем не страшные крики сражений. Эти звуки своей интенсивностью не дотягивают до настоящих боевых аккордов войны и напоминают скорее игру. Собственно это и есть игра. Да, точно, на Острове идёт просто игра. Но кто же на нём играет? И во что? Если внимательно присмотреться с небольшого расстояния, то можно различить мелькающие среди деревьев, кустов и камней странные подвижные создания. Они небольшого размера — от кошки до собаки, они быстрые и ловкие, шустрые и пронырливые. И они разные. Одинаковые по сути, но различные по назначению. Среди них есть крепкие бойцы и ловкие разведчики, могучие грузовозы и стремительные скауты, пытливые исследователи и отчаянные испытатели. И при этом, невзирая на своё, столь активное поведение они не живые. Они роботы. Точнее, дроны — дистанционно управляемые электронно-механические модули. А управляют ими люди, находящиеся порой за тысячи километров от этого места. Вот и выходит, что на Острове играют люди. А роботам-дронам в игре принадлежит роль посредников по формуле: чувства дрона — чувства человека, действия человека — действия дрона.

Создаётся эффект присутствия. И он настолько силён, что стороннему наблюдателю может показаться, будто роботы живут сами по себе, своей собственной жизнью. Говорят и двигаются совершенно самостоятельно, без чьей либо подсказки и наущения. Сами совершают свои действия и свои поступки. Сами перемещаются и перемещают предметы, роют землю и добывают артефакты. Веселятся и пляшут от радости, а иногда грустят и горюют от потерь. Враждуют меж собой, создают союзы, дружат и даже любят… Но это лишь иллюзия настоящей жизни — это игра в жизнь. На самом деле мы пока не можем научить свои искусственные интеллектуальные создания быть столь самостоятельными. Поэтому никогда не надо забывать, что это люди управляют играющими роботами. И, следовательно, только людям принадлежат все действия, поступки и проявления чувств. По крайней мере, до сих пор это было именно так, и никак иначе.

Конечно, летом в хорошую погоду играть на Острове наиболее комфортно. Именно в этот период количество посетителей на нём резко возрастает. И именно этот период выбирают рекламщики для показа всех романтических прелестей игровой островной жизни. Но это вовсе не означает, что во время осенних штормов, зимних метелей и весенней распутицы численность электронно-механического населения сводится к нулю, и романтики становится намного меньше. Совсем нет! Всегда найдутся желающие поиграть именно в таких метеорологических условиях. А некоторым вообще наплевать на всякие условия, ибо не это для них главное. Люди ведь разные.

Вот, к примеру. Зима. На дворе декабрь. До жаркого лета ещё целых полгода. На высоком береговом утёсе, как раз под ретранслятором Сети Дронов, стоит лачуга-приют под названием «Карчма»…

:!:…:!:…:!:…:!:…:!:…:!:…:!:…:!:…:!:…:!:…:!:…:!:…:!:…:!:…:!:

На дворе декабрь и до жаркого лета ещё далеко. На улице холодно, мозгло и неуютно. Туманный сумрак, висящий над «Карчмой», ведёт себя, словно живой — дико и тоскливо завывая, яростно хлещет порывами ветра и остервенело плюётся снежными комками. И пытается любыми способами проникнуть внутрь помещения и навести там свои лиходейские порядки. Но двери плотно закрыты, а стены крепки, поэтому ему ничего не остаётся, как вымещать свою злобу на замёрзших деревьях и, ни в чём не повинных кустарниках. А в неприступном нутре приюта тем временем кипит бурная, трудовая деятельность…