Андрей Петракеев - О. Р. З. или Сказ о том, как Михалыч пить бросал

Весна. Талая вода сбегает и тротуаров и, устремляясь в сливные отверстия, журчит не хуже ручейка, в какой-нибудь роще. Птицы поют в два раза громче, коты и кошки справляют свадьбы, в который раз подряд. Солнышко греет в два, а то и в три раза сильнее, заставляя оживать всё и вся. Весна. Всем хорошо и животным и людям, не за горами и лето, пора отпусков и дач.

Люди на улицах стали чаще улыбаться, женщины сменили тяжёлые шубы на весенние пальто и сапожки. Короткие юбки заглядывают в разрезы, а эти самые разрезы открывают, проснувшимся после нудной зимы мужчинам, оголённые по самые некуда, затянутые в колготки, крепкие бёдра.

Весна. Тает почерневший снег, из-под него появляется прошлогодняя трава и местами не убранная листва. Дни становятся длиннее и ярче, воздух наполняется новыми запахами и как будто бы густеет. Всё в мире просыпается, и петь хочется не только птицам. Пора надежд и новых планов, любви и романтики. И всем в этом мире весны хорошо. Нет, стоп, не всем. Одному человеку совсем не хорошо. Михалычу.

Серёга Михаличев, в миру просто Михалыч, сидел на лавочке, возле своего подъезда и сонно посматривая по сторонам, прокручивал в голове последние три часа своей жизни.

Всё началось как обычно. Утром Серёга встал, умылся, пожарил три яйца с колбасой, нарезал пару бутербродов и всё это умяв, запил кружкой якобы бразильского кофе, на банке которого было русским языком написано — «Произведено на консервном заводе „Приморец“, деревня Кунино, Тверской области».

Потом Серёга оделся, обул кроссовки, зимние ботинки, купленные на Черкизовском рынке, развалились ещё на прошлой неделе и, заперев дверь квартиры, отправился на работу. Серёга работал в торговом доме «Ясенево» сменным электриком смена через две, но работу свою не любил и ходил как на каторгу. Только приличная зарплата, как считал Серёга, да удобное расположение места работы, десять минут пешком, удерживали его.

Сегодня у Серёги случился чёрный день, с которого как он считал, начнутся все его невзгоды. И винил он, сидя перед своим подъездом на лавочке, только себя. Да, думал он, старший смены козёл, директор тоже не подарок, но сам-то! Не выпил бы лишнюю стопку, и всё было бы путём. Да и вообще, зачем он пил? Ну, как же, ведь он каждый день пил и ничего в этом страшного не было. Все пьют, и ничего. Работал ведь. Всё делал, всё получалось, а тут выпил лишнего, и всё, кирдык.

Серёга Михаличев, парень тридцати лет от роду, не женатый, жил один в двухкомнатной квартире в московском районе Ясенево. Квартира ему досталась от покойной матери, которая так и не дождалась Серёгиной свадьбы и внуков. Серёга был парнем спокойным и рассудительным, учился не плохо. После школы отслужил положенные два года в морской пехоте, вернулся и поступил в институт физической культуры. Проучился он там три года, а потом его отчислили. Отчислили за его острое чувство справедливости и желание, чтобы всё было законно. Перевод в другой институт Серёге не светил, он едва не побил ректора, а поступать на следующий год в какой-нибудь ещё и начинать всё с начала ему было лень. Ну, не срослось, так не срослось. Значит не судьба ему быть с высшим образованием.

И вот Серёга, помыкавшись тут и там на разных работах, нашел, наконец, место электрика в торговом доме. Это место ему посоветовал его друг детства Колян Стариков, которого все знали как Колючего. Колючий продержался на должности электрика всего пару месяцев и был уволен по собственному желанию, ввиду невозможности выполнения своих обязанностей. Колян был ещё тем забулдыгой и нет-нет, да и выпивали они с Серёгой на пару.

Ещё Серёга ходил качаться в небольшой спортзал на соседней улице. Подвал, в котором располагался светоч бодибилдинга, назывался клуб «Геркулес», но все называли его просто «качалкой» или «овсянка». Качаться Серёга начал еще, когда ходил в школу, потом были перерывы, после армии снова стал ходить. И когда учился в институте, тоже ходил. Но чёрная полоса в учёбе, невезение с поиском работы свели на нет занятия железным спортом. А когда умерла мать, Серёга пристрастился к алкоголю и тогда вовсе забыл про качалку. Да, он и сейчас выглядел неплохо, рост под метр девяносто, широкие плечи, шея как у быка…. Но, некогда красивый, в шесть кубиков пресс, стал превращаться в пивное брюшко, мышцы опали и, сейчас Серёга уже не блистал ни фигурой, ни мышцами. Так, обычный здоровый парняга, каких полно, если присмотреться повнимательнее.

И вот уже час Серёга сидел на скамейке возле своего подъезда и печальными глазами смотрел на оживающий весенний мир.

— А чего ж ты не на работе? Али выходной у тебя? — Серёга повернул голову на голос и увидел старушку, бабу Надю, соседку по лестничной площадке, которая выходила из подъезда, опираясь на палку. — Ты ж вроде на работу с утра пошёл?

— Пошёл, да пришёл обратно. — Серёга нахмурился, бабка Надя была местным КГБ и знала про всех практически всё. Но при этом она была порядочной бабулькой и не сводила свои знания к сплетням. — Привет баб Надь.

— Привет, — баба Надя, наконец, спустилась со ступенек и, пошаркивая, добралась до скамейки. Усевшись рядом с Серегой, она поставила палку перед собой и сложила на рогатульке руки. — Ну, и чего вернулся? Али магазин закрыли?

— Да выгнали меня, баб Надь, — честно признался Серёга. А кому ещё расскажешь свою беду? Баба Надя, она ведь как родственница. — За пьянку.

— За пьянку? Ну-ну. — Старушка повернула голову к Серёге и пристально посмотрела на него. — Не за пьянку, за пьянство, Серёжа. Надоело им видать выхлопом твоим дышать, вот тебя и попёрли.

— Ну, да, директор так и сказал. — Серёга опустил голову вниз.

— Бросай пить, Серёжа, иначе добром жисть твоя не кончится. Вон, дружок твой, Колька Нечаев, совсем уж спился, как только на машине ездит. Не бросишь пить, всё черно будет, и жисть и внутри почернеешь.

Серёгу после слов бабы Нади передёрнуло, когда он представил, что его внутренности почернеют. Он где-то видел такое, то ли в кино, то ли по телевизору показывали.

— Да как бросить то, баб Надь? Я ж пробовал, не пью дня три, а потом опять тянет. Да и много я пью что ли? Я ж не валяюсь, как алкаши…

— Тебя за что выгнали, за то, что ты валялся? — старушка вновь пристально посмотрела на Серёгу. — Тебя турнули, за то, что ты пьёшь. Кому нужен постоянно пьяный работник, пусть он даже и на ногах стоит. Я ведь Серёжа знаю тебя от самого рождения. И отца твоего знала, еще, когда он под стол пешком ходил. Я ж видела, каким он был. Красавец! А потом что? Друзья предложили раз, потом два, а потом он и сам стал себе наливать. И чем дело кончилось? Знаешь ведь.