Джек Макдевитт
Послание Геркулеса
Когда Стивен Пагель позвонил мне и сказал, что хотел бы издать вот этот том, я тут же сообразил, что мне придется в какой-то степени переработать «Послание Геркулеса». Во-первых, потому, что описанная в нем компьютерная технология устарела. Во-вторых, потому, что сценарий «холодной войны», который служил роману фоном и во многом определял сюжетную линию, был отброшен самой историей. И не только в смысле конфронтации, существовавшей между сверхдержавами, которая все еще есть, хотя и в значительно ослабленном виде. Дело в том, что в определенной степени произошло изменение самого национального менталитета. Кто, например, сейчас поверит, что атомная держава способна нанести упреждающий удар из-за трений в вопросе развития атомного арсенала? А ведь именно эта проблема лежала в основе оригинальной версии романа. И в 1986 году эта версия не казалась невероятной.
Вполне возможно, что разработанная мной тогда историческая перспектива была вообще не верна, но в те времена это обстоятельство не ощущалось. Я прекрасно помню тогдашние учения по гражданской обороне, проводившиеся в старших классах школы, когда мы гуськом спускались в расположенный в подвале кафетерий и залезали под столы, что, как считалось, должно было защитить нас от падающих бомб. А дома у нас еще с тех пор, когда отец во время Второй мировой войны был бойцом гражданской обороны, стояло ведро с песком, которым полагалось тушить «зажигалки». Почему-то мы его не выбросили. Оно служило нам напоминанием о том, какие жуткие вещи могут с нами произойти.
Помню я и то, как ехал по дороге между Вашингтоном и Филадельфией во времена ракетного кризиса 1962 года. Как раз в эти дни происходила реконструкция скоростного шоссе Балтимор - Вашингтон, но катастрофа казалась такой реальной, что никто не понимал, какого дьявола мы занимаемся этим делом. Ночь была наполнена страхами и ощущением, что все это в скором времени разлетится в прах,
Конечно, ничего подобного не произошло, реальность оказалась другой, и мы обязаны ею целой серии американских президентов и русских премьеров, которые умудрились сохранить на плечах трезвые головы. Но ведь легко могло сложиться и иначе.
Теперь же, когда те годы, обернувшиеся к нам своей светлой стороной, миновали, у читающей публики перед глазами предстала совсем иная перспектива, а поэтому передо мной и встала необходимость переделать «Послание Геркулеса» в свете тех лет, которые оказались для нас счастливыми. Я так и сделал, и по мере удаления от версии 1986 года у меня крепло ощущение, что нам вообще нет нужды ждать послания со звезд. И не имеет значения то, как далеко мы продвинулись в Проекте СЕТИ и что именно нам могут сообщить инопланетяне. Нет новостей - это хорошие новости.
Что же касается «Военного таланта», то я его не переделывал.
Если бы этот роман печатался впервые сейчас, то я бы изменил только его название, которое вводит читателя в заблуждение. Многие любители НФ были разочарованы и даже возмущены тем, что купленная ими книга оказалась вовсе не из жанра «боевой» НФ. Говорят, что какой-то воришка в Сент-Луисе якобы спер ее во время вооруженного налета на книжный магазин, приняв за полицейский справочник.
А если уж говорить правду, то «Талант» относится к тому редкому виду любимых мной романов, которые встречаются как в НФ, так и вне ее. В них раскрывается тайна, которая насчитывает уже более двухсот лет. В данном случае тайна связана с одним эпизодом, имевшим место в сражении между человечеством и инопланетянами, с которыми люди встретились наконец после долгих блужданий в пределах галактики.
Пожалуй, сейчас самое время вспомнить Льюиса Шайнера - писателя и редактора, с которым я познакомился во время работы над «Талантом». Это случилось на семинаре в Сикамор-Хилл (Рали, Северная Каролина).
В разговоре с ним я пересказал ему одну из центральных сцен романа. После нее роман пошел как-то не так, как я планировал, и я не знал, что мне делать.
Он зажмурился, подумал и сказал:
- Вы работаете на рефлексах. - Потом открыл глаза, внимательно поглядел на меня и добавил: - Прекратите пальбу.
Лью не уважает бессмысленного насилия, которое хлещет на нас со страниц книг и экранов. И, как я понял, не только потому, что считает его дурным вкусом, но и потому, что герои, уничтожающие друг друга, по необходимости плоские. Скучные. Реальные люди так не поступают. Они не походят на психов, которые интересны лишь в тот момент, когда жмут на гашетку. Айзек Азимов как-то сказал, что насилие демонстрирует не только дурное воспитание, но и слабость воображения. Вы сами отыщете эту сцену. Версия Шайнера куда лучше моей.
Джек Макдевит, Брансуик, Джорджия, 11 ноября 1999 года.
Гарри Кармайкл чихнул. Глаза у него были красные, из носа текло, голова раскалывалась. На дворе стояла середина сентября, и воздух был насыщен пыльцой трав - амброзии, чертополоха и гусиных лапок. Гарри уже принял дневную порцию лекарства - самого новейшего антиаллергена, - но в результате обрел лишь сонливость.
Сквозь витражное стекло «Вильгельма Телля» Гарри видел комету Рамсея. Сейчас это было уже яркое расплывчатое пятнышко, висящее меж голых веток вязов, окаймляющих парковочную стоянку. Холодный размытый свет кометы вполне соответствовал холодному сиянию зеленых глаз Джулии, которая казалась погруженной в созерцание высокой изящной ножки винного бокала. Она уже отказалась от попытки поддерживать легкий разговор и теперь сидела в замкнутом пространстве ледяного одиночества. Ей было очень жаль Гарри. Он определил это по выражению ее лица, по глазам, которые смотрели мимо, будто на кого-то, кто стоит за его правым плечом. Пройдут годы, подумал Гарри, и он будет вспоминать этот вечер, эту минуту, и перед его глазами появятся эти глаза, и эта комета, и эти полки, набитые старинными томами, назначение которых - создавать атмосферу в сумеречно освещенном зале. Он вспомнит тогда и свой гнев, и страшное ощущение близящейся утраты, и нарастающую уверенность в своем бессилии сделать что-либо. Ничто сделанное им не изменит ничего. А главное - именно жалость Джулии к нему будет больше всего терзать его душу.
Кометы приносят беду - таков широко распространенный предрассудок. Комета Рамсея вернется сюда через двадцать два столетия, но к тому времени она уже начнет разрушаться. Астрономы предсказывают, что либо во время своего следующего визита, либо через один она превратится в ливень каменных и ледяных осколков. Ну совсем как брак Гарри.
