Берендеев Кирилл
Осторожно, двери закрываются
Берендеев Кирилл
Осторожно, двери закрываются
* * *
"Осторожно, двери закрываются. Следующая станция - Дмитровская", донесся хриплый голос из динамиков. Поезд дернулся, и с этот момент в захлопывающиеся двери проскочила женщина с пятилетним ребенком на руках. Мужчина, стоявший у выхода, придержал поехавшую створку и в награду за труды получил от молодой мамы скромную, но удивительно обаятельную улыбку.
Она опустила малыша на пол и оглянулась в поисках свободного места. Ее взгляд на мгновение задержался на мне. Я не отвел глаз; женщина, резко отвернувшись, прошла в другой конец вагона.
Двери вторично попытались захлопнуться - на этот раз им никто не препятствовал; поезд дернулся, стал набирать скорость. По прошествии нескольких секунд станция скрылась из виду, уступив место за окном непроглядному мраку тоннеля.
Женщина еще раз взглянула на меня, достала из кармана блейзера плеер и, сменив кассету, принялась разглядывать расклеенную по всему вагону рекламу, под звуки неслышной музыки. Я уткнулся в Головачева.
Спустя три-четыре остановки я поднял голову и снова бросил осторожный взгляд на женщину.
Она так же отстраненно посматривала по сторонам. Только музыка ее не интересовала более, "таблетки" от плеера лежали у женщины на ладони, которую она то сжимала в кулак, то разжимала. Мальчуган же завладел оставленным на время без присмотра плеером и сосредоточенно нажимал на серебристые кнопочки, вертя его то так, то сяк в руках. Когда же ему удалось открыть крышку, мать без промедления отобрала понравившуюся игрушку и положила во внутренний карман пиджака. Протесты не помогли, женщина что-то прошептала своему сыну, и тот, нахмурив реденькие белесые брови, тяжело вздохнул и успокоился. Но ненадолго, спустя несколько минут он уже забавлялся пультом дистанционного управления, безуспешно пытаясь отколупнуть блестящую заколку приборчика.
Только тут я обратил внимание, что моя остановка осталась позади. Поезд миновал ее и двинулся дальше.
Я чертыхнулся про себя, и уставившись в книгу, принялся размышлять, что же делать дальше.
Когда поезд стал подъезжать к "Тульской", женщина взяла малыша за руку, помогла слезть с сиденья; вдвоем они направились к дверям. Едва поезд выехал на освещенную искусственным светом платформу, с места поднялся и я.
На этот раз женщина оборачиваться не стала.
У выхода она остановилась и купила несколько телефонных жетонов. Я задержался вместе с ней, у соседнего лотка, чтобы купить коробку конфет. Пока я выбирал понравившийся сорт, мне его упаковывали и давали сдачу, женщина дозвонилась, произнесла несколько коротких фраз в трубку и быстро повесила ее. Прошла мимо меня к киоску, чтобы купить мальчику сладостей.
Я вышел на улицу, оглядевшись, присел на краешек скамьи и снова открыл книгу.
Головачев, несмотря на незамысловатость сюжета и удивительную простоту предложений, читаться не желал. На нет и суда нет, я убрал книгу и принялся разглядывать прохожих.
По прошествии пяти минут мое терпение было вознаграждено. Женщина вышла из метро, ведя за руку мальчика. Тот деловито сосал леденец на палочке и победоносно посматривал снизу вверх на мамино лицо. Оглядев беспрерывный людской поток, она увидела невдалеке кого-то и без промедления направилась в ту сторону. Мальчик вырвался из рук мамы и, растолкав стоявших на его пути взрослых, первым достиг рук бабушки. Леденец выпал из его ладошки, но это обстоятельство нисколько не испортило ему настроения.
Женщина недолго поговорила со своей матерью, затем отдала ей пластиковую сумку, что-то при этом напомнив. Проводила до перехода, попрощалась и медленно пошла в обратном направлении. Остановилась, обернулась.
Минута, другая. Она совсем рядом, не спеша проходит мимо. Задумчиво оглядывается. Останавливается.
Только после этого я встаю, запихивая на ходу пресловутого автора космической пальбы и мордобоя, подхожу к тротуару, машу рукой. Из сплошного потока машин выруливает одна легковушка, притормаживает; дверь гостеприимно распахивается передо мной.
- Куда поедем? - спрашивает водитель с заметным южным акцентом.
- На Сходню подкинете?
- О чем речь, садись.
Лариса подходит, кажется, она улыбается одними уголками губ. Я открываю заднюю дверь, она легко проскальзывает внутрь, устраиваясь за спиной водителя. Я усаживаюсь рядом.
Всю дорогу Лара молчит, задумчиво глядя в окно и поджимает губы. Тонкие пальцы сплетены на загорелых коленях, ее стройная фигурка напряжена. Она один раз только изменила позу - высвободила руку и осторожным, едва заметным движением коснулась моих пальцев.
Я торопливо накрываю ее руку своей, но ладонь ускользает, словно бы вытекает из моих пальцев. Взгляд ее снова устремляется в окно на мелькающие вдоль улицы дома, на встречный поток автомобилей, на снующих туда-сюда прохожих. Она все молчит, и это значит, что так же молчать следует и мне. Почему - не знаю, я ни разу не заговаривал с ней на эту тему.
Водитель-южанин интересуется точным адресом, невольно косится на Ларису и довольно странно смотрит уже в мою сторону. Наши отношения для него - феномен, нечто необъяснимое, о чем непременно следует рассказать знакомым. Что ж, по-своему, он и прав, мы действительно странная пара.
Лариса едва заметно вздрагивает, едва я произношу первые слова. Шофер кивает, громко, чтобы раз и навсегда нарушить гнетущую тишину установившуюся в салоне, говорит: "Довезем в лучшем виде, и не заметите, что добрались," и с усилием нажимает на газ.
Всего несколько ничего не значащих мгновений, и машина подъезжает к дому. Я расплачиваюсь с водителем, помогаю Ларисе выбраться на тротуар. Легким движением она выскальзывает из легковушки, и мы торопливо идем к подъезду, пересекая наискось детскую площадку с неизменными внимательными бабульками, сидящими на скамеечке подле крыльца. Они провожают нас взглядами до самых дверей. Лариса взбегает по лестнице, жмет кнопку вызова лифта и облегченно вздыхает, видя, что я преодолеваю последние ступеньки, разделяющие нас.
- Я по тебе очень соскучилась. Мы так давно не виделись.
- Почти полгода, - она подставляет губы для поцелуя. И - спустя минуту:
- У нас мало времени. Мне еще надо к Столетову заехать за материалами.
Эта фамилия для меня - пустой звук. Должно быть, писатель или ученый, или еще кто-то в том же духе. Лариса работает секретаршей, стенографируя или печатая на машинке с умопомрачительной скоростью чужие мысли. Правит, если то необходимо, а потом, с согласия светила, относит напечатанные без единой ошибки опусы в выбранное издательство. И получает за все про все неплохие деньги по нынешним небогатым временам. Полгода назад, во время нашей последней встречи она на судьбу не жаловалась, не думаю, что с тех пор изменилось хоть что-то.
