Рудольф Баландин - Прозрения Достоевского

Рудольф Баландин

ПРОЗРЕНИЯ ДОСТОЕВСКОГО

БОЛЬНОЙ ТАЛАНТ?!

О Достоевском пишут или на него ссылаются не только гуманитарии разных специальностей, но и ученые-естественники, представители "точных знаний", философы, теологи, социологи, психологи, психиатры. Вместе с тем многие считали и считают его "больным талантом", нездоровой личностью, отягощенной дурными наклонностями. Его сочинения оказывают подавляющее воздействие на невротиков и шизофреников. Он и сам с необычайной силой и точностью описывал душевные аномалии.

Наконец, Федор Михайлович был действительно больным человеком. У него периодически бывали приступы "падучей", эпилепсии. А это очевидная аномалия нервной системы, головного мозга, в конечном счете - психики.

Если бы речь шла о художнике, музыканте, поэте - куда ни шло, можно было бы ссылаться на повышенную эмоциональность, бурные страсти, эксцентричность гения. Но ведь Достоевский был не только великим писателем-психологом. Он проявил себя как мыслитель необычайной глубины в философии, религии и даже в естествознании.

Как же мог он совмещать все эти ипостаси? Чем можно объяснить его уникальную одаренность?

Прежде чем попытаться ответить на эти вопросы, хотелось бы на нескольких примерах показать его научно-философские прозрения.

ГЕОМЕТРИЯ ВООБРАЖАЕМОГО МИРА

Один из главных героев "Братьев Карамазовых" - Иван, высказывает примечательную и по тем временам смелую мысль: "Находились и находятся даже теперь геометры и философы, и даже из замечательнейших, которые сомневаются в том, что вселенная или еще обширнее - все бытие было создано по евклидовой геометрии". Из геометров тут, пожалуй, имеются в виду Лобачевский, Бояйи, Риман.

Как видим, великий писатель был неплохо осведомлен о новейших достижениях математики. Правда, Иван Карамазов допускает ошибку, когда ссылается на то, что параллельные пересекаются в бесконечности. Этот постулат относится к геометрии Евклида. Не исключено, что автор нарочно показал недостаточную осведомленность своего героя, не являющегося специалистом, ученым.

Рассуждая о непостижимости Бога ограниченным человеческим рассудком, Иван делает вывод: "Все это вопросы совершенно несвойственные уму, созданному с понятием лишь о трех измерениях". У А. Эйнштейна есть почти дословный повтор:

"Человеческий разум не способен воспринимать четыре измерения. Как же он может постичь Бога, для которого тысяча лет и тысяча измерений предстают как одно?"

Конечно, в середине прошлого века о четвертом измерении охотно болтали в салонах. Просвещенные спириты, некроманты объясняли, что материализация и исчезновение духов - это эффект четвертого измерения. Некоторые видные ученые, в частности Д. И. Менделеев, критически анализировали опыты по вызыванию духов. Достоевский одинаково скептически относился и к спиритическим сеансам, и к их опровержениям. В первом случае, по его мнению, проявлялось типичное суеверие, завуалированное наукоподобными словами, а во втором - наивная убежденность ученых во всемогуществе логических доказательств.

Не следует удивляться тому, что глубоко верующий писатель отвергал спиритизм. Он признавался: "Православие определяю не мистической верой, а человеколюбием". Он был реалистом.

Однако он не просто оперировал уже готовыми научными идеями, а порой прозревал будущее.

Главный герой "Сна смешного человека", совершив - во сне самоубийство, чувствует, как душа его уносится в мертвенную беспредельность космического пространства: "Я давно уже перестал видеть знакомые глазу созвездия. Я знал, что есть такие звезды в небесных пространствах, от которых лучи доходят на землю лишь в тысячи и миллионы лет..." И вдруг где-то в запредельности герой видит знакомое Солнце и родную Землю!

Оказывается, что он совершил перелет не только в пространстве, но и во времени (вспомним парадокс близнецов специальной теории относительности вот его исток!), ибо герой удаляется на тысячелетия в прошлое.

И это не порождение безудержной фантазии поэта, а поразительное прозрение мыслителя, который знает о предельности скорости света, о возможности искривленного замкнутого пространства Вселенной, о единстве пространства-времени. Опираясь на научные знания своего времени, он силой воображения преодолел бездну трех грядущих десятилетий, опередил великое достижение теоретической физики начала XX века.

Но есть еще более удивительное предвидение Достоевского.

Оно напрямую связано с наступлением "космической эры*. Ведь он - автор термина "спутник" (в значении - искусственный спутник Земли).

Вот слова черта, порожденного больным сознанием Ивана Карамазова: "Что станется в пространстве стопором?.. Если куда попадет подальше, то примется, я думаю, летать вокруг земли, сам не зная зачем, в виде спутника. Астрономы вычислят восхождение и захождение топора, гатцук внесет его в календарь, вот и все". Орудие казни, спутником кружащееся над нашей планетой, является символом ядерного меча, нависшего над нами.

Достоевскому удалось соединить мистический дар пророчества с рациональным научно-техническим прогнозом!

ЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕ

На последние десятилетия о взаимодействии человека с окружающей средой, об экологических проблемах, о технической деятельности человечества написано очень, пожалуй, даже слишком много. "Прогрессивисты"

утверждают, будто наступает эпоха ноосферы, когда разум будет господствовать над природными стихиями и человеческими страстями. Обычно о загрязнении и деградации биосферы говорят как о досадных огрехах и ошибках на пути к светлому будущему.

У Достоевского на этот счет было свое мнение. Он понимал, что человеческий разум для подавляющего большинства людей служит прежде всего орудием, средством, помогающим максимально удовлетворять постоянно растущие материальные потребности.

Эту непростую проблему писатель исследовал своим излюбленным методом мысленного эксперимента и без каких-либо научных формальностей. Он предположил, что было бы с людьми, если бы у них появилась возможность достичь предельных результатов в пользовании природными богатствами (в "Дневнике писателя" такие возможности предоставляют бесы; для нашей реальности - "нечистые" силы техники, машин). Люди летали бы по воздуху, получали баснословные урожаи и т. п., перестав интересоваться "высшим, глубокими мыслями, всеобщими явлениями".

И наступил бы величайший кризис в истории человечества - кризис потребительства, бездуховности, бессмысленности. Ощущая пропажу "свободы духа, воли и личности", они в конце концов истребили бы себя "каким-нибудь новым способом, открытым ими вместе со всеми открытиями".